"Бойтесь данайцев, дары приносящих", а также следствие из второго закона Чизхолма, который гласит: "Если вам кажется, что ситуация улучшается, значит вы чего-то не заметили", поэтому, пока ещё даже не усмотрев ничего подозрительного, не собирался воспользоваться приглашением БЖ, хотя в столицу скоро действительно ехал, - подоспела теперь уже двадцатипятилетняя годовщина окончания университета, удачно совпавшая по времени с международной научной конференцией, где у меня был заявлен доклад.
...Созвонился с Машей, узнал время её появления на занятиях в своём институте, и подъехал в старинное здание в центре столицы. Мы не виделись почти пять лет, поэтому не удивительно, что она первой узнала меня, подойдя в узком коридоре. На разговоры у нас было всего несколько минут. Рассчитывал, что она сможет скоро освободиться, но у неё были ещё занятия, которые Маша никак не могла пропустить. Не хотелось идти к ним домой, но пришлось встретиться сразу после полудня там, - по совпадению, их дом оказался в двух кварталах от академии, где проходила конференция.
В оговоренный час с тортом в руках пришёл в Машину квартиру дома на улице имени известного российского химика. До вечера, когда там же должна была появиться "госпожа" Стукова, надеялся закончить рандеву с дочерью, договорившись о будущей встрече.
Для своих почти девятнадцати лет, когда, как поётся в одном романсе, девушкам "...хочется смеяться и шутить...", Маша была необыкновенно грустной, почти мрачной, по всему было видно, что ни шутить, ни смеяться желания она не испытывала никакого. Она призналась, что находится в состоянии депрессии, хотя видимых причин для этого как будто не было никаких. К тому же она была простужена и говорила едва слышно.
За разговором быстро пролетели несколько часов. Пришла из школы Шура, младшая сестра Маши. Она была очень похожа на своего отца, даже грассировала точно так же. Маша, наоборот, была похожа на мать и ещё на кого-то - не на меня. Не сразу, но понял - на кого.
По весьма печальному поводу оказался как-то в Тольятти, где умерла моя младшенькая, любимая двоюродная сестрёнка Маринка. В первый же вечер накануне похорон, рассматривая с другой сестрой, Светой, семейные фотографии, на одной из них вдруг увидел девочку, которая была вылитая Маша, - такая же круглолицая, с абсолютно таким же выражением глаз. Удивлённый, я спросил Свету, кто эта девочка. "Да это же Лена, Маринкина дочь", - сказала она. Видел Лену всего раз, когда ей было полтора года, поэтому сразу и не узнал её.
Вот тогда понял, что обе они похожи на мою бабушку со стороны отца - Агафью. Всегда удивлялся, глядя на совсем ещё маленькую Маринку, - как это у двух кареглазых родителей, - дяди Володи и его жены Валентины, - родилась такая светлоглазая девочка. Бабушка Агафья была нашей общей бабушкой. Так вот и получилось, что её внучки и правнучки носили её глаза и были такие же круглолицые и тихие, как она.
... Ещё посидев немного с обеими сёстрами, засобирался уходить, но они уговорили остаться, подождать их мать. Они, видимо, не понимали, - каково встретиться с человеком, который столько раз предавал, делать вид, что ничего этого не было. Лучше бы ушёл тогда! Нет, она встретилась со мной вежливо и потом даже оставила ночевать, потому что я засиделся у них допоздна, - ехать куда-либо было поздно. Для меня освободили одну из комнат, - Шура перешла к матери, потому что её очередной муж, как его заочно представила БЖ, находился на ночном дежурстве. Маша, правда, прежде показывающая фотографии, на вопрос, что это за мужчина стоит среди знакомых мне людей, сказала, что это мамин друг, - её мама, видимо, начав "жить" - в её понимании, ещё в раннем девичестве, по-своему воплощала в жизнь пожелание "...имей сто друзей".
Оказалось, что новый муж-друг имел самое непосредственное отношение к искусству, - подобно зощенковскому монтёру он был электриком-осветителем в театре. Стоило ли БЖ морочить мне голову своей дешёвой любовью и ехать "на край света", чтобы обнаружить свою стойкую привязанность к монтёрам, когда их и в столице было, хоть пруд пруди? Примечательно, что и, наверное, уже, наверное, подзабытый Гузкин был непосредственно связан с процедурой сматывания-разматывания проводов и всяческих кабелей, - он был геофизиком. Интересно было бы мне узнать, не по электрической ли тоже части работает "Рыжебородый", оставленный купаться в Большой Реке? Возможно, в перерывах между купаниями он также лазит на столбы, чинит проводку, расставив свою стремянку, совершает другие действия, присущие людям этой профессии.
Вчетвером поужинали. Маша почти весь вечер промолчала, односложно отвечая на обращённые к ней вопросы. БЖ, якобы шутя, - чем не её мамаша? - зловещим голосом поделилась своими планами: вот, дескать, "Машуля" закончит учёбу, устроится на высокооплачиваемую работу и тогда она уйдёт на заслуженный отдых, пусть дочь её кормит. Ей ещё и сорока не было, а она уже устала от ненавистного ей труда и хочет пойти в содержанки к дочери, - сама мысль, видимо, что когда-нибудь на её счета перестанут приходить деньги со стороны, казалась ей невыносимой.
Маша даже не улыбнулась, как и мы с Шурой, впрочем. Обратил внимание, что глаза у БЖ как у мультяшной Снежной Королевы, - пустые и холодные. Да и сам дом Стуковой напоминал "снежнокоролевские палаты", - дочери ходили как по струнке, весёлый, жизнерадостный смех в этих комнатах, похоже, никогда не звучал, разве только в её отсутствие.
