сообщил, что в лесу есть озера и источники вокруг них с, якобы, целебной водой. Естественным образом, самочувствие Казанцева с утра оставляло желать лучшего, и он решил пройтись, подышать свежим хвойным воздухом, а заодно и произвести рекогносцировку на местности.
Вскоре, озера он нашел. Однако, они мало соответствовали названию «Голубые», которое упомянул Миша. Они были черными, с топкими, заросшими камышом берегами, из мелководья торчали голые сучья коряг. Источники имелись, глубокие ямины, заполненные водой такой прозрачности, что если бы поверхность не отражала нависающие деревья, ее просто не было бы видно. Зрелище завораживало. Глубоко на дне одной из ям лежала свернувшаяся кольцом серая змея. Казанцев не стал проверять, живая она или мертвая. А когда, потревожив кристальную поверхность, он зачерпнул горстью воды из другого источника, из стенок ямины поплыли, как дым, тонкие струйки черной грязи.
Озер было два, как два глаза, слезящиеся каплями источников. На их черных зеркалах неподвижно стояли алые и белые кувшинки. Казанцев никогда такого не видел. Он вообще понятия не имел, что совсем недалеко от его городского дома есть такие места. Никакого человеческого мусора заметно не было. Видимо, особой популярностью озера не пользовались. Казанцев все же испил водицы, но никаких чудесных превращений в его испитом организме не произошло, и он продолжил свою прогулку, по широкой дуге выйдя из лесу к полям.
Угодья, на самом деле, были не ахти, - холмистые, что затрудняло обработку, и с огрехами по краям от небрежной запашки. Ближайшее поле оказалось засеянным низкорослой чахлой пшеницей, среди которой виднелись обломки сланца, поцарапанные бороной. С удивлением Казанцев заметил, что колосья усеяны багровыми стручками «маточных рожек». Кто купит такое зерно, зараженное чрезвычайно токсичным вредителем? Наверное, последнего сельскохозяйственного инспектора здесь видели в году тридцать седьмом. Но далее, на краю колдыбистой грунтовки, тянувшейся вдоль поля, Казанцева ожидал настоящий сюрприз. Сюрприз представлял собой уже почти засохший стебель мака. В принципе, ничего необычного. Если бы не головка, величиной с кулак. Не веря своим глазам, Казанцев присел на корточки. О маке он знал все. Такие растения не встречаются в природе. Сидя на уровне земли, Казанцев заметил среди стеблей пшеницы еще целый куст, - четыре огромные, бороздчатые, как гранаты Ф-1, маковые коробки, начиненные зрелым семенем. Это не могло быть ничем иным, кроме генетически модифицированного опиумного мака, с содержанием морфия до 5,5%. Такой продукт, не боящийся ни заморозков, ни засухи, в начале 70-х разработали пакистанские ученые при содействии американцев, когда моджахеды еще числились в числе американских союзников. Чтобы не было видно с советских вертолетов, моджахеды, менявшие героин на оружие, выращивали этот мак на террасах в горных ущельях, он мог произрастать и в тени. Очевидно было, что здесь его специально никто не сажал, он вырос самосевом. Но не могло же его принести ветром из Гиндукуша, откуда этот царь опиума, по имени «Raja-R-1», здесь вообще взялся?
Казанцев встал и насторожено оглянулся. В этот момент он пожалел, что у него нет с собой оружия. Бродить во владениях опиумного барона, которыми вполне могли оказаться эти поля, было совсем не безопасно. Тем не менее, он пошел вперед, внимательно вглядываясь в посевы. Километра через полтора пшеница закончилась, лесополоса, из-за которой доносился перестук вагонных колес, придвинулась ближе. Началась кукуруза, растения были мощными, здоровыми, видимо, на эту землю не пожалели нитратов. Казанцев свернул с дороги и двинулся через поле. Пройдя около ста метров, он наткнулся на первые признаки плантации.
