расстреляют, как партизана!
- Хорошо, давай своё заклинание...
- Необходимость в этом уже отпала, мой разлюбезный Велеслав, - разразился зловещим хохотом колдун, - До прихода к тебе я ещё сомневался, потому и играл с тобой, как кошка с мышкой, пока, наконец, не убедился, что камни, не менее двух, действительно хранятся у тебя! И ты мне сам укажешь где, безо всяких обоюдных договорённостей!
С этими словами Рюригон внезапно схватился за край стола и мощным рывком опрокинул его на собеседника. Взлетев над полом, стол со скатертью и всем, что на нём стояло, мгновенно превратился в подобие широкой паутины, сотканной из фиолетовых энергонитей, которая попыталась спеленать хозяина сторожки по рукам и ногам, лишив подвижности.
Коварный приём не сработал, заключить Велеслава в цепкие, покрепче стальных, объятия кокона колдуну не удалось. За минуту до этого Хранитель уловил всплеск психофизического фона фашиста на эмоциональной слагающей и правильно расшифровав его, занял оборонительную энергопозицию.
Паутина вдруг застыла в броске, словно наткнулась на невидимую преграду, отскочила от неё и обрушилась на того, кто её сотворил и запустил. Рюригон страшно закричал, скрученный энергожгутами собственного силка.
"У него секунд двадцать, что бы освободиться!" - просчитал ситуацию Велеслав, и без помех - колдун в пылу борьбы с энергококоном потерял контроль над противотелепортационной блокировкой - за три секунды разрушил последнюю! И ...исчез из сторожки!
...Мгновенно возникнув на улице перед спуском в подвал, он попутно успел сотворить ещё три вещи: принять доподлинный облик своего гостя - оберштурмбанфюрера СС Вернера Гейде, и установить две собственные независимые энергозаслонки - одну на дверь, вторую – по внутреннему объёму сторожки, взамен Рюригоновской, разрушенной, но значительно мощнее.
"Как только колдун освободится от кокона, - рассудил Велеслав, - он по чисто человеческой привычке ринется к выходу. Дверь открыть сходу не сможет, начнёт рваться - потеряет секунд сорок! Одумавшись - телепортируется, но вхолостую! Разрушить мою противотелепортационную заслонку сложно, но он справится. На это у него уйдёт ещё что-то около полутора минут... Итого, у меня в запасе больше двух минут - масса времени! Горы можно успеть свернуть!"
Велеслав, телепортировавшись, проявился удачно - за спинами двух эсэсовских автоматчиков, то ли просто сопровождавших оберштурмбанфюрера, то ли его телохранителей. Немцы стояли на верхней ступеньке лестницы и, вытянув шеи, с тревогой прислушивались к странным звукам, доносившимся из сторожки: им казалось, что командир зовёт на помощь...
Внезапно из-за двери донёсся громкий треск дерева. Велеслав догадался, что Рюригону удалось наконец совершить обратное превращение: паутина-кокон вновь обернулась столом, который сначала обрушился колдуну на голову, а потом грохнулся об пол.
"Сейчас он в ярости примется за дверь, пора уносить ноги!" - Велеслав шагнул к автоматчикам и хлопнул одного из них по плечу. Тот обернулся, вытаращил глаза.
- Мне вас долго ждать, олухи? - рявкнул лже-оберштурмбанфюрер по-немецки голосом Рюригона, - За мной! Живо!
И, крутанувшись на каблуках, чеканным шагом свернул за угол особняка. Растерянность автоматчиков как рукой сняло, дробный топот кованых сапог раздался за спиной Велеслава. Он злорадно ухмыльнулся - маскарад сработал безотказно!
Перед крыльцом особняка стоял легковой автомобиль-кабриолет "Мерседес Бенц 260D" с откинутым пологом, водитель которого, насвистывая "Шалунью Гретхен", ковырялся в моторе. Чуть поодаль, развернувшись к ступеням задним бортом, замерли два оппелевских грузовика; солдаты выгружали из-под брезентовых кузовов длинные дощатые ящики защитного цвета. Увидев командира, все вытянулись во фрунт.
