Испытание на человечность. Часть 2. Дело Дарта Вейдера

Интересно. Значит, Император знал о том, кто такой даль Соль, и не сообщил? Или это не столь важно? Или в иносказаниях Императора на этот раз он несколько заблудился?
Он шагнул вперёд, и его ударила чужая отчаянная ненависть. Откуда? Ты должен ненавидеть Императора, мальчик. Хотя…
«Это он!..»
Лицо Оби-Вана всплеском в чужой памяти. Ярко, – сейчас он не может закрываться, эмоции захлестнули и мешают…
««Твоего отца предал и убил Дарт Вейдер…» Это он…»
Что? мало ли кого я убил за это время…
Но – безумное, странное ощущение, как будто ты смотришь в зеркало. Зеркало, которое показывает тебя, каким ты мог бы быть. Или – был… много лет назад, в солнечной забытой юности.
Сын даль Соля. «Твоего отца…» Что они вбили ему в голову? Такое сходство не может быть случайным, так не бывает, сколько ему… ему двадцать лет… Не может быть!.. Император – знал? Да, он действительно мог знать, эта скотина, дела которого он иногда едва терпел, но принимал, пока это было – не против него. Но – так?! Он знал, знал, что это его сын, выяснил наверняка – и скрыл. Или – приказал забыть? Узнал, что тот у мятежников, и стёр из памяти? С него бы сталось… а «сын даль Соля» – проверка. Не вспомнил ли. Понял, что – нет. И – стравил. Как когда-то Оби-Ван. Использовать вслепую. Не дать вспомнить?!
Через мгновение он должен был начать бой. Бой-испытание, которое он задумывал с самого начала. Испытание, не пройдя которое, мальчик должен был умереть – по мысли Императора.
Но Вейдеру уже было куда уходить.
Единственный раз он потерял контроль над собой, – когда мальчик сумел его ранить. Единственное, что лишало его разума, – покушение на него самого, попытка уничтожить то, что ещё оставалось от его собственного тела, он почувствовал боль, и рука сама нанесла ответный удар… после которого он остановился. Впервые за много лет – с содроганием и ужасом от того, что сделал. Это было дико и жутко.
Ты можешь убить Императора, да, можешь, и убей его, наконец, и тогда Империя станет нашей, моей – и твоей, как моего сына… Конечно, Оби-Ван солгал, кто б сомневался…
– Нет. Я – твой отец.
– Нет!..
Он уже знал, что его попытки обречены, что мальчик не в состоянии признать эту правду, хотя он не может не чувствовать, он чувствует, что это правда, и всё равно – сквозь это не прорваться, особенно после боя, после того, как ты сам его искалечил, жутко видеть эту стену в ярких глазах, и захлёстывает отчаяние, и остаётся только уронить руки, глядя, как он шагает в пропасть и падает вниз…
Вейдер не мог его отпустить. Не мог. И уже не хотел – смочь. Он уже знал, что ни к какому Императору он его не повезёт. Пока.
Он не ожидал, что сын вообще отзовётся. Просто – не отпускать, кричать вслед, говорить с ним, с тем единственным, от кого хочешь, чтобы он тебя слышал, понимал, кто был сам – другой жизнью… и из другой, потерянной жизни. Телепатия через мрак. Через погоню, через боль… С тем, кого хотелось спасти от повторения собственной участи.
«Отец?»
Вейдер почувствовал, как сердце сжала горячая волна.
Признал.
Всё.
Император не знал, что в этот момент он уже умер. [/i]

Люди отошли от флайера, тот поднялся в воздух. Истребители ждали, пока тот наберёт высоту и скорость… а затем флайер не стал стыковаться с ними и сам взял курс на восток. Две могучие махины, сдерживающие свою силу, летели рядом, – охраняя.
