и не в криках – ему приходилось принимать участие в допросах с пристрастием, - а в том, что как-то близко замаячила перспектива стать следующим… И зачем он вылез из БМП? Не его это – беготня и стрельба! Сидел бы сейчас рядом с мехводом под защитой надёжной брони… Если бы не жуткий страх перед Старшим, скорым на расправу, он бы сейчас бросил автомат и побежал бы из Башни к БМП. Если бы не Старший, да не восемь ещё этажей Башни вниз, которые можно бы и не успеть пробежать… Сейчас ведь и защищать-то её некому, основные уехали, как клятвенно доложил надёжный агент, - так кто, как?.. Стены тут стреляют, что ли?? Чёртова, чёртова Башня, недаром про неё рассказывали всякие ужасы, вплоть до голов на кольях по периметру, а он, дурак, не верил…
***
Разрядив автомат в сучащее ногами тело, нелепо торчащее в потолке, Крыс бросил бесполезный теперь автомат и через дыру в стене ванной комнаты устремился в соседнюю квартиру. Пробежав её насквозь, оказался в кухне; распахнул дверцы встроенного шкафчика – там вместо полок со всякой кухонной утварью, зияла дыра в соседнюю квартиру. Мигом оказавшись в ней, он затворил за собой дверцы, аккуратно навесив на вкрученные изнутри шурупы петлю из проволоки, ведущую к замыкателю на коробке с взрывчатым «сюрпризом». Проверил положение замыкателя, щёлкнул тумблером включения; вернее – большим, квартирным выключателем, в самоделке успешно заменяющим тумблер. «Для желающих гнаться следом – велкам!»
Теперь он крадучись прошёл к запертой входной двери и приник к глазку. Как и ожидал – на лестнице был чужой. Через хороший, панорамный глазок было видно: спиной к двери и чуть наискосок сидел штурмовик, держа под прицелом дверь напротив. Подняв глаза к потолку, Крыс посчитал: «На площадке их было человека четыре… Может пять. Одного я точно свалил, надёжно. Ещё одного, наверняка – через дверь. Этого, «в потолке» - ещё один… Итого – должно остаться как минимум трое, возможно – больше. Один – здесь. Ещё пара человек – наверху… Или больше? Могли подтянуться, да. Чёрт! Как бы не запрятался какой по закоулкам, ищи его потом… Надо одного взять живым и допросить! – решил он. И этот, за дверью… Он на сто процентов был уверен, что Толян «убрал» бы его без стрельбы – в глазок видно было, что тот пасёт только дверь впереди; открыть дверь – и вот он, голубчик… Прирезал бы как свинюшку, или прибил бы рукояткой, - но… тут же в голове прозвучало «Не выпендривайся. Не форси. Делай всё САМЫМ ПРОСТЫМ и самым надёжным способом! Война – не время для экспериментов…»
А руки тем временем делали дело: достал из кармана подаренную батей ещё года два назад бандану («Хорошая вещь, Серый, на все случаи! Прикинь: головной убор, платок, фильтр, противопыльная повязка, жгут, на крайний случай – тампон для раны, или…» - это когда они играли с ним в игру «Придумай сто вариантов использования обычной вещи». А он ещё кривился – дарит, типа, всякую ерунду… Тогда воспринимал слова бати как издевательство – чё у нас, война? Или походники мы опасные?.. – а вот поди ж ты, пригодилась!), сложил её в несколько раз, так что получился плотный плоский жгут; наложил его на ствол пистолета, и примотал лейкопластырем из НАЗа. Вспомнил – спустил осторожно большим пальцем и вновь взвёл курок – ТТ имеет подвижный ствол, и если его сдвинуть назад даже немного и случайно, - пистолет становится на предохранительный взвод, и для выстрела нужно вновь взвести курок… Похвалил себя за память и предусмотрительность… Одновременно, где-то в глубине сознания тот, маленький мальчик, каким он был раньше, с почтительным удивлением произнёс: «Ну ты даёшь…» Цыкнул на него – не время. Восторгаться и восхищаться, а также делать «разбор полётов» будем потом – если будет кому, если вновь увидимся, мой дорогой… …Сергей. Серёжа.
