СССР, сценарий (мегадрама)

говорит ?
Дежнев.  Говорит, что знать ничего не знает и, похоже, не врёт.
Хабибуллин.  А армейское развед-управление ?
Дежнев.  Я с Усачёвым сам разговаривал – тоже говорит, что не в курсе. Но что-то я ему не верю.
Хабибуллин.  Не нравится он мне. Хотя говорят, что профессиона-ал – пробы негде ставить!
Дежнев.  Ничего, уберём его. Свято место пусто не бывает. Надо будет хорошенько почистить армию.  Поискать надо будет грехов за Манукяном, да и объявить войну «манукяновщине».
Хабибуллин.  Слушай, Марлен, а может быть, Арам уже где-нибудь в Бразилии, а ? И зовут его дон Педро. Он же неглупый мужик – понял, что возврата к старому не будет, ну и…
Дежнев  (немного мечтательно).  А хорошо бы… Для нас это был бы лучший вариант.  Как это… «нет армян – нет армянского вопроса»… Но что-то не верится - не такой он человек, чтобы чем-нибудь, да не подгадить нам напоследок. Вот только чем…
Дежнев встаёт, подходит к небольшому столику у стены, берёт из коробки сигару, обрезает,  раскуривает её и садится в стоящее рядом огромное кресло, откинувшись на его спинку.  Хабибуллин, обернувшись, с интересом наблюдает за Дежневым.
Хабибуллин.  Я тут недавно смотрел голливудский фильм, ты с этой сигарой – ну прямо вылитый мафиозный глава профсоюза из этого фильма.
Дежнев.  А на Плеханова, стало быть, не похож… А слабо, Гай, попробовать сигару ? Из уважения к будущему Генеральному секретарю, а ?
Хабибуллин.  Я уж лучше сигарету, лет сорок уже курю только «Герцеговину флор».
Хабибуллин встаёт, подходит к столику, берёт сигарету, садится в кресло рядом с Дежневым, достаёт зажигалку и закуривает.
Хабибуллин.  … А как госпиталь ? Надёжно охраняется ?
Дежнев.  Мазур божится, что таракан не прошмыгнёт.
Хабибуллин.  Не обсуждали с ним крайний вариант ?
Дежнев.  Кто знает, как пойдут дела. Вдруг и Серёгин для чего-нибудь, да пригодится.  Да и зачем нам приключения перед пленумом ?
Хабибуллин.   Это верно… Но где же Мазур ?
Дежнев берёт телефон и собирается звонить.  В этот момент в кабинет энергично входит Мазур.
Мазур.  Прошу извинить за задержку.
Дежнев.  А что стряслось ?
Мазур.  Не то, чтобы совсем ерунда… Небольшой бунт в одном из подразделений моего ведомства.  Не берите в голову.
Хабибуллин.  Мятеж подавлен ?
Мазур.  Да. Зачинщики уже висят на реях.
Дежнев.  Это не связано с Манукяном ?
Мазур.  Никоим образом.
Хабибуллин.  Нашёл Арама ?
Мазур.  Если бы нашёл, обрадовал бы вас порога. Уж больно вы перебздели.
Дежнев.  А ты – нет ?
Мазур.  Не слишком.
Хабибуллин.  Не потому ли, что именно ты его упустил ?
Мазур.  Нет, не поэтому. Просто Арам – вполне вменяемый человек, Кремль он бомбить не будет. А после пленума у нас будет уже другой министр обороны. И Арам знает, что перемены необратимы. Даже если он попытается вставить нам палки в колёса.  Впрочем, он не из любителей сражаться с ветряными мельницами.  Вполне, вполне вменяемый человек.
Хабибуллин.  Ни к чему нам в колёсах манукяновские палки.
Мазур.  Конечно, жаль, что он пропал.  С ним бы нужно было договориться.
Дежнев.  И мы бы выполнили потом свои обещания ?
Мазур.  Ну… партия приняла бы решение по этому вопросу.
Хабибуллин (нервно).  Ты всё же нам скажи – Манукян жив ? Скажи честно !
