смельчаки,
Извлечь пытаясь жертву из бурных вод реки.
Млад Гизельхер от гнева едва не онемел,
Но Хаген все ж свой замысел осуществить сумел.
Король бургундский Гернот сказал ему в сердцах:
"За что погибнуть должен наш капеллан в волнах?
Зачем в Дунай глубокий его швырнули вы?
Любой другой лишился бы за это головы".
Священник бедный на борт карабкался напрасно -
В беде бургунды были помочь ему не властны:
Ладьею правил Хаген, а он концом шеста
На дно спровадить норовил служителя Христа.
Надежду на спасенье утратив наконец,
Пустился вплавь священник, хоть был плохой пловец.
И от жестокой смерти его избавил Бог:
Добрался он до берега и вылез на песок.
Стал выжимать он платье, благодаря Творца.
Увидел это Хаген и помрачнел с лица,
А про себя подумал: "Нам всем конец сужден.
Не ложь, а правду слышал я от этих вещих жен".
После стычки с баварцами (за убитого Хагеном перевозчика) бургунды прибыли к Рюдигеру, который принял их по-княжески и велел дочери приветствовать
поцелуем королей и их главных витязей. Когда девушка должна была поцеловать Хагена, он показался ей таким страшным, что она побледнела от ужаса. Гости
пробыли здесь несколько дней, и Гизельхер обручился с дочерью Рюдигера (26-я и 27-я авентюры). Бургунды, вместе с Рюдигером, приближаются ко двору
Этцеля; выехавший им навстречу Дитрих предостерегает их, говоря, что Кримхильда еще продолжает оплакивать Зигфрида. Когда витязи приехали к Этцелю,
гунны собрались толпой смотреть на могучего убийцу Зигфрида. Король ласково встретил всех без изъятия, но Кримхильда искренне приветствовала одного
Гизельхера; ни она, ни Хаген не скрывали взаимной ненависти (28-я авентюра).
Неласково с гостями хозяйка обошлась.
С одним лишь Гизельхером Кримхильда обнялась,
А с прочими не стала здороваться совсем.
Заметив это, подвязал потуже Хаген шлем.
Владетель Тронье бросил: "Такой прием холодный
Обиду и тревогу вселит в кого угодно.
Встречают здесь учтиво не каждого из нас.
Как видно, мы отправились сюда не в добрый час".
Кримхильда делает безуспешную попытку мирным путём разоружить бургундцев.
Кримхильда нибелунгов предупредила тут:
"У нас оружье гости при входе в зал сдают,
И я на сохраненье от вас его приму".
На это Хаген возразил: "Вовек не быть тому.
Да разве допущу я, чтоб на виду у всех -
Хозяйка надрывалась, таская мой доспех?
Учил меня родитель беречь прекрасных дам.
Носить свое оружие и впредь я буду сам".
Промолвила Кримхильда: "Я предана опять.
Доспехи не желают мой брат и Хаген снять.
Предостерег, наверно, их некий доброхот.
Коль я проведаю, кто он, его кончина ждет".
Побагровев от гнева, ответил Дитрих ей:
"И Хагена лихого, и знатных королей
Предостерег по дружбе я и никто иной.
Попробуй, ведьма злобная, расправиться со мной".
Хоть стало от обиды у ней темно в глазах,
Кримхильда промолчала - внушал ей Дитрих страх
И отошла подальше от недругов своих,
Окинув на прощание свирепым взглядом их.
Королева идет к Хагену, вооруженному мечом Зигфрида, упрекает его и грозит ему; он отвечает ей новым сознанием в убийстве Зигфрида, за обиду
Брунгильде; но никто из людей Кримгильды не решается напасть на него.
Она сказала: "Хаген, признайтесь сей же час,
Известно ль вам, за что я так ненавижу вас.
Вы Зигфрида убили, супруга моего.
До смерти не устану я оплакивать его".
"Давно мне все известно,- Кримхильде молвил он.-
Да, я тот самый Хаген, кем Зигфрид был сражен.
Его собственноручно я смел с лица земли
За то, что бранью вы до слез Брюнхильду довели.
Расчета, королева, мне отпираться нет.
Лишь я один - виновник всех ваших прошлых бед
И хоть сейчас за это ответ держать готов.
Пусть тот, кто мне отметить решил, отметит без лишних слов".
