ДЫРКИ-непридуманный рассказ

подругам,-Наташе и Лене,-которые  регулярно оказывали ему сексуальные услуги по высшему разряду, Гога отправлял товар напрямую, без посредников, причем часто просто так,-не взымая мзды.
-Везет ему сйчас,-сказала Лена,-в Крыму живет, у моря. Кстати, Пум, а где имено он живет?
-В Ялте, а что?
-А то, что давай ему позвоним, пусть он нас к себе в гости приглашает. Ты знаешь, там наверное можно класно заработать, не то, что в Москве.
-А чего ты так решила?
-Ну, как чего; народу туда много едет отдыхать,...мужья от своих жен отрываются,...короче, думаю, мы там будем более востребованы, чем здесь.
-Хорошо везде на свете, только там, где нету нас,-философски сказала Наташа,-а тут чего, мужья от своих жен оторваться не хотят? Или им для этого обязательно надо в Ялту ехать?
-Да нет, и тут хотят, но там обстановка более распологающая.
-Тут тоже нормальная; кто трахаться захочет, тому ничто не помеха. А вот в гости к нему поехать бы не мешало: я, например, всего один раз в жизни на море была, и то, в детстве.
-Ну а я вообще не была.
-Вот и решили, Ленка. Соберем бабла, и махнем к Гоге в Ялту. Думаю, он нас примет с удовольствием. В море покупаемся, шалвы (конопли) вдоволь покурим. Ну, а с Гогой расплатимся, как обычно: с нами двумя он не соскучится.
Подруги засмеялись.
-Ну а сейчас, Лех, давай собираться, и пойдем погуляем; день сегодня отличный, и дома сидеть вовсе не охота.
Девушки встали, и пошли в комнату одеваться.
Подруги оделись, и вышли из квартиры на лестничную площадку. В это время двери лифта открылись, и из него вышел сосед девушек по лестнице,-священник о. Григорий. Этот молодой батюшка жил в квартире напротив, имел такую же, как он, молодую матушку Ларису, и двоих малолетних деток. Служил о. Григорий в одном из столичных храмов, и был ревностным ортодоксом (православным).
Батюшка ходил всегда в подряснике и скуфье, а матушку заставлял одевать длинную юбку-подметалку, и постоянно ходить в головном платке. Короче говоря, это был священник весьма строгих нравов, и совершенно понятно, что такое соседство, как наши подружки-амары, было для этой благочестивой православной четы вовсе нежелательным. Так, например, при встрече он называл их то дочерьми дьявола, то нераскаянными блудницами, то губителями душ человеческих,... в общем, пытался всячески выразить к девушкам свое отвращение и презрение. Подружки же тоже не оставались долгу. В ответ на оскорбления они называли батюшку то мужиком в черном халате, то долбаком, то сраным попом, то еще как нибудь. А в последнее время стали еще и поворачиваться к нему задницами, и задирать юбки. Батюшка неоднократно жаловался хозяйке квартиры, которую снимали подружки, на них. Он говорил, что сдавать квартиру таким квартиранткам грешно, и пытался заставить хозяйку выгнать девушек, грозя за непослушание небесными карами. Однако хозяйка с этими его доводами была явно не согласна.
-Ну тебе то что, о. Григорий,-говорила она,-какая тебе разница, чем они занимаются? Мне, например, это по-барабану. Лишь бы платили вовремя, и бардака в хате не устраивали.  Все это они делают исправно, а чем занимаются,-ну это их дело. Каждый живет, как может: ты так, а они так. Ну, а что касается небесных кар, которыми ты так меня пугаешь, то я в них поверю тогда, когда Бог накажет наше правительство. Они, гады, весь народ обобрали, а им хоть бы хны: знай себе, живут и радуются, и никто их не наказывает.
Ведь они то грехов поди побольше совершают, чем эти девчата? А с них, как с гуся вода! Объясни мне, о. Григорий, почему так? Мало того, вы им еще и ордена да медали вешаете,...а за что? За то, что народ обокрали, да государство развалили? Так за это в тюрьму надо сажать, а не к наградам представлять.
Батюшка на это что-то невразумительно отвечал, что, мол, вся власть от Бога, и они церкви строят, которые прежняя власть рушила, но для соседки это было явно неубедительно.
Думал о. Григорий пожаловаться на девушек в милицию, но его остановила матушка.