Линн наконец обернулся – на тех, кто ждал побега. На мгновение он уловил чьё-то смущение, кто-то так и остался недоволен… Да, Даниелю сложно среди них, большинство пришли к власти после краха Империи, а не до него, как он, и ему не доверяют. А кому легко…

***
Линн понимал, что теряет голову, но ничего не мог с собой сделать. Даниель крутился в водовороте встреч, совещаний, пытался сколотить межпланетный трибунал не как временное собрание для вынесения одному Вейдеру смертного приговора, а как нечто более постоянное и для обычных судов, в процессе которых юристы смогут заниматься выцарапыванием подсудимых у жаждущих крови… а он пытался во что-то встрять, как-то помочь, и ничего не получалось. Даниель аккуратно сообщал, что примерно четверть его собеседников ненавязчиво советует убрать Милорда тихо, половина требует сделать то же самое, но громко, а он, корреталь Артоса… ищет грамотных юристов и тянет время.
– Линн, к тебе пришли.
Комната с камином на вилле Даниеля. Сколько же тут всего было… Эта вилла была началом больших дел и мирной пристанью для отдыха, но теперь превратилась в тупик, в место мучительного ожидания, стены как будто сдвинулись и заперли, мешают дышать…
– Кто?
– Из вашего Центра… неужто не чувствуешь?
– Здравствуй!..
Здравствуй. Я долго думала, прийти или нет. Очень трудно было решить, что всё равно – надо. А он обрадовался… Зачем же было ждать, медлить, лучше было поторопиться… Не надо спрашивать, всё и так слышно, лучше просто обнять его и помолчать... вместе помолчать об одном и том же.
– Ты никогда его не боялась.
– Неправда! Его нереально не бояться, ты что. Просто…
– Не надо объяснять. Это трудно – словами. Я и так слышу, если ты не закрываешься. Не закрывайся, пожалуйста. Я так устал…
– Не говори ничего. Я ещё не совсем Владеющая Силой, но…
– Да.
От молчания стены как будто смягчаются и слегка отпускают. Оказывается, тут есть окно, а за окном – небо и вечер…
– Тебя давно не было в Центре…
– Я знаю. Я сам себя за это грызу. В таком состоянии от меня никакого толку!
– Может быть, и так… Рассказать?
– Да. Конечно.
– Тан Севийяр закопался в архивах. Исторические же не были уничтожены, точнее, были, но не все. Люди что-то скрывали, спасали, навешивали ярлыки, пытались представить, что это не о реальном, а о чём-то легендарном… он теперь это всё раскапывает. Выясняет, на какой планете что было, это может дать сведения о том, что могло сохраниться до наших дней. Этнография, история… Тут не на одну жизнь хватит.
Оживился. Это хорошо.
– А Йаллер?
– У него свои методы. Пытается что-то учуять. Куда там, Империя хорошо прошлась… Всё надо создавать с нуля. Нужны люди, способные обучать. Способные из описания обрядов выковырять Силовую составляющую и восстановить школы. И никто не знает, не объявится ли этот убитый придурок руниа снова и не попытается ли вернуть своё... А ты тут сидишь и ничего не делаешь.
Нет, я не хотела тебя упрекать. Извини. Да, ты и сам знаешь… только когда скажут со стороны – это больнее.
– Ты вернёшься?
– Да. Обязательно. Только…
– Только не знаешь, когда. А мне что остаётся? Туда же, хиннерваль-самоучка. Без знаний, без Кодекса, без образования. Меня же драгоценные имперские законы не пустили учиться, ты же в курсе, где я работала, пока ты меня не вывез на Базу. Вот уж кого точно зря в Центр взяли, так это меня…
– Ну, я тоже официально без образования…
– Тебя учили военному делу. Это много.
– Ты хочешь всё и сразу. Ликвидировать отставание.
– Ну… наверное, да.
И как же хочется взять тебя за руку… просто знать, что ты здесь и никуда не денешься… пока я не встану и не уйду.
– Возвращайся, а? Без тебя как-то всё не так… и тоскливо. Тебе кажется, что пока ты здесь, ты как-то ближе к делу, а ведь география ничего же не меняет. Мало того, что Центр – это тот же Артос, это даже тот же Кер-Сериндат. Ну и какой смысл тут сидеть?
– Да, – он потёр лоб. – Надо что-то решать.
Он осторожно высвободился, подошёл к окну. За открытыми створками гулял ветер, короткими набегами беспокоил кроны деревьев – и уносился дальше.
– Завтра. Хорошо?
– Ну… мы будем ждать тебя. Сколько времени лететь…
– Не надо ждать. Останься на вилле, поедем завтра. Вместе.
