плохих - большевицкий отбор! Остались Забайкальские Комсомольцы, их дети и внуки, или как бывшая надзирательница - в форменной одежде полоумная старушка среди леса, строевым шедшая по дороге "отмашка рук сохраняется".
Жесть кругом. Но после Советской Армии - нормаль! Бытие становится призрачным, и истерично шутим над всем окружающим, даже задираемся, не давая им спуску, но с умом - можно же иначе?!
Пошёл второй блистер "Персена".
И, правда, бытие определяет сознание. Чёрт возьми, Красное стерво знало это и вовсю использовало.
Я говорю дочке: попади ты такая сюда гладкая - съедят. Не странно, что тут мало говорят - слов просто не знают, и всё их пугают - амеры или японцы с китайцами придут - горе вам будет. Нужно развиваться! И теперь ясно всё мне про Сахалин - "помирают" там. Как все местные насмехаются над путинским проездом на "Калине". К чему вдаваться в детали - их знаете, главное - в грязь клали асфальт, в ямы - весною всё снесёт.
Режим как фирма однодневка.
**
Благодаря японским автомобилям здесь теплится жизнь! Иначе - никак. Единожды только видел "жигулёнка". Как тут "Калина"!? За 500-600, как тут говорят, рублей, когда за 400-500 можно приобрести настоящего "японца"! А им и кислород перекрывают из Москвы - будто с другого света: правый руль нельзя.
Только вывозом живут: нефть, уголь, лес - по всему пути идёт его добыча. Рыбы много, грибов полно, в сезон целый краб - 100 рублей, сейчас не сезон и дорого всё, даже нечто завалящее.
И что за путь: поезд буквально у каждого столба останавливается - иначе отсюда не выбраться, запуская очередную порцию "сумеречных людей". Нас тут сразу "выпасывают", с первого слова.
Много "афанасов": контрактники недовольные - обещали "златы горы", и бравые вчерашние и нынешние служаки, что всё Родину защищают, при теперешних обещаниях и заигрывании, впрочем, имея неплохой кошт. Однако никто из них даже не поймёт вопроса: страну или режим защищаете. А немцы, англичане, американцы, французы - поймут. Вот и разница!
Под солнцем пригрелись странники, отпустило их в вагоне-ресторане, где за плов, приготовленный "лучшим поваром ЮВЖД" выдают заклёкший рис, куски варёной курицы и крупно нарезанную морковь, подружились с соседями, и всем помогаем - то доноской вещей, то едой, то добрым словом. Мы должны нести им свет, разрушая "мифы о Москве".
**
Хабаровск. Столица Дальнего Востока с ухоженным центром и "вороньими слободками" по окраинам.
Китайцев оказалось не столь много, чья кухня окончательно подтвердила моё её неприятие - дрянь! И то - прокорми деревеньку в миллион жителей?!
Зато наелись крабов, и сны - пипец, просыпаемся словно с палкой между ног. Но поползновений что-то с собой сделать не возникает - неуютно.
На рынке дорогая красная икра, немного копчёностей, по 1200 рублей корюшка и 2000 рублей мясо фаланги краба и 1500 клешни. Шишки кедровые по 50 рублей и всякого вида кедровый орех.
Бедненько.
**
В гостинице "Восход" за два часа до выхода в ночь, размазанный «Депешами» дал волю чувствам, и с очищенной душой покойно уж поехал в ночной клуб "Женское сердце" (в пафосные чужаков и близко не пускают, в "съёмном" - фейсконтроль не прошёл, одетый в «толстовку»), пригрелись в молодёжном. Ух, наплясался: "флеш-дэнс" и "электрик-дэнс", разохотившись, даже чуть побречил. Да и там - ну, совсем не Европа: тут не стой, не садись, оденься, так нельзя, тут не курят. Прямо диву даёшься!
**
Улетая, так нигде и не встретив храма, оставил 33 свечи из Храма Гроба Господня и иконки в церковной лавке, приведя в изумление хранительницу.
**
Туда добирались два дня, обратно - три. XXI-й век! Как нас могли оккупировать немцы?