-Не делай этого, Гриша,-говорила она,-они ведь проститутки. С разными людьми якшаются. Мало ли чего? Еще пожалуются, да нам квартиру спалят. Давай-ка лучше будем молиться, что-бы Господь их прибрал.
Вот так все и продолжалось: батюшка всячески высказывал свое негативное отношение к девушкам, а они к нему.
Так и сейчас: подруги, увидев батюшку Григория, дружно повернулись к нему задом, задрали юбки, и нагнулись.
-Ты загляни под юбочку, да посмотри на булочки.
Понюхай попку носиком, прикинься киса песиком,-запела Наташа.
-А-а-а-а, опять вы, дьявольские отродья,-с ненавистью проговорил о. Григорий,-снова идете души человеческие губить?
-Да, идем,-ответила Лена,-а ты что, тоже с нами хочешь? Ну, пошли, постоишь, свечку подержишь, а то без тебя темно будет.
-Да, пошли с нами, толоконный лоб,-вторила подруге Наташа,-постоишь, молитвы почитаешь, что-бы нам джонов (клиентов) побольше, да побогаче подвалило. А после и тебе трахнуться дадим.
-Да вы вообще соображаете, что говорите?-возмутился батюшка,-как вы смеете мне такое предлагать?! Вы не просто проститутки,...вы, вы, вы,...дырки! Да, как это у вас там говорят, самые настоящие дырки!
-Ишь ты, х** в халате,-сразу же нашлась Наташа,-как заговорил, какие слова он знает! Вот тебе и смиренный поп! Тебя что, в семинарии этому учили? Дырок захотел? Так вали к своей попадье, она тебе покажет, где у нее дырки!  Или она тебе уже обрыдла? А может ты би джей (минет) хочешь, а?
-Конечно хочет,-вставила Лена,-а попадья не дает. Вот он нам про дырки и втирает.
-Ну, раз так, поп, тогда давай, мы согласны,-Наташа поправила юбку и подошла к о. Григорию. Только по двойному тарифу, идет?
-Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его,-батюшка начал в голос читать молитву,-и да бежат от лица Его ненавидящии Его...
-Ладно, Пума, ну его,-Лена взяла подругу за руку,-пошли. У меня сегодня все-таки день рождения. Вдруг он нам действительно своими молитвами беды накликает.
Подруги сели в лифт, и стали спускаться вниз.
Выйдя на улицу Наташа сказала: "Вот, блин! Дырками обозвал! Так еще глядишь, он в следующий раз нас и на х** пошлет!"
-Не только пошлет, но еще и хер свой покажет, как мы ему жопы,-смеясь добавила Лена.
-Ну, дырка,-обращаясь к подруге сказала Наташа,-куда пойдем? В кафешку, или сперва в Серебряный бор, искупаемся?
-Давай в С‬еребряный,-засмеялась Лена,-а потом в кафе.
Девушки вышли на дорогу, поймали такси, и поехали.
Приехав в Серебряный бор, подруги купили пива, бутылку вина, пару хот-догов, и пошли на пляж. Они расстелили полотенце, которое предусмотрительно взяли с собой из дома, искупались, и сели на берегу.
-Вода то сегодня какая теплая,-сказала Лена,-и тут как хорошо. Так бы сидела, и никуда не уходила.
-Так мы и сидим, и никуда не спешим,-ответила Наташа,-день то только начался, куда спешить то?
Да и народа то сегодня мало; клево это; никто по головам не ходит, и дети под ухом не орут.
Подруги сидели, неторопливо потягивали пивко, и беседовали между собой, обсуждая разные случаи, связанные с их профессией. В общем, радовались жизни.
-Гляди, Пум,-Лена вдруг показала подруге пальцем на двух женщин в хиджабах,-это кто такие?
-Татарки наверное,-ответила Наташа,-или еще какие-то черножопые. Сейчас в Москве таких полно.
-А почему они в платки закутались?
-Так у них, наверное, положено,...по ихней вере.
-Да,-а-а-а,-бедные телки,-Лена поставила пиво и взяла сигарету,-такая жара, а они в платках потеют. Смотри, Натах, они еще и во всем закрытом! Ты знаешь, это мне напоминает жену нашего попа: она тоже как укутается, так ничего и не видно,...и причем в самую жару. Как так можно над собой издеваться, просто не знаю!