Стены распахнутся. Они будут милосердны. Завтра тебя встретит огромный мир… я обещаю. Что поделать, от себя не убежишь… но тебя – больше, чем это мучительное беспокойство, за это надо хвататься и выползать. А я помогу… попробую. Насколько меня хватит.
– Ты останешься?
Ты что? боишься, что я уйду?..
– Да. Конечно, останусь. Только…
– Что?
– Давай уйдём отсюда. Куда-нибудь в ночь, в тишину, где не давят стены. Здесь всё кричит о том, как тебе было плохо.
– Было, – он повторяет слово, ещё не веря, что оно может относиться к нему.  – Да… Только одень что-нибудь, сейчас прохладные ночи.
– Хорошо.
…и пусть нас встретит ночь – тишиной и шорохами, отсветами далёкого города и взглядами звёзд…

***
Сообщение от Линна пришло на видеофон, когда у Даниеля только что закончилось совещание.
«Даниель… я виноват. И что теперь делать?»
Даниель налил себе моррето.
«Позвонить мне, – написал он в ответ. – Ты же, похоже, ждал, когда у меня настанет перерыв?»
Экран тут же осветился. Линн был расстроенным, но всё же улыбался.
– Ждал, – признался он. – Это по поводу трибунала?
– Нет, текучка. Налоги, корпорации, добыча-продажа, финансирование новых разработок научных центров Академии… я могу рассказать, но это долго и вряд ли тебя заинтересует.
– Я в этом ничего не понимаю. И как ты разбираешься?
– Нравится, – честно сказал Даниель. – У меня же никогда не было нужды в деньгах, поэтому я мог позволить себе роскошь заниматься только тем, что интересно. Так что случилось?
Линн вздохнул.
– Она вчера ночью так плакала…
– Из-за тебя? – уточнил Даниель.
– Да… Я повёл себя так, как будто то, что она – для меня… ничего не стоит. Как будто это само собой разумеется, и за это не надо даже благодарить, в общем… затмение какое-то нашло. А она закрылась и плакала так, чтобы я не слышал.
Даниель спрятал улыбку за чашкой моррето. Нормальные, обычные человеческие проблемы, без холода выгоды и цинизма больших капиталов…
– Понимаешь, чтобы читать мысли, нужно прилагать усилия, и это будет заметно, да и защищаться человек может. Но чтобы просто слышать чувства, никаких усилий не нужно, это как… ну, как звуки и запахи, наверное. Не со всеми, конечно. И не всегда… С мыслями такое очень редко где бывает. Вот на Элиетте – да. А здесь – нет.
– Я понял.
– Да ещё и с этим моим бегством к тебе на виллу…
– А тут-то что не так? Я же её встретил, когда она прилетела за тобой, да и отъезд ваш тоже видел. По-моему, ты уже перестраховываешься.
–Да?
– Да.
– Я же так и не позвонил за все те дни…
– Ну так я же позвонил тот же вечер в Центр, что ты переживаешь? А потом ты рассказал, что она позвала тебя мысленно и сказала – возвращайся, когда сможешь. Разве не так?
– Так, но…
– Линн. Это уже перебор…
– Надеюсь!
– …так что если ты хочешь извиняться, то это надо делать только за прошлую ночь. Хотя вы же уже вчера мне сказали, что никуда не денетесь и на концерт пойдёте. Ну, сегодня.
– Ещё бы, полгода ждать и из-за какого-то бреда с трибуналом не пойти?! Он же вообще никогда с Энтиды не выезжал, да ещё и премьера!
– Ну и тем более. Так стоит ли переживать?
– Стоит. Она же вчера не пошла на лекции, мы целый день были в Центре, я разгребал то, что без меня накопилось, и я видел… а сегодня уже пошла, да. Я тут один сижу, она к вечеру придёт.
– Ну хорошо, хорошо.
– Так – как?
Даниель задумался. Линн ждал.
– Послушай. Припомни, наверняка она хотела что-то, – из украшений, из каких-нибудь безделушек, – что до сих пор так и не купили.
Линн засмеялся.
– Ещё бы, на ваши ювелирные красоты никаких денег не хватит.
– Вот и возьми напрокат на сегодняшний вечер. Ты же наверняка знаешь, что именно.
– Знаю! Только