4.Далёкое и неблизкое (Россия, Урал)
Яркое солнце начала июня ободряло нас при выезде из Москвы - мы направлялись в уральский Соликамск: житницу калия и магния, обитель ФСИН и Берендейское царство. Со вкусными, новичкам, остановками: миновав Чебоксары, первую сделав в Казани, где разомлев, пригрелись на два дня, посетив музеи и кремль с мечетью Кул Шариф (1000 летие прошло недавно, но «мочёненько» уже: тяп, ляп, ржавчина). Кремль крохотный – так это не тот, что штурмовал Иван Грозный.
И многое уже не то.
Казань европеизируется. Спортивные штаны. Постоянно «маяками» прозванный мною «казан стайл»: спортивные трусы-шорты, майка и чёрные длинные носки со сланцами (так носят водители траков, с кем мы делили трапезу в придорожных кафе и мотелях).
Я с КАЗАНи ТИПа!
Гостиницы были полны – шёл фестиваль тюркской музыки, но устроились отменно, так как забронировали номер заранее.
Два райских дня. Стилизованные ночи. В сумерках центр Казани нарядно освещён и по-восточному ярок, но днём блёкл оспинами развалин и смазан чужеродной рекламой.
Беженцы времени - запасаемся сувенирами, да так прочно, что тюбетейка пробыла на моей голове до Воткинска, когда проходя мимо группы молодёжи на мотоциклах я подумал: «как бы ни пришлось её есть»...
Мы полны планов и ожиданий. Впереди ещё столько!
Трассы изменились. Часты заправки. На стоянках комфортно: приличная недорогая еда, в придорожных комплексах ещё и разнообразная, помыться, постричься... У водил такие уже животы! А мы всю дорогу один раз в день «первое» - каких только не перепробовав в городах, кафе и ресторанах!
На 950-м, примерно, километре от Москвы «царство» вкуснейшей рыбы: копчёной и вяленой (что впрок брать, как всегда, не стоит) - а лакомиться здесь! По пути.
Нам всё по пути! И гоним под 120-140, не борзея - полно гаишников и притаившихся радаров, забираясь всё дальше. Кончился Татарстан, началась Удмуртия. Надписи с переводом на дорожных указателях вновь поменялись, но в том же языковом ключе.
КрасОты. Величественные, нестесняемые реки. Причудливые холмы. Леса округ заветные, источавшие сочность вековой природы. Грибочки тут собирали издревле. Всякие.
На заправке «Лукойл» уже как заклинание – «До полного бака».
И кофе, кофе, кофе.
Ижевск: будто пряничный Свято-Михайловский собор и родина «калашникова». Чего хвалиться: злу тот автомат служил. Сколько миллионов жизней на нём? Кровавых режимов?
Кузница наша - дымят заводы, рабочие кругом, молодые «долбят», дети растут. 1715-й год...
Цвета появились в глазах, но объездная от Ижевска до Воткинска - убила. Гравий. Песок. Два часа.
Жёсткий ритм. Поздним вечером прибываем в Воткинск, и нам везёт: случаем найдя, останавливаемся в отеле «Отрадный» - «боярский домик» с беседкой, цветником и кипевшей цветом сиренью, горкой, камином, бассейном и прочь и прочь. 1500 рублей в сутки, с роскошной верандой и непритязательным завтраком с кофе.
Хозяин его - военной юстиции отставной полковник, предводитель местного казачества, как Ермак - татарин. Он и жена гостеприимны, и приглашают завсегда очароваться видами...
Я всё пытался поймать себя... Два эгоиста. Выступали как положено: обидами, непонятками, приколами и подначками, выпендрёжем и весёлками. «We are damage people».
Прогулка по городу юности кончилась дождём, чей прибойный шум за открытыми окнами веранды быстро усыпил нас. Сосновый лес наполнял чистым воздухом. Там обитали мириады энцефалитных клещей и грызуны с геморроидальной лихорадкой, о чём предупреждали знаки у дорог.
Свежее утро придало сил, споро погрузив трофеи – На Соликамск! До Уральских гор рукой подать и предвкушали трудности, однако Путин недавно прикупил в нём заводик и нам помог - истово чинят дороги. Мы довольно легко минуем заторы реверсивного движения, где и боком продвигаясь, потешив встречных водителей.
