Очевидцы вспоминают

было сил и попробовал перевернуться на бок. С трудом начал движение, а существо в тот же миг сигануло с меня в сторону. Я проводил его взглядом: он прыгнул, словно кошка и исчез под стрехой, где  сгустилась темнота. И такое я ощутил облегчение, что и словами не выразить.
Повернулся на бок, лицом к другу и давай его толкать. Он спросонья что-то проворчал, мол, чего тебе не спится, а я и не знаю, что ему и сказать. Так и заснул, только пробормотал, типа: что ты на меня навалился, хотя умом прекрасно осознавал, что ничего он на меня не наваливался, что это был кто-то другой.
Утром, когда мы завтракали, друг вспомнил о ночном происшествии и спросил: чего, мол, я его будил? Его бабушка, которая подала нам на стол, стояла радом, сложив руки под передником. Я покосился на неё и, набравшись храбрости, рассказал о маленьком таинственном старичке. Серёга рот разинул от удивления, а его бабушка поспешила меня успокоить.
- Не бойся!  - говорит, - Это наш домовой приходил тебя проведать. Дом новый, ты в нём наш новый гость, вот он и полюбопытствовал, посмотрел, кто да что…
Я по молодости лет воспринял её объяснение как должное, но всё-таки запомнил на всю жизнь. Сейчас многие говорят и пишут о домовых, хотя точного его описания мало кто даёт. Я же запомнил этого домового с фотографической точностью, и даже где-то горжусь этим…  
     
                                                                 3.

Отслужил в армии, вернулся домой, а когда оформлял паспорт, уговорили меня пойти работать в милицию, я и согласился. Работал помощником дежурного. Ко времени моего рас сказа встречался с девушкой, но наши отношения почему-то охладели. Надо сказать, что в то время я читал запоем. Брал книги в нашей городской библиотеки, причём это было без системное чтение, “глотал” всё подряд.
Однажды мне попалась книга, повествующая о жизни до революционной глубинки. В романе один второстепенный герой - молодой парень - влюбился в односельчанку, которая не отвечала ему взаимностью. Вот он, отчаявшись,  и пошёл к местной то ли знахарке, то ли колдунье. Та и научила его, как приворожить предмет его страсти.
Причём автор дал описание ритуала настолько развёрнуто и со всеми подробностями, включая дословно молитву, что я немедля переписал эти самые две страницы и решил испробовать их при ближайшем случае.
А случай тут же и подвернулся.
Короче говоря, во время очередного дежурства/дело было летом/, ранним утром, когда ещё не встало солнце, а только-только зачался рассвет, вышел я на крыльцо отделения милиции, раскланялся на четыре стороны света и по бумажке прочитал наговор на ту девушку, с которой разошёлся. Потом, как было сказано, пятясь и раскланиваясь по сторонам, вернулся в помещение. Помнится при этом я похихикиваю про себя, абсолютно не веря во всю эту чушь.
Лично меня в тот момент волновал лишь один вопрос, заметит ли наш дворник мои странные манипуляции, или нет. А то потом пойдут разговоры, что, мол, у милиционеров крыша напрочь съехала. Но, по счастью, всё обошлось, дворник в тот момент ещё не заступил на свою трудовую вахту.
Зато в ту же ночь со мной приключилась история, при воспоминании о которой у меня до сих пор волосы встают дыбом.
Квартира у нас двухкомнатная, в одной спала сестра, в другой - я с отцом. Проснулся я среди ночи, словно от толчка. Спал на спине, поэтому, открыв глаза, сразу же увидел над собой склонившуюся старуху, одетую во всё чёрное. Свет из окна давал возможность рассмотреть её во всех подробностях. На голове таинственной гостьи чёрный платок, низко надвинутый на глаза, руки сложены на высоком посохе; и она стояла, слегка наклонившись ко мне, уложив подбородок на руки.
От увиденного  меня мороз продрал по коже. Сердце заухало, словно пыталось проломить грудную клетку, холодный пот прошиб с головы до ног. Но что самое главное, я перестал ощущать собственное тело: руки-ноги отказали напрочь и язык прилип к гортани.
И страх! Необъяснимый ужас с такой силой сковал все мышцы и мысли, что я замер как ягнёнок перед закланием. Смотрю на нее, словно кролик на удава и не могу выдавить из себя ни звука. Что интересно, меня в тот миг ничуть не взволновало,  кто она и как очутилась в нашей квартире. Я воспринимал её как неотвратимую реальность.
Лицо старухи проглядывалось смутно: крючковатый нос, поджатые губы и тёмный обжигающий взгляд. Все остальные черты утопали в тени. Ужас, исходящий от неё продолжал давить с неотвратимою силой.
Увидев, что я проснулся и смотрю на неё, страшная старуха выпрямилась, подняла вверх правую руку и, грозя мне указательным пальцем отчётливо произнесла три раза: « Не читай! Не читай!! Не читай!!!”
Конечно, я сразу же просёк о чём идёт речь: о моём утреннем наговоре!
И я попытался вырваться из необъяснимых оков, спеленавших моё тело. Зажмурился, что бы избавиться от этого ужасного видения, что-то замычал и изогнулся в усилии,… И вы знаете, мне удалось пошевелиться. Я открыл глаза, но никакой старухи возле меня уже не было! И я обрёл подвижность!
Отец в другом конце комнаты продолжал всё так же безмятежно похрапывать, а я лежал на мокрых простынях под промокшим от пота одеялом и минуту-другую мысленно успокаивал разбушевавшееся сердце. Потом сходил в ванну, принял душ, переоделся и, сменив постельное, снова лёг спать.
Об этом случае я никому не рассказывал. Только теперь, спустя много десятилетий решился на откровенность. И поделом мне, не суйся, куда не следует. Урок на всю жизнь! Много позже знающие люди пояснили, что со мной обошлись ещё по-божески, только предупредили, а ведь могло всё обернуться куда плачевнее. Есть в нашей земной жизни некие таинственные сферы, в которые профанам,  на вроде меня, да и вообще неподготовленным, случайным людям, не имеющим на то дозволения от высших мистических сил, проникать не следует, тем более браться за подобные дела.  Всем рано или поздно воздастся по делам их…
     
