Архангельск. Более суток, огибая побережье Кольского полуострова, каравн судов шел до конечного пункта своего маршрута. Чернов постоянно находился в каюте с членами экипажа, играл с ними в нарды и карты, но покоя в душе не было. Он знал, что его жена с детьми уже должна была приехать, и он искренне сожалел, что не смог их заблаговременно предупредить о своей командировке.
-23-
В Архангельске, подполковника Тюнина уже не интересовали запланированные торжества. Как кавказский мужчина он заботился о том, как организовать встречу гостей на своем корабле. В магазинах Архангельска, как и в магазинах Мурманска, спиртное и мясопродукты продавалось только по талонам, которых, естественно, ни у кого не было. Поэтому ничего не оставалось, как накрыть стол подручными средствами. У корабельного начпрода выпросить что-то из деликатесов не получилось, так как столы ветеранам и без того подорвали корабельные запасы. Пришлось слить спирт с вертолета и часть его обменять у местного кока на консервированную таранку, сало и квашенную капусту.
С наступлением вечера, Тюнин взял для надежности майора Епикова и направился на британский фрегат за английским летчиком. На этот раз, без сопровождения британской стороны, их на борт не пустили, поэтому, они, как смогли, попросили вахтенного вызвать к ним командира вертолета. Древет долго отказывался от приглашения, но в конечном итоге согласился. Вместе с еще одним членом экипажа он появился в каюте Тюнина. Хозяин, рассадил гостей, сам снял тужурку и, закатив рукава, стал нарезать сало. Англичане молча смотрели на его приготовления. Наконец, когда все было готово, Юрий вытащил из портфеля флягу и стал разливать спирт по кружкам.
- Что это? – почувствовав характерный запах, спросил Древет.
- Шило, - кратко ответил Тюнин и тут же пояснил: - Традиционный напиток русских летчиков.
Англичанин осторожно поднес кружку к носу и передернулся.
Закончив все приготовления, Тюнин встал с места и официальным тоном произнес:
- Я рад приветствовать вас на борту нашего корабля, - заметив, что фраза прозвучала, как в салоне пассажирского авиалайнера, он продолжил: - За содружество советской и британской авиации.
Все почти одновременно встали и по примеру хозяина залпом выпили.
Англичанам повторить тоже самое не совсем удалось, у них резко перехватило дыхание и в спешном порядке пришлось отпаивать их водой.
Когда, они немного пришли в себя, Тюнин предложил:
- Угощайтесь, друзья. Все свежее.
- А что здесь можно кушать, - спросил Древет.
-Как что? – удивился Тюнин, - Отличное сало, капусточка, таранка. Он стал подвигать тарелки ближе к гостям.
- Спасибо, - тактично ответил летчик, - Но нам нужно еще привыкнуть к вашей кухне.
- А что к ней привыкать? – возразил Тюнин, беря вилкой капусту, - У вас что, в Англии такое не едят?
- Мы не едим свиной жир в чистом виде, - стал пояснять англичанин, - А вот эта рыба, считается у нас мертвой.
- Тогда быстрей привыкай, - наполняя опять кружки, сказал Тюнин, - А то закуска имеет тенденцию быстро заканчиваться.
Дальше, это уже было не застолье, а своеобразный тренинг, а проще сказать издевательство над представителем европейского аристократического рода. В конечном счете, английский экипаж пришлось провожать до траппа британского фрегата.
На следующий день, с госпитального судна «Свирь» были запланированы полеты корабельных вертолетов. Сначала показательный полет осуществил британский экипаж, в составе которого по неизвестным причинам отсутствовал Древет. Они осуществили показательный подъем на борт людей, условно терпящих бедствие в море, и вернулись на базу. В свою очередь, подполковник Тюнин предложил своим английским коллегам осуществить так называемый полет дружбы в составе советско-британского экипажа. В этом случае, командир советского экипажа любезно пригласил своего британского коллегу. Шансов остаться на палубе у того не оставалось.
Роб Древет подошел к вертолету со стороны командирского кресла и стал забираться в кабину. Он был необычно бледен и рассеян. К нему подошел Тюнин и тихо, чтоб не слышал никто другой, сказал:
- Роб, тут мое место, штурман сидит справа.
Англичанин, не вылезая из кабины, перелез на соседнее кресло и пристегнулся.
Через несколько минут, вертолет медленно поднялся вертикально вверх, а затем, наклонившись кабиной вниз, с левым креном стремительно понесся над морем. В воздухе, пользуясь отсутствием командования, Юрий устроил настоящее шоу. Он поднимал вертолет вертикально в небо и также вертикально бросал его вниз, выводя в горизонтальный полет возле самой воды. Зрители, затаив дыхание, наблюдали за непревзойденным мастерством советского летчика. Когда вертолет прижался к заветному кругу посадочной площадки, верхнюю палубу взорвал шквал аплодисментов. Как только остановились лопасти, Древет выскочил из кабины и неуверенным шагом удалился в сторону гальюна. Тюнин открыв свою дверь, и обратился к Епикову, который руководил посадкой с палубы:
- Саня, пару дней назад я обещал тебе, что дам возможность поработать руками? Так вот, бери ведро с тряпкой и драй кабину.
- А почему я, что матросов нет на судне? – возразил Епиков.
- Он тебе блеванул прямо в локатор, смотри сам, тебе на этом месте головой работать. Матросы, сам знаешь, как убирают.
Штурман, чертыхаясь, поплелся искать ведро с тряпкой.
Тюнин вышел из кабины, помахал рукой зрителям, и подошел к Чернову.