Велеслав махнул им небрежно и, плюхнувшись на переднее сиденье кабриолета, красноречиво указал автоматчикам себе за спину. Едва те поспешно уселись на задние места, он прикрикнул на водителя:
- Долго будешь копаться? Поехали в город!
Водитель юркнул за руль, развернулся, и по аллее выехал на привокзальную площадь, от которой начинался прямой, как стрела, центральный проспект, деливший город на две равные половины. Прошло полминуты...
Центр города практически не пострадал ни от бомбёжек, ни от артобстрела, чего нельзя было сказать о пригороде, сожжённом и разрушенном до основания.
По обе стороны проспекта тянулись чистенькие, нарядные, замысловатой архитектуры трёх-пяти, а то и шести этажные дома, дореволюционной постройки. В оконных проёмах, окружённых резными виньетками, поблёскивали стекла, по стенам теснились многочисленные вывески: казино "Пальмира"; ресторан "Орхидея"; офицерский клуб "Тристан"; кинотеатр "Орион"; сапожная мастерская; пекарня; ателье по пошиву одежды; часовщик; парикмахерская.
Между кинотеатром и офицерским клубом, в двухэтажном здании бывшей районной милиции, разместилось местное отделение гестапо. До него оставалось метров сто, когда Велеслав, не рискнув проехать мимо, приказал водителю остановиться напротив парикмахерской, от угла которой, перпендикулярно проспекту, убегал в густую тень узкий проулок.
По нему, попетляв между тесно стоящими кирпичными высотками центра, можно было попасть в пригород, где руины чередовались с уцелевшими деревянными избами под соломой, утопавшими в зелени палисадников, садов и огородов. А уже из пригорода - проходными тропинками между заборов - выйти на самую окраину, которая была не столь многолюдна.
Оккупантов там можно было встретить, разве что, на берегу реки, где в ангарах бывших продовольственных складов захватчики устроили мастерские по ремонту военной техники: под присмотром немецких мастеров в них трудились пленные красноармейцы...
Эту информацию Велеслав извлёк из памяти ещё в момент побега из сторожки. Сейчас она пригодилась...
Водитель аккуратно подрулил к краю тротуара, машина, скрипнув тормозами, остановилась.
- Ждать! - коротко бросил Велеслав.
Покинув автомобиль, он устремился к парикмахерской, на застеклённой двустворчатой двери которой белел листок с объявлением: "Только для господ офицеров!"
Автоматчики с водителем проводили его равнодушными взглядами.
Прошло полторы минуты!
Велеслав толкнул дверцы, переступил порог и окунулся в специфическую атмосферу всевозможных запахов, самыми стойкими из которых были ароматы одеколона и цветочного мыла. Увидев, что стулья в фойе стоят пустые, он обрадовался - самое время скинуть без свидетелей ненавистную шкуру обера! Двери за его спиной схлопнулись, и над головой протяжно звякнул колокольчик. Но не успел он отзвенеть, как беглец вновь сменил облик.
От порога через арочный проход просматривалась угловая часть зала с зеркалом на стене и креслом перед ним, вокруг которого, щёлкая ножницами, крутился пожилой мастер в застиранном белом халате. Он оглянулся на колокольчик. Увидев посетителя, округлил глаза и что-то быстро сказал кому-то в глубине зала, невидимому Велеславу.
Послышались торопливые шаги. Из-под арки выглянул ещё один пожилой парикмахер-поляк с бритвой в правой руке, и намыленным помазком в левой. Осмотрев застывшего на пороге однорукого небритого инвалида лет шестидесяти, в кургузом сером пиджачишке и мешковатых брюках, заправленных в грязные сапоги, он смешно замахал руками. Путая русские и польские слова, начал браниться:
- Проше пана! Токмо для господ официрев... Там написано... Читать не можемо? Уходьте... Пш-шел! Пш-шел прочь! Вон отседова, голодранец! Босяк, пся крев!
