НЕ БУДИ МОЕГО ЗВЕРЯ

ним, с кладом, но прошёл мимо. А они, эти наглые и самодовольные щенки, которые и жизни-то не видели, взяли да нашли этот самый клад. И теперь они, они, а не он , будут героями. О них напечатают статьи в газетах, а может, даже и покажут ещё по телевизору!… И чем больше он думал об этом, тем сильнее становилась злоба и ненависть его. И росла она внутри этого доброго и честного человека, превращаясь в мерзкую бородавчатую жабу, которая, сидя  на его доброте и совести, держала их в своих маленьких и липких лапах, не позволяя им выйти, а ему, Николаю Сергеевичу, быть тем же добрым и справедливым человеком…
Утром, отправив бригаду на работу, Сергеич дождался, покуда студенты уйдут, и прокрался в их комнату. Закрыв за собой дверь, он не спеша осмотрел  комнату своим цепким взглядом, но ничего подозрительного не обнаружил. И надо было ему уходить уже, да что-то удерживало, словно какой-то внутренний голос говорил ему: "Ищи, ищи, это здесь!" И он снова стал обходить комнату. Под кроватями стояли рюкзаки, а на столе миски, кружки и ложки. В углу на кирпичах стояла электроплитка с самодельной спиралью. Из стены немного выступал старинной работы камин.  Сергеич подошёл к нему и заглянул внутрь, но ничего, кроме золы и остатков дров, там не обнаружил. Посмотрев вверх, он ничего не увидел. "По-видимому, заслонка закрыта", – подумал он и зажёг спичку. Её слабое пламя осветило прямоугольную трубу камина. И тут Сергеич увидел выступающий из стенки трубы рычажок… Спичка, догорев до конца, обожгла пальцы мастеру, и тот, тряхнув рукой, потушил её и бросил на пол. Затем он засунул руку в трубу камина до плеча и стал шарить там, пытаясь найти тот самый рычажок. Это ему удалось почти сразу. Сделав глубокий вдох, чтобы немного успокоить волнение, Сергеич нажал на рычаг… И тут же где-то там, внутри камина, что-то  заскрежетало и зашумело, всё здание затряслось в странной вибрации и камин отъехал в сторону, открыв проход и ступеньки, ведущие куда-то вниз…  Николай Сергеевич, медленно ступая, стал спускаться. Вдруг сверху раздался шум и стало совершенно темно. "Камин закрылся!" – догадался Николай Сергеевич. Теперь идти было ещё тяжелее. В кромешной тьме он сначала выставлял ногу вперёд, прощупывая ею пространство, и лишь убедившись в том, что под ногою ступенька, ставил на неё ногу. Так он шёл достаточно долго, пока не ощутил под ногами не ступеньку, а площадку. Достав спички, Николай Сергеевич зажёг одну и осмотрелся. Ступеньки, действительно, закончились, а он стоял на небольшой квадратной площадке у большой металлической двери. Причём большой кованый ключ с круглой ручкой уже торчал в замочной скважине. Слева в стене у двери торчал большой крюк для факела. То ли от нагара на стенах и копоти, то ли от сырости, но стал только Николай Сергеевич задыхаться. Схватившись левой рукой за крюк для факела, он прислонился головой  к холодной стене. Её холод привёл его в чувство и он, не отпуская крюк, взялся правой рукой за ключ и повернул его вправо.  И в ту же секунду плита, на которой он стоял, откинулась, словно крышка на петлях, и полетел бы мастер вниз, если бы не держался левой рукой за крюк для факела. Вот так и висел он на левой руке над пропастью, силясь правой открыть дверь… И с третьей попытки это ему удалось. Дверь медленно распахнулась, и Николай Сергеевич вполз на пол за дверью. Потом он ещё долго лежал на спине, пытаясь отдышаться и прийти в себя. После чего мастер поднялся с пола и осмотрелся. Увидев факел, он зажёг спичкой кусок материи, который оторвал от кафтана, лежавшего сверху на сундуке, а от неё подпалил и факел…
Он снова стал задыхаться, и было от чего. В этой комнате, где он сейчас находился, повсюду валялись золотые украшения и одежды, расписанные золотом, золотая и серебряная посуда и старинные сундуки, доверху наполненные золотыми монетами и драгоценными камнями. Николай Сергеевич, сев на сундук, заплакал. И слёзы эти были от радости…
Вдруг он увидел маленькую дверцу в самом конце подвала. Она, эта дверца, словно светилась каким-то фиолетовым светом. Николай Сергеевич, встав с сундука, подошёл к двери, но открывать её не спешил. Он хорошо помнил недавнее падение при открытии первой двери. Но ему ужасно хотелось узнать, что же там такое? И он толкнул дверь, которая со скрипом отворилась.