Не хотелось шуметь и обращать на себя внимание тех, этажом, площадкой выше. Крыс выжидал. И вот – удобный момент: наверху заговорили двое на повышенных тонах, один кричал, что-то требуя, второй оправдывался невнятно, но упорно. Потом тот, сверху, крикнул:
- Как там, Тищенко?
Ответил этот, что сидел на ступеньках спиной к Крысу:
- Тихо всё. Держу дверь.
- А?.. Громче говори, с ушами у меня…
- Ти-хо, грю!!
- Ага. Вяхирева грохнули…
- Да ты чё??
- И старшой вверх ушёл, а это чмо штатское нипочём не хочет помочь! Вот. Чо делать?
Помолчал и вдруг:
- Аааа, на..! Я ему ща!..
Через секунду сверху, из квартиры, послышались длинные истеричные автоматные очереди – тот, глухой, опять палил в пролом в полу, бессильно вымещая злобу; а этот, что сидел спиной к двери, теперь вообще раздвоил внимание – пас дверь напротив – и слушал, что происходит площадкой выше; и совершенно не заметил и не услышал за стрельбой вверху, как за спиной у него почти бесшумно открылась дверь, и тонкая мальчишеская рука быстро поднесла чёрный пистолет с намотанной на ствол тряпкой ему к голове… Глухо стукнул выстрел, из головы плеснуло красным; пуля, пройдя навылет, чиркнула по стене напротив. Тело повалилось на ступеньки.
Из двери показался Крыс, сдирая с ТТ бывшую бандану, успешно выполнившую роль одноразового глушителя. Там, наверху, кажется, если и услышали, то ничего не поняли – уж очень звук нехарактерный, на выстрел совсем не похожий.
Стоявший на лестничной площадке 8-го этажа Яков Михайлович только что отстоял своё право «не лезть в кровавую кашу», - а именно: не идти «подстраховывать» никого в этой проклятой квартире. Ему хватило того, чего он там увидел, когда заглянул туда: тело Вяхирева, которого напарник всё же вытащил из дыры в полу – ниже пояса всё изорванное пулями, и сплошь, как мясо, облепленное пропитавшимся кровью камуфляжем. Он уже не дышал; на грязном, засыпанном пылью, щепками и бетонной крошкой полу вокруг него расползалась лужа крови. Яков Михайлович тут же рванул на лестницу, отдышаться, и уже тут вступил в ожесточённую перепалку со штурмовиком, который требовал помочь ему: «Мы зажмём его с двух сторон – со входа и через дыру в потолке!» Постарался объяснить ему, что тот может «зажимать» кого угодно и где угодно, но сам он в этом участвовать не будет – просто не умеет! Да, отвяжитесь! Он и автомат держит третий раз в жизни, и не подписывался на боевые действия – и зачем его понесло из тёплой надёжной БМП в этот дом, - точно ведь сыграла свою роль тупая жадность; думал всех сейчас заглушат уже, и успеть к первому периоду мародёрки, самому сладкому, когда дербанится то, что легко рассовать по карманам – в первую очередь золото. И вот тебе…
Диалога со штурмовиком не получилось – после того, как его глушануло фугасом на лестничной площадке, он плохо слышал; и всё свелось только к взаимным воплям «Пойдёшь!» и «Не пойду!!» Тот сдуру схватился за автомат – но во-время одумался, - воевать-не воевать, но уж нажать на спуск в упор, на лестничной площадке сумел бы и такой лох, да и толку с него по-любому… Рванулся в квартиру сам – швырнул в дыру последнюю гранату, - и тут же, перепрыгивая и перешагивая через наваленные на лестнице холодильники и тумбочки, оскальзываясь и оступаясь, матерясь, устремился вниз, на седьмой этаж, чтобы высадить замок, и ворваться в квартиру «по горизонтали», забросав её гранатами из запаса стерегущего дверь Тищенко.