                                                        4.

Отец умер на Пасху. Прошло месяца полтора после похорон. Однажды я возвратился с  ночной смены, прилёг отдохнуть. Жена с маленькой дочкой пошли гулять на улицу. Я ещё не заснул, находился как бы в полу сумеречном состоянии сознании. Вдруг слышу дверной звонок. Думал, жена вернулась за какой-нибудь надобностью. Встал, пошёл открывать. Вижу, заходит мой умерший отец. И что интересно, ведь знаю, что он умер, а не удивился ничуть. Даже обрадовался.
Поздоровался, пригласил зайти. Спрашиваю: перекусить не хочешь, ну там, чайку-кофейку…  А сам про себя думаю, они там нашу пищу теперь не едят. И точно, отец отказался, говорит, что не голоден. Я, говорит, пришёл посмотреть, как вы тут живёте, что у вас новенького. Ну, я и повёл его по квартире, а она у нас трёхкомнатная, показываю обстановку, рассказываю, что прикупил из мебели, да где ремонт сделал. Он как-то вырвался вперёд, заглядывает повсюду, в комнаты, туалет, ванную. Это, говорит, я видел, а это ещё нет. Подошли мы, таким образом, к двенадцатиметровке, где у нас с женой спальня. Он приоткрыл дверь и сразу же назад. Это, говорит, я тоже видел. Я за спиной у него стоял, ну и заглянул через плечо в приоткрытый проём.
А в комнате, на кровати лежу я сам! Я даже удивиться не успел, как отец быстро распрощался со мной и …исчез! Меня как током ударило! Открыл я глаза, вскочил с постели, а кругом тишина и никого нет. И только тогда мне вдруг при помнилась одна подробность: отец был одет как всегда - в полу плащ коричневой расцветки, темные брюки и кепка на голове. Но у одежды я не заметил ни одного шва! Она как бы была отлита целиком, хотя и сохраняла форму в местах прошива. И лицо у папы не казалось болезненным и отёкшим, как было перед смертью, а выглядело чистым, здоровым и цветущим. Я рассказал об этом случае только жене, да и вот вам, а больше никому.

