боятся оглашения. Блат как любое преступление тайный, это где – то как неуплата налогов, половые извра-щения или хищения как всё самое гадкое в этом мире. А тайное всегда становится явным. И гадость рано или поздно… постепенно уходит. Это законы на все времени. Уйдёт и блат.
«Творческий» блат.
Как известны "династии" артистов, режиссёров и тому подобных «творческих» работ-ников. Часто это просто сборище бездарностей. Перечислять не интересно: это все знают, да и займёт список несколько десятков листов. Как говорится, "ни стыда ни совести". На самом деле у всевозможных начальников, бизнесменов, преподавателей, врачей такие "ди-настии" часто куда более стойкие и разветвленные. Но, вот, если ради интереса пос-мотреть на "наследников" известных артистов, то кроме Андрея Миронова трудно назвать второго действительно талантливого сынка или дочку. Понятно, тут будут спорить до хри-поты. Но часто нет в человеке, ну, вовсе ничего особенного кроме как "сын (дочь) знаме-нитого артиста". И тем не менее снимают, занимают и так далее и тому подобное до бес-конечности. Часто смотреть на убогих деток..., окончательно опошляющих искусство, противно, наверное, уже всем. Казалось бы, образованные, культурные люди, а ведут себя прямо как выходцы из глухой таёжной деревни.
Дочери Вертинского, сын Ефремова, дети Бондарчука, Райкина и так далее и тому подобное. Вряд ли они бездари, но уж... .
Кстати, кто из детей знаменитых артистов дореволюционного русского театра сделал себе хотя бы карьеру в театре ? Кто ? Наверно, не без этого. Но кто об этом знает ?
Да, династия циркачей Дуровых, да, кукольник Сергей Образцов - сын академика. Но ведь не бывает без исключений. В основном всё тот же блат.
Кстати, в тяжелое время в Екатеринбурге в доме Григория Мормоненко (Александро-ва) - позднее знаменитого советского режиссера - прибился паренёк Ваня Пырьев. Кем он стал потом - всем известно.
Ну и - естественно – творческого блата не бывает. Он не может быть ни творческим ни вообще хоть чем – то хорошим. Это просто гадость.
Между прочим, Андрей Миронов по воспоминаниям по крайней мере вначале был ти-пичным блатным и избалованным ребёнком. Но на сцене и в кадре он преображался, всегда очень стеснялся, если при нём говорили о его родителях, со временем как – то пусть и не совсем, но явно почти преодолел свой блатной порок. Случай редкий, но поу-чительный.
Традиция блата.
Блат – в общем традиция особенно в третьем мире, где не помочь родственнику или знакомому, земляку – грех. Так что блат часто – одна из главных традиций причём вовсе не считающаяся порочной. Так же и в России.
Угнетение блатом.
Он сел на своё место. Кругом одни блатные. Они ничего не делали, а он работал. И вдруг он увидел, что они… смеются над ним, кривляются, строят рожи, плюются в него.
- Блатные твари ! – закричал он и кинул в них ручку, резинку, дырокол.
И вдруг… у них изо рта, ушей, носа потёк … блат. Мерзкий, вонючий, гнойный, тёмно – жёлтый. Он заткнул нос. А из них всё текло. Он хотел выбежать, но потерял сознание… .
Нет, это не Даниил Хармс. Но он бы явно одобрил.
Формы блата.
- Какие только блатные не встречаются: парашютисты, позвоночники, по большому блату, по малому, те, у кого всё схвачено... .
- Форм блата никому и никогда не сосчитать. Классический непотизм, когда просто ус-траивают родственников на работу. Когда услугу за услугу. Когда кого угодно – зна-комого, друга, подругу, любовника или знакомого знакомых - пропихивают на место, которое он занимать не должен. Да ведь по блату чего только не делают. И на работу ус-
траиваются и по работе продвигаются и квартиры получают и в загранкомандировки ездят и обязанности перераспределяют и преступления заминают и ... всё, всё, что угодно.
- Не умирают только.
- Зато уж хоронят… .
Частушки о блате.