Кримхильда обратилась к пришедшим с ней бойцам:
"Вы слышите, признался в своей вине он сам,
И что с ним дальше станет - мне все равно уже".
Молчанием ответили вассалы госпоже.
Следует пир во дворце Этцеля (29-я авентюра). Ночью люди королевы пытаются напасть на бургундов во время сна; но Хаген и могучий музыкант Фолькер
сторожат двери залы, и гунны возвращаются ни с чем (30-я авентюра). Утром бургунды в полном вооружении отправляются к обедне; затем следуют военные
игры, а для королей и их главных витязей — большой пир во дворце Этцеля, на который, по желанно Кримгильды, принесен и сын ее Ортлиб (31-я авентюра). В
это время Бледелин, брат Этцеля, наущенный Кримгильдой, нападает на сидевших в другой зале людей Гунтера, во главе которых находится брат, Хагена,
Данкварт. Бледелин убит Данквартом, но к гуннам на помощь подходят новые толпы, и скоро все бургунды перебиты; только окровавленный Данкварт пробился в
залу, где пируют короли (32-я авентюра). Узнав о происшедшем, Хаген отрубил голову сыну Кримхильды Ортлибу и начал страшное избиение гуннов; Данкварт
стерег дверь снаружи.
"Мой брат,- воскликнул Хаген,- оберегайте дверь,
Чтоб ни один из гуннов не ускользнул теперь.
Я ласковых хозяев порасспросить хочу,
За что их люди предали всех наших слуг мечу".
"Покорен,- молвил Данкварт,- я нашим королям.
Коль скоро приставляют они меня к дверям,
Ручаюсь, не сыскать им привратника верней".
В унынье ввергла эта речь Кримхильдиных мужей.
А Хаген усмехнулся: "Я вижу с удивленьем,
Что гуннские герои охвачены смятеньем.
Наверно, им не любо, что у дверей застыл
Тот, кто об истребленье слуг бургундам возвестил.
Слыхал я, что Кримхильда о прошлом не забыла
И будет жажда мести кипеть в ней до могилы.
Помянем же усопших хозяйкиным вином
И гуннам за него платить с наследника начнем".
На Ортлиба обрушил жестокий Хаген меч,
И голова ребенка, слетев со слабых плеч,
Кримхильде на колени упала тяжело,
И тут кровопролитие у витязей пошло.
Наставник принца тоже не избежал конца.
Застигнутый ударом бургундского бойца,
Простился с головою и навзничь рухнул он.
Ах, плохо воспитатель был за труд вознагражден!
Играл на скрипке Вербель пред королем своим.
К нему метнулся Хаген, взмахнул мечом стальным
И руку музыканту по локоть отрубил.
"На, получай за то, что ты гонцом к бургундам был!"
Несчастный шпильман вскрикнул: "Где ты, рука моя?
Что вам, владетель Тронье, худого сделал я,
Когда посольство правил и жил у вас в стране?
Чем, руку потеряв, держать смычок отныне мне?"
Но что за дело было до жалоб скрипача
Тому, кто исступленно врагов разил сплеча?
Удары сыпал Хаген, клинок его свистел,
Валились на пол с грохотом десятки мертвых тел.
Вступился шпильман Фолькер за друга своего,
И заходил со звоном смычок в руках его,
Но не по струнам скрипки - по темени врагов.
Их много стало у него меж гуннских смельчаков.
Три короля пытались унять бойцов лихих,
Но глас благоразумья был слишком слаб и тих,
Чтоб Хаген или Фолькер прислушались к нему.
Где вспыхнул бой, там гнев уже не обуздать уму.
Кримхильда в страхе просит Дитриха бернского защитить ее.
Кримхильда обратилась со слезною мольбой
К владыке Амелунгов: "Спаси меня, герой,
И помоги нам с мужем покинуть этот зал.
Коль Хаген подойдет ко мне, мой смертный час настал".
Но Дитрих ей ответил: "Как помогу я вам?
В опасности смертельной я нахожусь и сам.
Кипит такая ярость в бургундах удалых,
Что в пору мне теперь спасать себя, а не других".
"Нет, выведи отсюда меня, мой храбрый друг,
Не то погибнет Этцель, державный мой супруг,
И я паду с ним рядом от вражьего клинка".