5.

Работал на железной дороге. В девяностые годы объём грузоперевозок резко упал. У нас за смену нередко выдавались свободные минуты. Однажды летом, ближе к вечеру, в работе наступил очередной перерыв, и я зашёл в свою будку передохнуть. Прилёг на топчан и задремал. Вдруг чувствую как внутри грудной клетки, в районе солнечного сплетения, что-то дрогнуло,  стало легко-легко и необъяснимо радостно на душе. Смотрю и глазам не верю - я выскочил из своего тела и вознёсся над станцией.  Аж дух захватило!
И всё же я не выглядел голеньким, нет! На мне было одето то же самое, что и на оставшемся, на топчане туловище…
Подо мною виднеется мой пост, железнодорожные пути, на них вагоны, тепловозы снуют туда-сюда, сцепки лязгают, составители - мои приятели - свистят и флажками машут. Ну, думаю, дела!
И тут неведомая сила повлекла меня вперёд. Лечу я по небу, а сам под ноги, на землю смотрю. И нет уже ни домов, ни людей. Нет Москвы! Одни зелёные поля и леса, но ландшафт-то прежний, я это чувствую. И всё подо мной проплывает такое чистое, свежее, не загаженное цивилизацией. Краски сверкают, солнце - словно золотое, зелень - изумрудная, вода в реках чище голубого карбункула. И воздух! Такой упоительный, что голова кругом!
Глянул я на свои замызганные пылью и мазутом сапоги, на свою просаленную оранжевую робу и так мне стало стыдно за самого себя, что хоть плачь! Ну, посудите сами, какой-то грязный оборванец наглым образом впёрся в такую сверкающую обитель благодати. Кому такое понравится? Лично мне не очень…
А тем временем впереди показалась Москва-река. Она делала разветвление, охватывая остров, и за ним снова сплеталась воедино. Я сходу узнал это место! Ещё бы не узнать! Ведь это была моя Родина! Город Дзержинский, в котором я родился / роддом, кстати, в 53-ем году располагался в Николо-Угрежском монастыре/.  
Но никакого города и в помине не было! Голые холмы, поля и леса - всё девственно чисто. Только посреди острова, на возвышенности сверкала куполом-луковичкой бело стенная церквушка. С высоты она выглядела как игрушечная. От умиления у меня слёзы на глазах навернулись.
И вдруг я мысленно почувствовал в окружающем меня пространстве какое-то шевеление. И тут же в голове прозвучал звонкий девичий голосок. Вроде как удивлённое восклицание типа: «Ах!”  И одновременно перед мысленным взором возник сверкающий белизной зал, составленные полукругом огромные обзорные экраны, на которых просматривалась вся окружающая местность - земля и небо. Под экранами - мигающие столы-пульты, составленные в ряд.
За одним из них стояла миловидная девушка лет двадцати в коротком белоснежном халатике и с длинной русой косой за спиной. Она недоверчиво смотрела на экран, где на фоне глубокого прозрачного неба под облаками …плыл я сам! Она дала увеличение, и я её глазами на миг увидел своё чумазое лицо ошеломлённого идиота!
- Кто это? - изумилась девчушка, всматриваясь в меня и картинка перед моими глазами стала медленно таять. Из глубины зала к девушке поспешил решительный рослый мужчина. Я его  толком не рассмотрел, уж больно быстро исчезало внутреннее видение. Зато его голос, звонкий, сочный и требовательный  прозвучал в моей голове как набат.
- Ага! Вот тут кто! Ну, давай знакомиться!- предложил он.
Я каким-то необъяснимым образом понял, что ему хватило одного взгляда на меня, что бы познать мою суть и прочитать всю мою подноготную. Если честно, то я почувствовал себя перед