За нею, к большому разочарованию Николая Сергеевича, ничего не было. Лишь на каменной колонне стоял небольшой каменный крест. Набрав полные карманы драгоценных камней и золотых монет, Николай Сергеевич вышел из сокровищницы, вернее, выпрыгнул оттуда прямо на ступеньки, пролетев над пропастью площадки. Поднявшись до самого верха, он остановился и прислушался. В комнате студентов было тихо, наверное, они ещё не вернулись с работы. Николай Сергеевич нажал на выступающий из стены рычажок, и через секунду камин снова отъехал, открыв ему проход. Мастер вошёл в комнату и подождал, пока камин не встанет на своё место. После чего он вышел из комнаты… В этот день он сделал очередную запись в свою тетрадку. Но что было очень странно, рука совершенно не слушалась его. Он хотел написать: "Студенты опять ведут себя очень подозрительно", а вместо этого его рука начертала, аккуратно выводя каждую букву: "Золото, золото, золото, золото!" Николай Сергеевич испуганно осмотрел свою руку, но та ничем не отличалась от своего обычного состояния. Тогда Николай Сергеевич решил зачеркнуть сделанную им только что запись, но вместо этого дописал ещё: "Золото, золото, золото!" В страхе, отбросив ручку, он вскочил с табуретки и выбежал на улицу. Пробежав через всё поместье, Николай Сергеевич забежал в лес. Ему ужасно хотелось ещё раз посмотреть на свой клад, который он спрятал под корнем поваленного дерева в балке. Придя туда, Николай Сергеевич огляделся, чтобы убедиться, что за ним никто не следит, и, засунув руку под корень дерева, вытащил оттуда небольшой свёрток. Положив его на колени, мастер аккуратно развернул свёрток… Старинные золотые монеты, казалось, осветили весь лес своим блеском. Они горели, играли, резвились у него в руках. Казалось, что они ожили и, словно ласковые котята, трутся о его руки своими мордочками. И он сам их также нежно перебирал, поглаживая и лаская… Вдруг монетки, словно вырвавшись из рук его, отлетели чуть поодаль и стали кружиться, искрясь и светясь радостью. Ему даже показалось, что они смеялись смехом, похожим  на звон колокольчиков…  А монетки тем временем стали кружиться ещё быстрее, постепенно сливаясь воедино и принимая очертания человека. Николай Сергеевич завороженно смотрел на их превращение, не в силах проронить ни слова, потому что перед ним в золотом облаке стояла прекрасная девушка. Она, мило улыбаясь, сделала жест рукой, словно зовя его за собой и, повернувшись, пошла к реке. Она ничего не говорила, но Николай Сергеевич слышал её голос внутри себя. "Пойдём со мной! – говорила девушка. – Я живу в реке, и ты будешь жить там со мною. Ты будешь самым богатым человеком на земле, потому что все богатства земли будут твои! Или ты не хочешь?"  Она уже зашла по колено в воду и остановилась, ожидая Николая Сергеевича.
- Да, конечно, хочу! – словно очнувшись, закричал он.