В нашем городке, девчата,
мало тех, кто не по блату.
А в Москве – то, говоря:
токо всем и правит блат.
Полюбила я, девчата,
иужичонку, что блату.
И знать он не виноват:
тоже любит лишь мой блат.
Хорошо у нас, девчата,
кто устроился по блату.
А без блата тёмен свет –
часто вовсе жизни нет.
Вася, говорят, девчата –
всё ж устроился по блату.
А без блата прямо страсть –
был бы вечно он Вась – Вась… .
Шахматный блат.
На шахматной доске появились блатные. Ходят как хотят и всё норовят быстрее до последней линии и… ферзями.
И такой стал на доске бардак… . Вся игра обесценилась: а для чего играть, если … вез-де блатные.
Экстремальный блат.
В комнате так утомительно тихо, что хорошо слышно как на улице за плотно закры-тыми окнами шумят проезжающие машины, кричат дети и, захлёбываясь, каркает ворона.
Они сидят за своими столами и все молча смотрят в окно. Только один молодой че-ловек у двери что - то сосредоточенно и чуть утомленно, но быстро пишет.
Кирсанов в этой конторе уже год. Он точно знает всех – организация небольшая – главное, ему точно известно, кто чей родственник.
- Вот, Ольга – дочка замначальника областной газовой фирмы. Она ничего не закон-чила, но папочка обещал купить диплом. Так, ходит куда – то смеху ради раз в месяц. Якобы чему - то учится. Редкая гнида !
Кирсанов быстро пишет и думает. Для него это обычно: когда много работы, то как - то привыкаешь делать всё сразу и быстро.
- Наталья Игоревна тут пять лет. Да все знают, что она – сноха замначальника облас-тного центрального банка. Эта курва где - то раньше работала, чего - то закончила, кажет-ся, педвуз по специальности «математика» - это где конкурс полинвалида на место - но умеет в основном пить кофе и красить ногти. Писать, вроде, умеет, считать – нет. Ни ра-зу не видел, чтоб считала. Денег точно без счёта. И чего тогда считать ? А, ну да, ещё уме-ет красить брови и ногти, смотреть женские журналы и шляться по магазинам. Что ещё она умеет делать, я не знаю. Хотя иногда как бы что - то пишет. А, может, просто водит ручкой по бумаге для вида. Отсюда не понятно, честно - не понятно.
Заметил, что сделал ошибку и сразу подчеркнул. С досадой тихо крякнул.
- Блин ! В перепечатку. Алексей – сын зампрокурора города. Юрист, хотя я знаю в пра-ве больше его раза в два. А, может, даже в три. Вот такой юрист ! Обалдеть ! - Кирсанов даже немного оторвался от бумаг и посмотрел на того, о ком думал, словно тот мог читать его мысли. Но Алексей по - прежнему смотрел в окно: Человечек тихий. Но редкостная падаль !
Кирсанов закончил проверять написанное и взял другой документ. Но не получалось, мысли как - то сами перескакивали на всё тех же коллег.
- Не коллеги, а калеки, моральные уроды. – в сотый раз думал он: Эльвира Арноль-довна – замначальника. Эта – исключение, у неё опыт работы, а из блатных шишек только какой - то родственник, из семьи, вроде, самого губернатора. Но она здесь тоже точно по блату. Сто процентов ! Вот уж правда: есть много способов сделать карьеру, но самый верный из них - родиться в нужной семье.
Кирсанов даже оторвался от бумаг и опять взглянул на всех, но они всё так же бес-смысленно смотрели в окно и он решил отдохнуть, даже чуть подумать.
- Ведь целый день ни черта никто не делает, а получают больше меня. Кто - то даже в три раза. Ну и жизнь ! Такого скотства я ещё не видел. Чего только не встретишь в нашей чудной стране. Только и работаю тут из - за опыта. Больше полутора лет не протяну. Уж сплю и вижу, когда уйду, боже упаси в госконтору или на большое предприятие. Ведь там одни блатные. Ну или почти одни.