Мазур.  Неужели ты думаешь, что я решился бы на это без вашего одобрения ? Зачем же мне всё брать на себя ? Я уж и так…
Дежнев  (усмехнувшись).  Ответ убедительный.
Хабибуллин.  И всё-таки, Виктор, я не понимаю твоего олимпийского спокойствия !
Мазур.  Могу объяснить. Дело в том, что, по большому счёту, мы ничем не рискуем.  Потому что… правда жизни, законы развития общества, наконец, законы человеческой природы – всё на нашей стороне. Каким-то чудом в течение девяноста  лет огромная пирамида нашей страны стояла вверх тормашками – острым  концом вниз. И этим остриём была партия… хм-м… уникального… так скажем, «серёгинского типа». Центр тяжести страны был намного выше точки её опоры – этой маленькой партии, которая, в сущности, занималась ни чем иным, как эквилибристикой, обеспечивая шаткое равновесие пирамиды: армии, промышленности, культуры, всего остального.  И когда Серёгин дал слабину, пирамида неудержимо переворачивается, стремясь к своему естественному устойчивому положению:  народ, массы – будут, естественно, внизу, а партия – разумеется, наверху. Соответственно, у каждого индивидуума будет в жизни естественнейшая задача – быть повыше. И все, кто в курсе событий и посмекалистей, понимают, что, в сущности, происходит необратимая нормализация жизни. Именно поэтому… мы ведь практически не встречаем сопротивления. Большинство понимает, что … придётся перестроиться и жить дальше по-другому. Не будет сопротивляться и Манукян. Если, конечно, он умный человек. А он умный человек.
Дежнев.  Целая теория… Тебе бы, Виктор, книги писать.
Мазур.  Ещё напишем. Обязательно напишем. Победители всегда переписывают историю.
Дежнев.  Что-то я ещё хотел спросить… Ах, да… Виктор, надеюсь, ближайшие родственники Серёгина у тебя под наблюдением ?  
Мазур.  К сожалению, только жена.  Дочь ушла с «дикой» туристической группой в поход по тайге.  Ещё когда Серёгин был здоров. Там у них пеший переход в восемьсот километров с выходом к Красному Яру. А телефонов с собой такие из принципа не берут. Туристы-экстремалисты. Группа возвращается через два-три дня, и решил я не суетиться, а подождать. Никуда Дарья не денется.  Ну, а сын Серёгина проживает в городе Париже.
Дежнев.  Надо же !  А я и не знал !
Хабибуллин.  Я тоже.
Мазур.  Так ведь он и уехал недавно.
Дежнев.  Да… застеснялся Иван сказать товарищам…(Мазуру)  А ты что молчал ?
Мазур.  Как-то повода не было посплетничать.
Дежнев.  Смотри, Виктор, чтобы жена и дочь Серёгина были у тебя … как там в «Пятнадцати мгновениях»… «под колпаком» !
Мазур.  Не беспокойся.  Заодно напомню, что после гибели жены и дочери родственников у Манукяна в стране не осталось. Он ведь эмигрировал в Союз один.
Дежнев.  Понятно… (стучит указательным пальцем по столу)  Ищи Манукяна, Виктор, ищи !  Найдёшь до пленума ?  
Мазур.  Усилия органов сфокусированы сейчас на этой задаче. Но надо понимать, что и у Манукяна имеется много ресурсов, чтобы остаться вне поля зрения.  До пленума осталось всего несколько дней. В общем, или его найдём мы, или он найдется сам.
Дежнев.  Ну ладно... Давайте обсудим текущие проблемы. По моему перечню их немало – одиннадцать. Прошу к столу.

