гордиться.
- И это одна из причин поприжать Дэвида… - раздражённо ответил парень, и после короткой паузы добавил - А Доктор Росси… я недавно встретил его с женой – ничего себе тёлка ! Я бы не отказался !
- Ты можешь думать о чём-нибудь, кроме секса ! – с улыбкой сказала брюнетка, взъерошив парню волосы. - Дурачок …
Рыженькой всё это порядком надоело:
- Так мы идём или нет ! – раздражённо сказала она.
И компания прошла вглубь магазина.
Дэвид и его отец заканчивали ужин в большом зале (столовой) их семейного особняка. Отец был очень энергичен и, явно, в отличном настроении. Дэвид же выглядел отрешённым и рассеянным. Впрочем, отец этого не замечал. Они расположились в торцевой части длинного стола. Им прислуживает официант, подававший блюда с маленького столика на колёсах.
- Что у тебя на десерт, Кевин ? – спросил мистер Редингер у официанта.
- Крем-брюле, атемойя и любимое мороженное сэра Дэвида.
- Положи мне атемойю. А ты, Дэвид ?
- Ну, раз моё любимое – тогда мороженое, - равнодушно ответил Дэвид.
Официант подал выбранное и Дэвид с отцом приступили к десерту.
- После ужина поедешь в кампус ? – поинтересовался мистер Редингер.
- Нет, переночую дома.
- А не опоздаешь утром в университет ?
- У меня свободный график посещения лекций. По ходатайству доктора Росси… Уже второй год.
- Да ? Я не знал.
- Я говорил тебе, папа.
Вошёл секретарь мистера Редингера и доложил:
- Прошу прощения, сэр ! Прибыл мистер Накамура. И адвокаты давно уже здесь.
- Извини, Дэвид – дела ! – вставая из за стола и вытирая губы, сказал мистер Редингер. - Так у тебя всё ОК ?
- Всё просто отлично, папа.
- Ну, молодец ! Если что-нибудь понадобится, сразу же звони !
- Хорошо, папа. Конечно. А сейчас у меня всё отлично.
- Увидимся ! – от самых дверей попрощался мистер Редингер.
- До свидания, папа! – сказал Дэвид в сторону уже опустевшего дверного проёма,
Помолчав, Девид сказал официанту:
- Собирай со стола, Кевин. Я пойду к себе.
Взяв с собой вазочку с мороженым, Дэвид побрёл к выходу из столовой. В дверях он столкнулся со входящим мажордомом (его звали Эшфорд). Он протянул Дэвиду маленький серебряный поднос с лежащим на нём листиком бумаги, и учтиво сказал:
- Звонила Ваша мать, сэр. Она просила Вас позвонить ей по этому телефону.
Дэвид взял листик с подноса и вгляделся в записанный на нём телефонный номер.
- И из какой страны она звонила ? – спросил он.
- Она не сказала. Но, судя по телефонному коду, это где-то в Западной Африке.
- Ничего себе ! – Дэвид даже присвистнул.
- Обычно разведённые женщины стремятся как-то рассеяться после трудного бракоразводного процесса. Эти суды так утомительны…
- И всё-то Вы знаете, Эшфорд !
- Такая уж у меня работа… Сэр.
Вечером этого же дня Дэвид, в одних трусах, сидел в своей комнате за компьютером. Это была одна из первых моделей персональных компьютеров – сегодня ей бы нашлось место только в музее, а тогда Дэвид был от неё в восторге. Он заканчивал реферат по физике. На экране монитора сменяли друг друга графики и таблицы. На компьютерном столе лежали пара научных статей, авторучка, бумага, цветные маркеры и стояла пустая вазочка из-под мороженого.
Наконец, Дэвид закончил работу, выключил компьютер и откинулся на спинку кресла, сцепив руки за головой. Потом встал, подкатил кресло к высокому шкафу, встал на него и достал со шкафа небольшую тетрадь. На её обложке было написано: «Моя принцесса».
Дэвид снова сел за стол, раскрыл тетрадь и, иногда ненадолго задумываясь, стал писать:
«12-го октября. Сегодня снова встретил ЕЁ. Пятнадцатый раз. Она немного изменила причёску и стала ещё прекраснее. Наше свидание было коротким. Этот несносный Тони !