Увы. Тищенко уже лежал на лестничной площадке навзничь, раскинув руки, и сразу в глаза бросился его правый окровавленный висок; вернее то, что виска, по сути, не было – была дыра, выходное отверстие; и всё с ним было ясно. А над телом стоял парень, пацан лет семнадцати, и держал в руках автомат Тищенко…
Схватиться за автомат, висящий на шее, чтобы освободить руки при перелазании через завал на лестнице, он уже не успевал. В последней, отчаянной надежде спастись он пригнулся, прячась за здоровенный холодильник, одновременно хватаясь за автомат; но холодильник – не гранитная глыба, он плохая защита от пуль 5.45, да ещё выпущенных с расстояния всего в несколько метров. Очередь прошила и холодильник, и тело штурмовика, отбросив его на стену.
Яков Михайлович увидел, как пробежавший мимо него, и карабкающийся по завалу из холодильников и тумбочек штурмовик вдруг шарахнулся в сторону, за холодильник, хватаясь за автомат – и тут же снизу, с площадки простучала очередь; дёрнулся холодильник, покрываясь пулевыми отметинами, и штурмовика швырнуло в стену. Он ещё сползал по ней, как на межэтажной площадке появился человек с готовым к стрельбе автоматом; короткая очередь, - и штурмовик свалился, оставив на стене отметины от пуль и брызги крови с мозгом. В совершенном ужасе Яков Михайлович направил автомат на парня, но и не решился, и не успел нажать на спуск – парень, сместившись вправо-вверх, тут же снова дал короткую очередь – и пули выбили крошки штукатурки и бетона возле его головы. Он рухнул на пол, отбросив автомат; сознание от ужаса почти покинуло его, - теперь, он был уверен, его ждёт то же, что и штурмовика – короткая очередь в голову. Надо бы было бежать, попытаться укрыться в квартире; но конечности стали словно ватными, и он не смог заставить себя сделать больше ни одного движения. Он ожидал пуль в голову, но вместо этого по голове ему «прилетел» приклад, начисто лишивший сознания.
***
Крыс сел на пол рядом с лежащим ничком человеком, которому он только что от души врезал в голову прикладом. Вот и пленный. Судя по тому, что вёл себя он как олень – не штурмовик, не десантник. Начальство? Из-под расстёгнутого бушлата стала видна рукоятка пистолета – ТТ, чёрно-синий, как у меня; и год тот же, с одного склада, что ли, натырили? а это что? Пара запасных обойм. Это хорошо. Наверное, и правда начальство – и морда его чем-то знакома… А, разберёмся. Толкнул его стволом – реально отъехал, ишь, аж слюни потекли, не слишком ли я его… Неприятно, неудобно было одновременно разбираться с лежащим и пасти квартиру сбоку, и лестницу, ведущую вверх – там ещё могли быть враги. Взяв автомат наизготовку, вошёл в квартиру - всё, как учили. На выстрелы из квартиры никто не показался, большая вероятность, что никого там и нет – но правила существуют, чтобы их выполнять, иначе это и не правила никакие. Да, они могли и разделиться – уйти вверх. Но на верхних этажах – Володя, Миша; даже раненые, они просто так не сдадутся, будет стрельба. Да и женщины… Нынешние «заположняки» ведь всем известны – взяв запасы, в живых бывших владельцев не оставляют.
В разорённой квартире, уже полной дыма, который натягивало из горевшей внизу через пролом в полу, живых не было. Только труп штурмовика в луже крови и россыпи гильз. Но, как подтверждение опасений Крыса, сверху, с верхних этажей, раздались автоматные очереди. Рядом. Он рванулся к выходу. Вовремя. Или, наоборот, не вовремя? На площадке показалась фигура в камуфляже, в тяжёлой каске-«Маске» на голове с опущенным забралом. Автоматная очередь едва не зацепила Крыса, он отпрянул за угол. Ещё очередь, ещё. Выставив автомат из-за стены, не высовываясь, Крыс наугад тоже дал очередь – и тут же по автомату как будто ударили ломом, - он вырвался из рук, - одна из пуль очереди Старшего попала в ствольную коробку. Крыс откатился за угол, выхватывая ТТ и готовясь вновь