Пермь. ГЭС.
Сотни километров извиваются. Повсюду сопровождают развалины храмов, кусками дороги, узкие улицы и помпезные, нелепо смотрящиеся сейчас серые бетонные «надгробия» советских построек. Ржавые призывы и облупившиеся лозунги.
Зоны. Дороги, проваливающиеся под землю. Здесь сгинули миллионы.
Худой скот, грязь, ржавый инструмент, мехдворы похожие на склады поверженной вражеской техники.
Но всё как-то устраивается и меняется к лучшему: дорожная техника упрямо ковыряется в земле, кладут асфальт. Принялись наконец! Строятся новые дома.
Вот и он – Соликамск, на въезде в который издалека встречает исполинская гора отработанной породы. Миллионы тонн рубят. Десятки миллионов.
Серое небо. Два завода. Три храма. Ревун на СИЗО.
Тут - кто уже сидел, собирается или будет.
Улица Чкалова будто в издёвку в районе, прозванном «Синяя яма», и РЭП сочиняют по этому поводу.
Удавишься тут!
…Худые, чумазые дети рылись в сору, среди обломков железа, кусков резины и осколков утвари, покрывавшем дворы у причудливо скособоченных строений. По извилистым, образованным естественным ходом столетий, дорогам время от времени тянулись силуэты людей. Их «мазал» гердос или навалившийся - именно так - ненастный вечер и заполненное дешёвым пойлом брюхо. Дома походили на их населявших людей: кривоватенькие, неухоженные. Одни - уже, другие ещё держатся. Распад во всём. Мусорно. Лес, подступавший близко к окраине, был уже изгажен хламом времени – пакетами, банками и бутылками.
Даже куриц не держали - кормить нечем. И садить нечего - земля не родит овощей, разве что пучки зелени.
Трудно здесь - «реально». Многое «по понятиям». «Как бы» жизнь.
Мама – глава семьи всех кормит, и ладно для условий таких у неё получается! Уже 11 лет! Кто бы эту всю кутерьму со свиньями вёл: закупал, привозил, колол, разделывал, рубил, вывозил?
Пищевые собратья Хрюши – ничего, видно, не подозревали в большом вонючем сарае, где остервенело рыли грязь, смешанную со своими испражнениями, выискивая дождевых червей или пили мутную жижу в корыте; дрались или умиротворённо спали, согреваемые утренним солнцем. Осознавали - потом, заверещав от ужаса, когда явно не к добру их волокли железным крюком за ухо в забрызганную кровью до потолка клетушку. В ступоре от неминуемой гибели они застывали смиренно, вздыхая. Взмах - в шею вонзался нож, вываливая из судорожно открытой пасти клуб пара и на бок вываливая язык. Враз обмякшее тело брякалось растопыренными ногами на пол и легко билось в агонии.
Через несколько минут тушку волочили на разделочный стол и палили газовой горелкой, соскабливая щетину. Потрошили (черви практически не встречаются, так как хорошо налажен ветконтроль) и вывешивали в холодильник, отдельно отсортировав внутренности. Отходы - кишки сваливали в бочку, их забирали «бичи». Кровь вёдрами выносили в яму на огороде.
Жизненный цикл. А прочим хрюкать ещё пару дней... Мы лакомимся свежатинкой, устроив шашлыки с роднёй – сватьями, тётками и очаровавшем всех 2,5 летним Егоркой - повторюшкой, тут же подхватившем моё «пута мадре», что восклицал я озираясь по сторонам.
Вечером привычно отключали электричество, и пришлось заводить генератор, бензин с которого как раз не вовремя слил Гена. Мама всё решила, и кольщик с резчиком принялись за новую партию свиней, работая не покладая рук до трёх часов утра.
Едва рассвело, туши уже развозили по «точкам» в городе, расчленяя тут же. И это – возле дома, в котором нет отхожего места (оно возле входа в основной дом), где печь, крохотная кухонька и две комнаты с сенями.
Много чего передумали, переделали: то То, то ТО.
Проникающая во