Я смотрел на неё в магазине. Как колотилось сердце ! Было плохо видно. А она на меня не посмотрела. Ни разу. Не увидела. Так и не знаю, где она живёт. Решусь ли я когда-нибудь проводить её до дома ? Проводить = выследить ? Такое шпионство унизило бы её. Да. Или нет ? Но зачем мне знать её адрес. Я ведь не буду её подкарауливать. Это выше моих сил.
Если бы тот фургон сбил меня, а она оказалась врачом, то она бы подбежала ко мне, чтобы оказать помощь. Она бы прикасалась ко мне и смотрела на меня. И мы бы познакомились. Да! Какой ещё врач – она же моложе меня. Или старше ? Моложе. Она никогда не полюбит меня. Такого, как я. Никогда.»
Закончив писать, Дэвид спрятал тетрадку на шкафу, выключил свет и лёг на кровать. Он лежал на спине, неподвижно, с широко открытыми глазами…
3. Дэвиду - тридцать. День первый, раннее утро.
Это было ранним утром, в предрассветный час. Спальня в квартире Дэвида была залита флегматическим светом полной луны, свободно проникающим через большие не зашторенные окна. У стены возвышалась огромная кровать, на которой, спали Дэвид и две девушки. Их одежда, и мужская, и женская, в беспорядке валялась на полу. Слегка попахивали полные окурков пепельницы и где-то пролитое вино.
Со студенческих времён Дэвид сильно изменился – пропала юношеская худоба и бледность тела, обычная для Дэвида в те годы. Теперь это был загорелый усатый мужчина с длинными волосами и пикантной татуировкой на плече.
Где-то вдали усилился, а потом затих звук полицейской сирены - Дэвид открыл глаза и некоторое время лежал на спине, глядя в потолок. Потом сел на край кровати, увидел на полу чей-то мобильный телефон, поднял его и посмотрел, который час.
Одна из девушек почти проснулась.
- Дэвид... милый... - тихо прошептала она, не открывая глаз
Дэвид погладил её по плечу и так же тихо пробормотал:
- Пойду попью.
Несколько секунд Дэвид просидел совершенно неподвижно. Затем он "нашарил" рукой на полу и надел трусы. Потом встал, подошёл к бару, достал из него бутылку, открыл её и сделал несколько глотков прямо из горлышка. Поставив бутылку в бар, Дэвид вышел в соседнюю комнату и некоторое время постоял там у окна, глядя на хорошо ему знакомый узор ночных огней. Затем он возвратился к двери и, прикрыв её, и включил в комнате неяркий верхний свет. На столике у окна в беспорядке лежали авторучки, пачка сигарет, зажигалка, раскрытый ноутбук, наушники, и несколько научных книг и журналов: «Annalen der Physik», «Journal of Computational Physics» и «The American Journal of Physics». Дэвид взял сигареты, закурил и уселся на огромный мягкий диван, скрестив ноги. Закрыв глаза, о чём-то основательно задумался. Затем Дэвид встал, потушил недокуренную сигарету, ненадолго зашёл в расположенную рядом ванную комнату (было слышно как он там умывался) и вышел оттуда с посвежевшим лицом и мокрыми, взъерошенными волосами. Он взял один из журналов и «плюхнулся» с ним на диван, стоящий около стола, быстро отыскал в журнале страницу с нужным ему графиком и некоторое время внимательно всматривался в него. Потом, отложив журнал в сторону, Дэвид взял себе на колени ноутбук, включил его и начал что-то искать в его папках. Скоро в одном из файлов он нашёл график, очень похожий на график, помещённый в журнале. Дэвид взял журнал и, расположив страницу с графиком рядом с дисплеем ноутбука, некоторое время сравнивал графики. Потом он отложил журнал и задумался. Затем быстро пересел в стоящее у стола кресло, включил настольную лампу, взял бумагу, ручку и начал быстро писать математические формулы, иногда прерываясь на раздумья, иногда зачёркивая и исправляя написанное. Наконец, он закончил и, сложив руки на затылке, с улыбкой откинулся на спинку кресла.
- Отлично... Отлично... Молодчина, Дэвид ! ... – похвалил он себя, потягиваясь.