-Ну эти еще понятно,-Пума тоже взяла сигарету и закурила,-они в такой вере родились. Но наш то поп,... он ведь русский, так? А над своей женой так издевается! Мало того, он еще и дочку в платок нарядил. Уж ребенка то зачем?
-А хрен его знает! Мне, Пум, он совершенно непонятен. Жизнь так коротка, столько удовольствий можно получить от нее, а они сами себя всего лишают. Объясни мне, во имя чего?
-В рай, наверное, попасть хотят...
-А что, если будешь во всем закрытом ходить, то в рай возьмут?
-Наверное да. А иначе зачем все это,...для чего?
-Вот, блин! Давай-ка и мы с тобой, Пумка, так замотаемся, и будем в таких прикидах ходить. Глядишь, и нас туда возьмут.
-Да нет, Леха, не возьмут.
-А почему?
-Мы же с тобой амары, вот почему.
-Не амары, Пумка, а дырки! Нас так сам поп окрестил! А что, разве в раю дырки не нужны, разве там не трахаются?
-Это ты у попа спроси, что там делают; я там не была, поэтому тебе сказать ничего не могу.
-Да и я не была,...но если не трахаться, то для чего тогда и жить?
-Это ты, Ча, права; если не трахаться, то и жить то не для чего. Во всяком случае мужикам.
-А чего мужикам? Бабы тоже без этого не могут! Вон, смотри, когда мы с тобой в салоне работали, то вместе с нами были и жиголы ( мужчины-проституты), помнишь?
-Конечно помню? Такие страхоебины приходили, что ни у кого на них и не встанет,...жопы, блин, как наш холодильник! Бедные парни, кого им трахать только не приходилось!  Как по мне, так им за такую работу надо было минимум раза в два больше платить.
-Да, Пум, надо будет нам с тобой это узнать; при следующей встречи с нашим попом обязательно спрошу его, есть ли в раю бордели, или нет? А то может быть и нам в рай билетик выпишут?
-А что, если нет борделей  ты предлагаешь открыть?
Подруги засмеялись.
-Пум, а как ты думаешь, зачем люди вообще живут?
-Как зачем? Просто живут себе, и все. Живут для того, что-бы жизнью наслаждаться.
-Это ты имеешь в виду, что-бы трахаться, так что-ли?
-Ну почему только трахаться. Вот например, имеют классные хаты, тачки, яхты, ездят куда хотят, одним словом,...да ну тебя,Ча,... ты что, в натуре это, или придуриваешься?
-Да не, Натах, не придуриваюсь, в натуре. Я все это понимаю, все это класно,...но вот что получается: у одних все, а у других,-ничего. Почему так? Вот, например, мы с тобой: родились и жили в захолустье,- в этой долбанной Бутурлиновке; у меня пахан (отец) от рака помер, у тебя, сколько я его помню, из тюрьмы не вылазит. Мамуля моя, сколько не пыталась после смерти пахана личную жизнь наладить,-ничего не получилось; дальше простого сожительства ничего не шло. Да и сожители то все были такие, что-бы только от нас что-то взять. Взял, и поминай, как его звали. У  бабули моей сорок лет стажа; ну и что? Что она заработала от государства? Пенсию в три штуки деревянных, и все? А ведь она этой гребаной стране всю свою жизнь, все свои силы отдала! Мамочка твоя, сколько я ее помню, то на работах, то с сумками к пахану твоему на кичу (в тюрьму). Да и мы с тобой, Пумка, что в жизни видели? Ничего! Теперь вот мы с тобой амары, как наш поп сказал,-дырки,-и  долго ли так будет продолжаться? Ну поработаем лет так до тридцати, если нас не замочат (не убьют), или не искалечит какой-нибудь чудак, а потом что? Либо смерть от наркотиков, либо от СПИДа; или еще какие-нибудь болезни; чем так, лучше сразу уж в петлю, что-бы не мучится. Так где же справедливость то, а?
-Да нету Леха тут никакой справедливости; кто проворней да шустрей,-тот у кормушки, а кто не такой расторопный,-не от мира сего,-того отожмут, сотрут, и выбросят.  
Ча, что-то хавать захотелось; пойду-ка я, еще хот-догов куплю, да и пива возьму заодно.
-Может тебе помочь? Пошли, вместе