22. День пятнадцатый.  Свет в окне.

Палата Ивана Ильича. Ночь. Пробившийся через неплотно завешенные шторы бледный луч лунного света падает на его лицо. Иван Ильич не спит. Заложив руку за голову, он лежит на спине с открытыми глазами,  и что-то напряженно обдумывает.
Внезапно он резко сбрасывает одеяло и после короткой паузы садится на кровати и медленно, одну за другой спускает ноги на пол. Опершись на спинку кровати, он встаёт и, пошатываясь, подходит стене. Там он нашаривает рукой выключатель и включает в палате свет. Через несколько секунд он выключает свет. Потом он снова включает и выключает свет. После яркого света темнота в палате кажется кромешной. Слышатся шаркающие шаги Ивана Ильича, а затем мягкий шорох кровати под опускающимся на неё Иваном Ильичом.

23. День шестнадцатый.  Спасение.

Ночь. Палата Иван Ильича. Темно. Иван Ильич лежит на кровати.  Он встаёт, подходит к двери, выходящей в лоджию, и отодвигает прикрывающую её штору. Луна высвечивает его силуэт. Он возвращается, садится на кровать и наливает воду в стакан из графина. слышится неровная дробь ударов стекла о стекло.  Даже в полутьме заметно, что он нервничает.
За дверью появляются контуры человека, раздаётся тихий металлический звук отпираемого дверного замка, человек входит и направляется к встающему Ивану Ильичу.
Человек (тихо).  Иван Ильич, уходим ! Быстро, но не торопимся. Вам надо одеть бронежилет, шлем и эту «люльку». Я помогу. Быстро. Говорю только я.
С помощью пришедшего человека Иван Ильич надевает бронежилет, шлем и лямки какого-то подвесного устройства («люльки»).
Человек (время от времени).  Не жмёт ? … Не так.  … Здесь потуже … Дайте, я … Хорошо… Всё.. (говорит в какое-то переговорное устройство, погромче)  Первый готов ! (снова Ивану Ильичу) Секунд через пятнадцать выходим в лоджию. Увидим там трос с крюком. Я Вас подцеплю, и вертолёт Вас унесёт. Будет жутко, но не опасно. Если не начнут стрелять. Трос длинный, и Вас немного поболтает. Трос втянет Вас в вертолёт за полминуты. Второй вертолёт
Заберёт нашу группу прямо с крыши. Выходим молча.
Человек и Иван Ильич выходят в лоджию. Сверху становится слышен нарастающий шелестящий звук вертолётного винта, слишком тихий для обычного вертолёта. За перилами лоджии из темноты показывается трос. Человек нашаривает на нём крюк, прикрепляет к нему «люльку» Ивана Ильича, со словом «Тихо!» удивительно легко поднимает Ивана Ильича, ставит его ногами на перила и говорит в переговорное устройство: «Пошёл!». Трос сдёргивает с перил «люльку» Ивана Ильича  и уносит его в темноту.
Оставшийся в лоджии человек и ещё один такой же, вдруг оказавшийся рядом, хватают руками какие-то болтающиеся за перилами тросы, и их тут же подтягивают на крышу. Сверху снова становится слышен такой же нарастающий шелестящий звук вертолётного винта, но уже более громкий (этот вертолёт подлетает гораздо ближе и садится на крышу госпиталя). Внезапно все звуки заглушает включённая где-то внизу мощная сирена, в госпитале и вокруг него включаются огни, по сторонам и вверх начинают шарить лучи прожекторов. Однако, шум лопастей вертолёта усиливается, становится также слышен гул его двигателей – вертолёт взмывает с крыши, прожектора тотчас ловят его в перекрестие своих лучей.  С земли и из окон здания раздаются одиночные и автоматные выстрелы.  Пули «цокают» по вертолётной броне, не причиняя ему вреда, и он скрывается в темном небе.
Высоко над ярко освещённой Москвой летит вертолёт, втягивающий в своё «чрево» Ивана Ильича. Внутри вертолёта двое в полевой военной форме (лейтенант и капитан) стоят около подфюзеляжного люка. Лебёдка, закреплённая на потолке быстро наматывает трос, уходящий через люк в темноту.  Через несколько секунд в люке показывается «люлька» с Иваном Ильичом. Военные быстро высвобождают его, и люк закрывается. Иван Ильич бледен и возбуждён.
Капитан.  Как самочувствие, Иван Ильич ?
Иван Ильич.  … Просто нет слов.
Капитан.  Дайте мне руку.
Иван Ильич протягивает руку, и капитан на несколько секунд плотно прижимает к его запястью какой-то маленький приборчик, похожий на электронный тестер.  Затем, посмотрев на экран приборчика, капитан говорит.
Иван Ильич.  Пульс и давление высокие, На всякий случай возьмите эту таблетку, но не глотайте, а сосите её – она будет растворяться минут десять. (в гарнитуру переговорного устройства – лётчику)  Валера, включи отопление в салоне, поставь пока тридцать градусов.
Иван Ильич берёт у капитана таблетку и кладёт её в рот.
Лейтенант.  Иван Ильич, Вам надо переодеться.
Иван Ильич (начиная снимать с себя пижаму).  Они узнают, куда… в каком направлении мы летим ?
Капитан.  Расчёт на то, что они смогут отследить и отследят только второй вертолёт.  Он специально наделал там побольше шума и сейчас летит потихонечку в