Сбор сырого опиума, а также зеленых маковых головок, которые неправильно называют «маковой соломкой», начинается в середине-конце мая. Если маковый куст оставляют сохнуть прямо на поле, то в середине-конце июня. В этом случае, не требуется специальных помещений для просушки, но содержание активного вещества будет меньше. Для ускорения технологического процесса иногда применяют холодный или горячий отжим сырых, необмолоченных головок. Однако, при этом конечный продукт засоряется маковым маслом. Поэтому чаще всего используют усредненную технологию, разработанную венграми в начале 60-х годов. Зеленые семенные коробки высушивают, обмолачивают и ацетилируют. При этом естественный морфий присоединяет две ацетиловые группы и переходит в героин. Полученное путем выпаривания порошкообразное или слоистое вещество бурого цвета, обычно называют «грязным» героином. Или «ацетилированным опием», поскольку оно содержит все алколоиды натурального опия и природный краситель. Фармакологический героин имеет среднее число чистоты 98%. Из килограмма такого героина можно получить до десяти килограммов доз, продаваемых на улице, - «чеков». Цена одного грамма «чека» в восточноевропейском регионе колеблется от девятнадцати до двадцати семи долларов.
Казанцев ходил по золотому полю, которое давало доходу больше, чем если бы было засеяно алмазами. Стояла середина июля, и урожай был собран. Но следы плантации, располагавшейся на площади в двадцать пять гектаров, скрыть полностью было просто невозможно. А здесь был не скудный мергель и скалы Гиндукуша, здесь была среднерусская равнина с ее относительно плодородными землями. Какой урожай мог дать «царь опиума» на такой земле?
Кусты мака, видимо, были посажены поперек рядов кукурузы, в щахматном порядке. Таким образом они были скрыты не только от обзора сверху, но и частично, от прямого взгляда наблюдателя в любом направлении вдоль ряда. Судя по всему, плантаторы срезали зеленые головки, затем выдернули кусты и оставили сохнуть на земле. После чего собрали их и сожгли где-то в лесу. На земле остались лунки от корней и кое-где, отдельные сухие листья. Казанцев был уверен, что если поищет, то найдет в лесу кострища, с такими же, недогоревшими листьями по краям. Такие следы производства ему были хорошо знакомы. Но ему никогда не приходилось видеть таких масштабов.
Опиумное производство, само по себе, трудоемко, поскольку его почти невозможно механизировать без больших потерь, тем более, - в конспиративных условиях. Здесь требовались десятки рабочих рук. Требовалось промышленное оборудование и площади для просушки и переработки сырья, а также большое количество химреактивов. Производство опиатов имеет весьма специфический запах, и ядовитые отходы необходимо сжечь. Следовательно, подпольная фабрика должна находиться вдали от села, в уединенном месте. Где?
Глава 7.
- А как она выглядит, эта Клава? – спросил Казанцев.
Было позднее утро, они с Мишей сидели в сарае, сосед ковырялся в Гришином мотоцикле.
- Да не Клава она, - усмехнулся Миша. – Иванна Ли ее зовут. Кореянка. То есть, не совсем. Папа у нее кореец. Или китаец, хер его знает. Короче, слегка узкоглазая. Красивая, змеюка.
- Почему, змеюка? – удивился Казанцев
- А так, - Миша пожал плечом, - вроде, ничего плохого не делает. Но есть в ней что-то такое, подколодное. Гибкая вся, как змея, опасная. И с ножом ходит. Когда ей делать не хер, она его достает и в пальцах крутит, глазом не уследишь. Говорит, нож ей нужен, чтобы харч резать. Челюсть у нее болит. А у самой зубы, как у молодой суки.
- Может, она собак на харч режет, - ухмыльнулся Казанцев
- Не видел, не знаю, - покачал головой Миша. – Но собак у них на ферме полно. Здоровенные, кавказцы. Такие сами, кого хочешь схавают.