- Тогда раздевайся и иди ко мне! – сказала девушка, и Николай Сергеевич стал быстро раздеваться. И хоть он раздевался быстро, но по старой привычке одежду сложил аккуратно, у корня дерева. После чего подошёл к девушке, и взяв её за руку, вошёл в воду. Когда они скрылись под водой, на её гладь вдруг вырвался большой пузырь воздуха, который громко булькнул, пустив волну, но тут же затих. И это было последнее слово, слово прощания, что услышал мир от этого человека - Николая Сергеевича Фомина, капитана в отставке…

Глава – 17 –

- А я как раз и шёл к тебе, председатель. Да по дороге вот решил искупнуться. И все было ничего, и переплыл на ту сторону, вроде, нормально, но только сердце как-то сдавило в груди и дышать трудно стало. Решил малость оклематься на берегу. Ну посидел чуток. И, вроде, отпустило, а боюсь-то обратно плыть. Ну и решил в обход идти,  до моста. А как пришёл, гляжу, а вещей-то моих нету. Ну, думаю, на старости лет придётся в одних трусах щеголять. Хорошо, что мальчишек ваших встретил, они-то мне и дали штаны да рубаху. Только я бы хотел свои вещички-то забрать.
- Так щас и заберёшь. Ты не серчай на нас, Сергеич. Мы ведь что подумали? Мы подумали, что утоп ты, прости господи! А вещички твои в целости и сохранности все, как есть в доме у меня сложены. Да ты давай, заходи! – и председатель, открыв дверь в свой дом, пропустил вперёд Николая Сергеевича.
- Да ты проходи, проходи. Вон, садись-ка к столу, мы сейчас с тобой по обычаю примем. Мы хорошему человеку завсегда рады! – и председатель поставил на стол бутылку водки, стаканы и закуску.
- Ну, давай, значит. За всё хорошее!
- Это точно! Я ведь что? Я ведь, всегда пожалуйста! – стал пытаться  сказать что-то умное быстро захмелевший председатель.
- Ну, давай сразу, как говорится, вдогонку, по второй!  - подняв свой стакан, предложил мастер и тут же опустошил его…
После второго стакана председателя ещё больше развезло.
- Ты думаешь, я дурак? Думаешь, Мифодич ничего не понимает, да?! Нет! Мифодич всё видит и всё понимает! Мифодич читал твою тетрадочку!
- Да, кстати, а где она, моя тетрадочка?
- Кто? – непонимающе переспросил председатель.
- Тетрадка моя, что с вещами лежала.
- Ах, тетрадка?! Та, что там в лесу?! Так это вот. Она тоже здесь! Хочешь её забрать? Пожалуйста! Щас, только у бабы спрошу, куда положила.  
И он, опёршись, обеими руками о стол, приподнялся.
– Ни-на! Ни-на!!! – позвал он жену, но та не отзывалась.
- Да, не хочет она выходить. Видать надоел ты ей!
- Что?!? Да я её! Да она у меня вот где! – и председатель грозно потряс кулаком. И тут на печке заворочалась жена. Громко зевнув, она села, свесив ноги, и пустым взглядом уставилась на мужа и гостя.
- А, Нинуля! – уже совершенно другим голосом обратился к ней председатель. – Проснулась? А у нас гости. Вот Николай Сергеевич зашёл. Да, кстати, ты его тетрадочку не видела?
Женщина, пошарив рукой, нашла на печи  тетрадку и протянула мужу. Тот, быстро подойдя к ней, взял тетрадку.
- Вот она, ваша тетрадочка, в целости и, как говорится, в сохранности, – протягивая её мастеру, сказал председатель. Мастер, взяв тетрадку, засунул её за пазуху.
- Вот спасибо! Да, я собственно чего к тебе шёл?! Я же хотел машину  у тебя попросить на один день. Хотим мы вместе со студентами съездить в Смоленск. Ну там вещички поменять, да и ещё там разное. Шофёр не нужен, я ведь водитель  со стажем, ещё на фронте начинал баранку крутить. Ну так что, дашь машину-то?!- наливая по третьей, переспросил мастер.
- А, чего уж там, бери и точка!..
В Смоленск решили ехать все . Только Валя Трегубова, Ваня Савичев, Витя Пастухов и Света Кудряшова поехали поездом, а остальные студенты вместе с бригадой заводских на выделенном председателем крытом газ пятьдесят два…  Когда все залезли в кузов, мастер закрыл борт и сел в кабину. Машина была старенькая, но ехала, что в общем-то и было нужно…  На железнодорожном переезде, когда шлагбаум опустился, преградив путь машине, Николай Сергеевич закурил. С переезда хорошо был виден спуск насыпи с рельсами, по которой с большой