- Да, погода сегодня хорошая. – неожиданно нарушила молчание Эльвира Арноль-довна.
- Ты, тварь такая, ничего умнее не нашла сказать. – подумал Кирсанов и опять ут-кнулся в бумаги. Ну и дура ! В другом месте может и сказал бы кто она. Но не тут: на-чальница. Вот тебе и всё. Нашёл хорошую работу. – Кирсанов с трудом сдерживался, чтобы не сказать что - то вслух.
- Да, ведь и целый день такой, а ты тут сиди, работай. – тоскливо заметила Ольга.
- Тебе, дуре набитой тоже не сидится. Какая у тебя работа: юбку протирать да диабет кофем наживать. Огюст, Орест и Оноре усе от кофию помре. Во, помрёт ведь, уродина, от диабета, уже жирная как свиноматка, сто десять кило точно, пьёт кофе по десять чашек за день, да всё по три ложки сахару в каждую. И всё чуть не по пачке печенья или вафель жрёт или по две булки за раз. Как можно сжирать столько ? Иногда семь - восемь сахар-ных полдников, а потом ещё обед причём полный. Вот умрет, хоть мне будет какое -то удовольствие. – Кирсанов даже почти кровожадно усмехнулся от новых мыслей.
Эльвира Арнольдовна сидит и даже как - то задумчиво смотрит в окно. В её руках до-рогая ручка, но она уже давно ничего не пишет. Жирная муха села на её толстую шею, но Эльвира Арнольдовна, похоже, ничего не чувствует. Кажется, она спит.
- А я ведь должен работать и тут и дома за этих уродов. Все выходные сижу и набираю на компьютере, потому что здесь не успею. Ну и гадючник ! Ведь такого не видел и не увижу больше. Ой, не зарекайся ! Ведь вся их работа - передвинуть по столу по одной бумажке в день и только Эльвира - по две, а уж остальное - на меня. А начальник – то тупой - ведь хуже самой плохой поддельной пробки, не умеет ни говорить, ни думать, ни документы проверить не может, только подписи ставит, я за него должен бумаги его дурацкие писать и редактировать. Ведь кончил партийную школу ещё в СССР, так до сих пор и рулит. А попал сюда только из - за связей своих, всех, гад, начальников в облад-министрации знает. Там чуть не по ранжиру выстроились советские и партработники. Все вернулись к власти строем. Вот так: история только повторяется !
В кабинет вошел начальник, лысый всегда потный вертлявый мужичонка в блестящем пиджаке. Он внимательно посмотрел на заваленный бумагами стол Кирсанова и подошёл к Эльвире Арнольдовне. Та, видимо, проснулась и картинно медленно повернула к нему голову. Они долго и очень тихо о чём - то говорили.
Начальник повернулся к Кирсанову и громко спросил: Сергей, ты пока так и не сделал отчёт ?
- Завтра утром будет готово. – Кирсанов сам удивился тому как голос его вдруг стал почти железным. Начальник даже чуть опешил, но сделал вид, что не заметил.
- Нужно сделать сегодня, ты знаешь, мы ведь может найти другого.
Все молча с явным осуждением посмотрели на Кирсанова.
- Будто хоронят. – подумал он: А и, правда, ведь, выгонят как пить дать. Просто скажут: собирай манатки. Я - то один неблатной. А… и уйду. Россия большая.
По дороге домой, выходя из автобуса, встретил старого знакомого.
- Ну ты как, там же, не надоело ? Я помню, рассказывал. - спросил тот.
- Да, всё так же одни блатные, я как полный дурак. Вот ведь всякая блатняра всегда всплывает особо в такие поганые времена, уж я это вижу, а мать говорила, что похожее было дважды при её - то работе. Ведь всякая нечисть, урки разные, экстрасенсы, другие мошенники и уродцы, серость разная с президентскими, генеральскими там погонами опять повылезали из своих дыр и заполонили всё что можно. Оно так всегда. Чем хуже и чем беднее щас страна, тем этой вонючей блатной саранчи больше.
- Не любишь ты блатных... .
- А ты что