В контексте своей шутки БЖ предполагалось, видимо, что у Маши никогда не будет своей семьи, - ну какой муж будет спокойно смотреть на пышущую здоровьем тёщу, сидящую на их с женой шее? В первую минуту я даже не удержался от комплимента в адрес БЖ по поводу её цветущего вида. Или, в соответствии с традициями их семьи она полагала, что достаточно выдать её ненадолго замуж, а потом уже шантажировать несчастного экс-зятя ребёнком, воспитание которого по своему образцу и подобию она брала на себя? Вот это она напрасно, - чтобы стать кем-то, надо им родиться, и никакое воспитание не сделает порядочного человека из потенциального подлеца, и, наоборот, родившегося добрым и правдивым, превратить в злого и лживого. Если не водиться с нечистой силой, конечно, - уж она-то всегда поможет в любом чёрном деле, изуродовать душу ребёнка, например.
Из разговоров узнал, что до поселения в своей квартире, - предприимчивая маманя, влившаяся в многомиллионную армию базарных торгашей, найдя, наконец работу по призванию, в её приобретении посодействовала, - довольно долго вместе с дочерьми БЖ жила в общежитии университета, воспользовавшись протеже моего давнего знакомого, Саши Сурина, с которым я жил в одном блоке общаги ещё в ту счастливую пору, когда и не подозревал о существовании в природе таких уникальных особей, как Стукова. Она появилась позже и благодаря мне тоже стала его знакомой. За длительное время, пока мы не виделись с Суриным, он стал весьма влиятельным человеком на факультете, способным решать вопросы с поселением в общежития людей, не имеющих к учебному процессу никакого отношения. Даже на расстоянии в тысячи километров и десятки лет меня, хоть и косвенно, конечно, использовали в своих интересах по полной программе! Хотя, понимаю, что за оказанные услуги по своему поселению на этот раз БЖ расплачивалась сама, тут я молчу.
После ужина ещё посидел перед телевизором в гостиной, заодно посмотрев свою бывшую коллекцию минералов, которую собирал по всей стране. Камней мне никогда не было жалко, и я дарил их направо и налево, оставил много и тёще, когда она вдруг ими якобы заинтересовалась. Теперь все они красовались в прибитых к стене книжных полках, "подаренных" её мамашей ко "Дню Парижской коммуны".
Потом в Машиной комнате, пока она упорно сидела за своей в прямом смысле китайской грамотой, прослушал ту давнюю запись, где просил Машу повторять за мной слова: "темно", "макароны", свои имя и фамилию, - ту, настоящую, не теперешнюю, навязанный ей псевдоним.
Наутро с дежурства появился муж-друг Петя. Посидели с ним на кухне за кофе. Потом БЖ ушла на работу, подставив монтёру щеку для поцелуя, - было смешно смотреть, как он к ней тянулся, словно телёнок к вымени, - а на меня она не бросила даже взгляда, процедив что-то сквозь зубы.
Эту её манеру я помнил ещё по прежним годам. Однажды стоял в книжном магазине и, никого не замечая, листал книги в дальнем его углу. Вдруг услышал обращённое ко мне приветствие, - это была Стукова собственной персоной, вместе с Машей. Успел перекинуться с дочкой парой фраз, пока БЖ рассеянно пробегала глазами по витринам, явно не собираясь ничего покупать, а потом они ушли, по-английски, не прощаясь - Маша только обернулась разок, помахала украдкой ручкой. Напрашивался вопрос - зачем нужно было привлекать к себе внимание, не лучше ли было сразу незаметно уйти? Уверен, что и в магазин-то она зашла ради этого короткого спектакля, увидев меня входящим туда же. Смотри, дескать, как я твою дочь увожу, мою личную собственность, а ты ещё постой, как оплёванный.
... С Машей расстались на остановке. К сожалению, тогда я не мог дать ей много денег, так, какую-то мелочь, ведь мне самому пришлось занимать на дорогу, и их оставалось только добраться до дому. Давно подумывал оставить науку, где со всеми кандидатскими и дальневосточными надбавками получал такие жалкие деньги, что стыдно было о них кому-либо говорить, поэтому в разговорах всегда их удваивал, а иногда даже утраивал, чтобы не чувствовать на себе сочувственные или насмешливые взгляды, - зачем, дескать, мне надо было столько мучиться, защищая дипломы-диссертации, чтобы зарабатывать такие гроши? Собирался перейти на более денежную работу в нефтяную геологию, - ведь у меня было ещё двое детей-школьников, которых ежё нужно было вырастить, - и вот тогда смог бы реально помочь старшей дочери, вынужденной уже второкурсницей подрабатывать преподаванием китайского языка в школе.
Сама она начала изучать его чуть ли не со второго класса, ведь Город на Большой Реке был пограничным. Не удивительно, что именно тут в некоторых школах стали обучать этому чрезвычайно трудному языку, - мне до сих пор непонятно, как можно разобрать в нём хоть какие-то вразумительные звуки. Вот так получилось, что моё давнишнее, в значительной мере вынужденное, решение переехать в этот город определило судьбу старшей дочери, ни в каком другом месте она, наверняка, не взялась бы за китайскую грамоту.
Мы договорились, что возобновим прервавшуюся переписку. По приезде домой в свой город я написал и вскоре получил бодрый ответ. Её письмо заканчивалось так: "Обязательно пиши! Маша".
Я снова написал письмо, в котором помимо всего прочего попросил написать письмо и даже съездить в гости к моим родителям, а её дедушки и бабушки, которые не видели свою внучку уже полтора десятка лет. На такое предложение, совершенно немыслимое ещё совсем недавно, я осмелился потому, что в тот самый вечер, когда находился "в гостях" у БЖ, туда позвонила её мамаша. Она тоже как будто доброжелательно поговорила и сказала, что никто не против того,