- Знаешь, Игорь, - расстроено произнес он, - Ты был прав. Не хрена, он не летчик, а точнее не штурман. Когда в кабину залез, то даже не понял, где штурманское место. Представляешь, за штурвал полез. И в воздухе держал себя, как истеричная баба. Хватался руками за все, что можно. Я себе ладони отбил, когда бил его по рукам. А после кабрирования, когда я вертолет выровнял, его сразу стошнило. Мы тоже не безгрешные, бывает, что и после пьянки в воздух поднимаемся, но при этом харчами никогда не хвалимся.
Он сделал паузу и голосом, полным разочарования, добавил:
- Все-таки горько ошибаться в людях. Чувствуешь себя невестой, на которой отказались жениться в день свадьбы.
Он нахмурился, отошел от вертолета и закурил, устремив взгляд в даль.
-24-
На родной аэродром вертолет со сборным экипажем прибыл только под вечер следующего дня. Игорь вернулся домой и по привычке открыл дверь своим ключом. Дети дружно смеялись в детской, а Люда колдовала на кухне, откуда доносился волшебный запах домашнего рагу.
« Как приятно возвращаться домой, когда тебя там ждут» - подумал Чернов, снимая в коридоре обувь. Он хотел войти незаметно, чтобы сделать сюрприз для своих девчонок, но дверь шкафа предательски скрипнула. И первой на звук выскочила старшая дочь Оля. Она выбежала в коридор и, широко раскинув руки, с криком «Папа приехал», бросилась к нему.
В этот вечер они долго все вместе сидели за столом, а потом, уложив детей спать, Игорь с Людой почти до утра не могли сомкнуть глаз.
Утром Чернов в хорошем настроении направился на службу. За столь не продолжительный период его отсутствия, в отделе опять произошли очередные изменения. На должность заместителя начальника приехал из Южной группы войск майор Нещерет Юрий Иванович. Он был на четыре года старше Игоря, ростом выше среднего с мягким доброжелательным лицом и огненно рыжими волосами. Родом он был из Луганска и в гарнизон приехал из аэропорта вместе с семьей Чернова. Поэтому в день знакомства они часто общались на внеслужебные темы, находя все новых и новых общих знакомых. Горобченко готовился убыть на сессию в Высшую школу КГБ с последующим отпуском, поэтому был занят сдачей дел и должности вновь прибывшему заместителю.
В полк вернулась авиагруппа с боевой службы. Там не обошлось без ЧП. Одному из офицеров в драке сломали челюсть, якобы из-за того, что тот отказался списывать спирт. Командование не пожелало выносить сор из избы и поэтому всех участников похода сразу же отправили в отпуск.
Что касалось оперсостава, то майор Мухин со дня на день должен был вернуться из отпуска, а майор Дубовик уйти. На боевом посту оставался старший оперуполномоченный майор Пшениный, потому как любил лето проводить в Заполярье, занимаясь рыбалкой и сбором грибов. В отпуск он предпочитал уходить в апреле, чтобы продлить для себя летний период. Игорь Пшеничный по-своему, был своеобразным человеком. Он учился в Армавирском летном училище, хотя после третьего курса был переведен на штурманский факультет Ставропольского училища. От рождения он был левша и при поступлении скрыл эту особенность, а в дальнейшем, когда начались полеты, он так и не смог освоить тонкости пилотирования, держа штурвал правой рукой. Зато он добился успехов у другой области. С детства его привлекали восточные единоборства. После окончания высших курсов военной контрразведки он попал на курсы усовершенствования оперсосава в г.Балашихе, где готовили кадры спецназа КГБ на особый период. Свое истинное предназначение он видел именно в последней специальности, поэтому нынешнюю свою должность воспринимал, как временное состояние, с которым успешно мирился. Для своего профессионального совершенства он делал все от себя зависящее. Пшеничный никогда и ни при каких обстоятельствах не употреблял спиртного, ежедневно посещал спортзал, самостоятельно изучал немецкий язык и психологию. Помимо этого, ни с кем не поддерживал близких дружеских отношений вне службы. О возможных внебрачных связях с женщинами вообще не было и речи. Он не мог допустить ничего такого, что могло бы его в дальнейшем скомпрометировать. В коллективе он общался с офицерами только по мере необходимости, не допуская никого в свою личную жизнь. Однако из любого правила иногда бывают исключения.
После того, как Чернов рассказал о своей командировке, Пшеничный подошел к нему с предложением:
- Игорь, ты не составишь мне компанию в воскресенье съездить за грибами? У жены начался учебный год, а мне одному скучно.
Чернову, после разлуки с женой тоже не очень хотелось оставлять ее одну дома в выходной день. Но короткое северное лето подошло к концу и для сбора грибов оставались считанные теплые дни. Надо сказать, что на Севере сбор грибов и ягод был не просто отдых, а настоящий промысел. Ни одно застолье не проходило без жареных или маринованных грибов и чаепития с вареньем из местных ягод.
- Конечно, поеду, - после некоторого колебания, ответил Чернов, - Когда и где встречаемся?
- Я в шесть утра за тобой заеду.
Пшеничный всю свою офицерскую службу прослужил на Севере. Он давно получал полагающиеся ему полярные надбавки и поэтому сумел накопить за эти годы деньги на личный автомобиль.
Утром следующего дня, как и договаривались, Пшеничный заехал за Черновым рано в условленное время. Они выдвинулись в южном направлении, где начинались хвойные леса. Первую половину пути диалог между коллегами не получался. Пшеничный молча слушал рассказы Чернова, периодически выдавая короткие реплики. Любые вопросы со стороны Чернова он воспринимал