- А ферма где? – спросил Казанцев
- Там, - Миша махнул гаечным ключом. – Аж за железной дорогой. Далековато от поля. Но на пахотной земле не построишься. А у них там сушилка, ток, площади гектаров семь, под все это. Весовая еще, конюшня. Лошадей они держат, голов десять. Выпас там хороший. Там целина, никто никогда не пахал. Земля сильно каменистая, технику, на раз, поломаешь. Но трава хорошо растет. И вода там, речка рядом. Они еще и пруд выкопали, рыбу разводят. Ну, это для себя, не на продажу. Их там кагал целый, всем жрать надо.
- Да, не хило пенсионер устроился, - заметил Казанцев
- А чего не устроиться? - сказал Миша. – Он какой-то, сильно заслуженный. Ветеран и участник. Льготы у него. Он эту землю, считай, забесплатно получил. И друзья у него такие же, и тяги в районе есть. А еще, он спирт гонит из какой-то мачмалы, сам и выращивает. У него вся техника на спирту работает, ты прикидываешь? И для внутреннего потребления зерновую делает, - во! Иванна Грише приносила, я пробовал.
- Этот Сарепта, он что, тоже татаро-монгол? – спросил Казанцев
- Да хер его знает, - ответил Миша. – На вид, вроде как, русский. Только черный от солнца. И лысый, как колено. На лошади, однако, как джигит вышивает. Помощник у него есть, Клеман. Так тот с седла в зайца попадает, из карабина. Сам видел.
- Во, нашествие, - пробормотал Казанцев. – Так эта китаеза, она кем кому приходится, я не понял?
- Не знаю точно, - качнул головой Миша, - у Сарепты, говорят, жена была, узкоглазая. Так Иванна приходится ему какой-то родней со стороны жены. Или Клеману, хер их разберет.
- Клеман, это что, фамилия? – спросил Казанцев
- Может, и погремуха, - ухмыльнулся Миша. – У них там еще один есть, так они его называют Фредди Крюгер, ты прикидываешь? Тоже пограничник. А два кобеля у них, - Вагинил и Чубайс. Кто такой Вагинил, не знаешь?
- Знаю, - кивнул Казанцев, -это смазка для влагалища. Чтобы чувство юмора не засохло.
- Ладно, давай дрынчалку прокатим,- сказал Миша, поднимаясь с корточек. – Должна поехать.
«Урал» завелся не сразу, но завелся. Казанцев умостился на заднем сидении, поскольку мотоцикл водить почти не умел, и они не спеша затарахтели по селу.
- Вот она, сарептова хата, - кивнул Миша, притормаживая возле одного из домов. – Это он на месте родительской устроил.
Человек, который строил этот дом, мало заботился о своем имидже. Он заботился о своем удобстве и безопасности. Жилище господина Сарепты не имело ничего общего с краснокирпичными дворцами богатеев и не торчало над крышами села, как гнойный прыщ на морде нувориша. Это была простая квадратная коробка в два этажа, не презентабельная снаружи, но весьма функциональная. Здесь с толком использовался каждый метр площади, включая плоскую крышу, где располагались кондиционеры и антенны. Стены были выглажены до блеска сероватым искусственным камнем, крепким, как гранит. Тонированные окна отливали голубым – броневое стекло в стальных рамах. В целом, это напоминало цивилизованный командный пункт на какой-нибудь военной базе. Казанцев почти не сомневался, что под коробкой имеется просторный подвальный этаж с боксом для пары автомобилей и электрогенератором.
Хозяин знал толк в фортификации. Периметр был защищен стальной сеткой в три метра высотой. Казанцев знал такую сетку. Она растягивалась, как пружина, если кто-то пытался по ней залезть, имела режущие края, не поддавалась обычному слесарному инструменту, и почти наверняка, была углублена в землю на полметра. Внешне это инженерное сооружение выглядело вполне цивильно. Оно было даже увито идиллическим диким виноградом, не пропускавшим нескромных взглядов, но достаточно света, чтобы двор не