Но вдруг улыбка исчезла с его лица. Он опустил голову и глубоко задумался. Его пальцы, лежащие на исписанном формулами листе бумаги, непроизвольно и медленно смяли его в маленький комочек. Он поднял глаза, несколько секунд смотрел на этот комочек и затем слегка расправил его. Потом Дэвид приставил стул к стоящему у стены высокому книжному шкафу, встал на него и достал со шкафа небольшую тетрадь. На её обложке было написано: «Моя принцесса».
Сойдя со стула, Дэвид положил нераскрытую тетрадь на диван и сел рядом с ней, облокотившись на свои колени и опустив голову. Затем он взял тетрадь и перелистал её, не глядя на страницы. С тетрадью в руке Дэвид встал, выключил свет и затем лёг на диван. Он неподвижно лежал на спине с широко открытыми глазами…
4. День первый, разговор с отцом.
В плотном утреннем потоке автомобилей по улице, поблескивая свежее отполированными боками, вальяжно двигался лимузин. За рулём сидел немолодой шофёр с невозмутимым лицом. На роскошных диванах пассажирского отсека удобно поместились два пассажира – Дэвид и его отец. Отец был в строгом деловом костюме, а Дэвид – в потрепанных джинсах и клетчатой рубашке с карманами на груди. Между Дэвидом и его отцом шёл очень серьёзный разговор. Отец строго посматривал на сына, а тот прятал глаза и рассеянно смотрел в окна по сторонам.
- … Рано утром опять звонила твоя мать… - раздражённо сказал мистер Редингер, - Жаловалась. Обвиняла меня во всех твоих грехах. Оказывается, ты не был на её юбилее… Ты же обещал - и ей, и мне.
- Па… Ну, как-то не сложилось накануне. Трое суток работал, почти не спал. Потом позвонил друзьям, поехали расслабиться. Ты же знаешь, как это бывает – один бар, другой, третий… А на следующий день, вчера проснулся с оловянной головой и уже после обеда. О том, чтобы лететь в Лос-Анджелес, не могло быть и речи. Я бы просто сдох в стратосфере. Да и на самолёт я опоздал.
- Но ты бы мог хотя бы позвонить, хотя бы ответить на её и мои звонки. Ты знаешь, в каких мы с ней отношениях, но в данном случае я твоей матери сочувствую. Он тебя ждала весь вечер, звонила тебе по всем телефонам, звонила и мне.
- Я же объяснил, в каком я был состоянии. А мобильный просто потерялся.
- Хорош ! И в кого ты такой…
- Интересный вопрос – надо будет изучить родословную...
Вдруг Дэвид встрепенулся, заметив на улице что-то интересное, и спросил отца:
- Па, ты не очень торопишься ? Есть пять минут ?
- Нет, не тороплюсь… То есть, пять минут – не проблема, - как-то неуверенно ответил мистер Редингер.
- Том! - тотчас окликнул шофёра Дэвид и показал ему рукой. - Останови машину возле тех музыкантов !
Лимузин мягко остановился. На тротуаре возле стены расположились три пожилых музыканта и несколько зевак-слушателей. Не слишком стройно и искусно они играли очень грустную, проникновенную мелодию. Дэвид вышел из машины и молча остановился возле них. Отец тут же достал из портфеля какие-то бумаги и стал их просматривать, делая пометки. Время от времени он поднимал голову и смотрел в сторону сына. Наконец мелодия закончилась. Отец увидел, как Дэвид, коротко перемолвившись с музыкантами, протянул одному из них деньги и быстро пошёл к машине. Отец сложил бумаги в портфель. Дэвид прыгнул на сиденье , и машина тронулась…
- Я их знаю лет пять. – сказал Дэвид отцу. - Тот, что толстый и лысый – гений. Сочиняет такие мелодии! Только все до одной – очень, необыкновенно печальные. Из-за этого им и подают немного. Между прочим, нот он не знает, играет только на слух.
- И ты их подкармливаешь ? – поинтересовался отец.
- Редко. Я теперь редко бываю в этом районе…
- Мне там было слышно - то, что они сейчас играли, настолько грустно, что не годится даже для похорон.
- Да уж… - вздохнув, согласился Дэвид… и добавил - это