Велеславу того и нужно было! Не споря, он выскочил на улицу. Краем глаза поглядывая на "своих" автоматчиков, которые кури ли возле машины и ни на что больше не обращали внимания, прихрамывая доковылял до угла, где свернул в проулок.
Прошло две минуты!
Здесь он перестал хромать. Быстрым шагом покинул центр города. Уже углубляясь в зелёный лабиринт кривых улочек пригорода, беглец услышал, как на проспекте, в районе парикмахерской, поднялась тревога: гортанные выкрики команд по-немецки, отрывочная пальба, гул двигателей, трескотня мотоциклов, свистки, топот кованых сапог - всё говорило за то, что Рюригон освободился и ринулся в погоню...
Велеслав, прижимаясь к забору, из-за которого свисали ветви яблонь и вишен, ускорил шаг. Тарахтенье мотоциклов усилилось, один или два из них прочёсывали ближайшие проходы. Третий покатил по его улочке, треск мотора за спиной приблизился, стал невыносим...
«Этот по мою душу!» - догадался Велеслав.
Не долго думая, он перемахнул через забор,
« Рюригон, вырвавшись из энерголовушки, проследил мой путь до парикмахерской, где след оборвался. Поэтому он организовал массовую облаву. Сеть раскинута широко, пора опять менять обличье!" – решил Велеслав.
По ту сторону забора зеленел ухоженный огород. Женщина, половшая на нём грядки, подняла голову на шум. Увидев, как молодой, симпатичный парень приземлился в куст малины, покачала головой, но не заругалась...
"От немцев хоронится, наверное, партизан!" - подумала она. Махнув беглецу в дальний угол заднего подворья, снова вернулась к своим грядкам.
Велеслав, стараясь не топтать саженцы, вихрем промчался в указанном направлении. Там он обнаружил в заборе малоприметную калитку. Выскочив через неё на довольно пологую параллельную улочку, доселе тихую и спокойную, внезапно попал, что говорится, из огня - да в полымя!
Именно здесь и сейчас полицаи надумали устроить облаву! Не успел он сделать и двух шагов, как его чуть не сбили с ног мечущиеся в панике туда-сюда немногочисленные прохожие. Беглец кинул быстрый взгляд за их спины: впереди виднелось оцепление из семи полицаев, стоящих поперёк улочки с карабинами, изготовленными к стрельбе. Он оглянулся: такая же точно картина наблюдалась и в начале улицы... Капкан захлопнулся!
- А ну стоять! - перед Велеславом выросли два нетрезвых полицая с белыми повязками на рукавах.
По говору - западные украинцы! Но одеты в довоенное обмундирование латвийских военнослужащих. В городе каждый знал, что найти среди местных достаточное количество отщепенцев фашисты не смогли, вот и пригнали 35 тысяч полицаев с Западной Украины...
Говорили они на дикой смеси исковерканных русских, польских, немецких и тюркско язычных слов, которую гордо именовали великой украинской мовой. С непривычки понять полицаев было сложно. Но не для Велеслава. Как бы не изгалялись фашистские прихвостни, коверкая нормальные человеческие слова, те сами собой переводились в его голове на чисто русские.
- Стоять! - повторил приказ тот полицай, что постарше.
- Куда разогнался, паря? - недобро прищурился его более молодой напарник.
- Я...это... того... утекаю... страшно... - скорчил глупую рожу деревенского дурачка Велеслав, и для правдоподобия гыкнув, пустил тягучую слюну из уголка рта.
Сработало! Полицаи дружно заржали!
- А ты не боись! Мы не обидим! Понял?
Дурачок, просияв, загыкал и усердно закивал. Отсмеявшись, полицаи спросили:
- А ну ответь, не встречался ли тебе где сегодня однорукий дед?
Дурачок закатил глаза и энергично кивнув, весело