Ни разу к смерти не была Кримхильда так близка.
Голос Дитриха раздается по зале, как звук рога; сражение на минуту прерывается. Дитрих объявляет, что не хочет принимать участия в битве и требует
для себя и своих пропуска. С ним вместе оставляют залу Этцель, Кримхильда и Рюдигер; остальные люди Этцеля все перебиты (33-я авентюра).
"Худого,- молвил Дитрих,- от вас я не видал.
Вы мне лишь дайте мирно покинуть этот зал
И вывести отсюда всех бернских удальцов.
За это верно вам служить до смерти я готов".
Но тут вмешался Вольфхарт: "Зачем просить о том,
Чтоб отперли нам выход, закрытый скрипачом?
Замки куда покрепче сбивал наш добрый меч".
Воскликнул Дитрих: "Черт бы вас побрал за эту речь!"
Ответил бернцу Гунтер: "Вы можете уйти
И всех, кого хотите, с собою увести.
Лишь тем, с кем мы враждуем, я ускользнуть не дам:
Урон чрезмерный нанесли сегодня гунны нам".
Услышав это, Дитрих обвил одной рукой
Дрожащую Кримхильду, а Этцеля - другой
И к выходу из зала повел поспешно их.
Шли вместе с витязем шестьсот его мужей лихих.
Бургундцы добивают, оставшихся в зале гуннов и выбрасывают их трупы.
Тут Гизельхер Бургундский воззвал к другим героям!
"Не время наслаждаться, соратники, покоем,
Сперва должны убитых мы вынести из зала.
Ударят вскоре вновь на нас Кримхильдины вассалы.
Мешать нам будут трупы, валяясь под ногами,
Когда опять мы вступим в сражение с врагами
И, до того как гунны задавят нас числом,
Еще не одного из них израним иль убьем".
Услышав это, Хаген сказал: "Вот речь мужчины!
Я счастлив быть слугою такого властелина.
Подать совет подобный мог лишь боец лихой,
Каким и показал себя король наш молодой".
Воители за дело взялись без долгих слов
И вынесли из зала семь тысяч мертвецов.
Вниз с лестницы бросали во двор тела они
Под вопли и рыдания сбежавшейся родни.
Раздраженный упреком Хагена в трусости, сам Этцель рвется в бой; Кримхильда удерживает его и обещает полный щит золота тому, кто принесет ей голову
Хагена (34-я авентюра).
"Отважен,- крикнул Хаген,- народ в бою лишь там,
Где государь вассалов ведет в сраженье сам,
Вот так, как поступают три короля мои.
Недаром с их мечей бегут кровавые ручьи".
Был Этцель не из робких, за щит он взялся свой.
"Грех,- молвила Кримхильда,- вам рисковать собой.
Сумеет грозный Хаген и с вами совладать.
Вы лучше гуннам золота пообещайте дать".
Но Этцель рвался в битву и был к советам глух.
Не часто в государе живет столь смелый дух.
Пришлось насильно свите его остановить.
А дерзкий гость все продолжал хозяина язвить.
Он рек: "Не потому ли взъярился на меня ты,
Что Зигфрид Нидерландский, убитый мной когда-то,
Считаться, право, может сородичем твоим?
Еще задолго до тебя спала Кримхильда с ним".
Задели королеву поносные слова,
И слезы удержала она едва-едва.
Как смел на людях Хаген ее затронуть честь?
И вот какую речь тогда ей подсказала месть:
"Я, мужний щит наполнив казною золотою,
Ее, в придачу к землям и замкам, дам герою,
Которым будет Хаген, обидчик мой, сражен.
Пусть только голову врага ко мне доставит он".
Иринг датский решается сразиться с Хагеном; он сперва ранит его, но потом гибнет от его руки; гибнут и его друзья, желавшие отомстить за него (35-я
авентюра). К вечеру усталые бургунды просят, чтобы их выпустили из залы; Кримхильда, уступая просьбам Гизельхера, соглашается на это, но с условием,
чтобы они выдали Хагена. "Если бы нас было тысяча человек, — восклицают они, — мы и тогда не выдали бы ни одного". Кримхильда велит поджечь зал;
бургунды, изнемогая от жара, удовлетворяют жажду, по совету Хагена, кровью убитых и проводят ночь в страшных муках посреди обрушившихся стен залы (36-я
