ДЫРКИ-непридуманный рассказ

такая миниатюрненькая, симпатичная. Ты меня вдохновляешь просто, как муза.
-Ну напиши, интересно будет прочитать,-ответила Лена.
-А телефончик дашь?
-Нет, давай лучше ты свои цифры мне скинешь; впрочем, давай,...дам конечно.
-Слышишь, Орфей,-возмутилась тут Наташа,-я тоже хочу. Напиши и мне, а то завидно!
-Напишем и тебе,-сказал вокалист с улыбкой.
-Чуваки,-разрядила ситуацию Лена,-а давайте дружить. Меня Леной зовут, а это моя подруга-Наташа. А вас как звать?
Ребята назвали свои имена, и знакомство состоялось. Ребята узнав, что девушки являются поклонницами "Арии," пригласили их на репетицию группы, на что те с удовольствием согласились.  Немного поговорив, и обменявшись телефонами, подруги сказали, что не хотят больше отвлекать ребят от их работы, да и им самим уже пора, поскольку вещи они оставили у воды под присмотром одной женщины, и не пристало им злоупотреблять человеческой добротой,-не красиво это. Попрощавшись, они разошлись.
Девушки вернулись на пляж, забрали свои вещи, не забыв поблагодарить пожилую женщину за оказанную любезность, и расположились на своем прежнем месте.
-Ну как тебе, Ленка, эти чуваки?-спросила подругу Наташа?
-Мне лично понравились, а тебе?
-Мне тоже.
-Давай, Натах, обязательно к ним на репетицию попадем, а?
-Конечно давай. А тебе что, Ча, походу тот чувак понравился, который тебе стих пообещал написать?
-Ты знаешь, Пума, да. Так он вроде и тебе тоже обещал. И лицо у него такое нормальное, не как у тех дебилов, которых мы с тобой обслуживаем. Доброе лицо...
-Да, доброе... А как ты думаешь, Лех, если они узнают чем мы с тобой занимаемся, как отреагируют?
-Я даже не знаю.  Может откажутся с нами общаться, а может еще и предложат их обслужить безплатно, так сказать по блату.
При этих словах Лены обе девушки засмеялись.
-А что, Лех, я лично не против. Пусть музыканты тоже порадуются; не все же нам с тобой клиентов ублажать. Мне, например, с такими чуваками трахаться было-бы даже просто приятно; так сказать для души.
-Я тебя, подруга, тут полностью поддерживаю. Понимаешь, Наташ, мне и хочется с ними дружить, и в то же время я комплексую.
-Почему?
-Вот смотри, сколько они всего знают: всяких там Шарлей Бодлеров, других поэтов, музыкантов, композиторов, и прочих людей искусства. А мы с тобой что? Только глазами моргаем, да рты от удивления открываем.
-Да еще и письки свои подставляем,-добавила Наташа.
Обе девушки при этих словах прыснули от смеха.
-Смех то Наташка смехом,-сказала Лена вдруг перестав смеяться,-а я им, честно говоря, завидую,...очень. Они в радость себе живут, да и не только себе, но и другим людям. Вот смотри: мы с тобой немного постояли, послушали, и как сразу настроение поднялось. Вспомнили былые времена, когда мы с тобой были свободные, радовались, веселились в компаниях, разъезжали по стране. Короче, жили, и ни о чем не думали. И бабла на все хватало, хотя порой жрать нечего было.
-А что, Лен, разве сейчас тебе плохо? Смотри-ка, мы с тобой в Москве живем,... хоть на съемной хате, но все-таки в Москве. Не голодаем, за последнее время прикинулись (приоделись) неплохо, мамашам своим еще бабло пихаем на прожитие. Чего-ж еще то нужно? В нашей Бутурлиновке сейчас мы с тобой просто бы сгнили заживо: или спились, или, что еще хуже, скололись. Так что подруга, дела у нас с тобой не так уж и плохи; могло бы быть и гораздо хуже.
-Да я, Наташка, не про это,...на душе как-то тяжело. Противно мне всем этим заниматься, понимаешь?
-Во блин, видите ли противно ей стало,...а чем же еще нам тогда с тобой заниматься? Может на работу куда устроиться мычать?
-На работу тоже хреново. Хотя порой думаешь, что лучше было бы на работе, чем тут.
-Это ты еще подруга не работала, поэтому так говоришь. У нас с тобой, например, вольный распорядок: хотим обслуживаем, хотим нет. А на работе не так. Попробуй задвинь (прогуляй), сразу же на бабки полиняешь, а то еще и выгонят не заплатив. Это сейчас запросто. Да, противно,...но за все надо платить в жизни, так ведь? Вот мы и платим своими письками и своим здоровьем,...да и своей судьбой тоже: ведь после такого, что мы с тобой повидали и пережили, ни о какой семье и речи быть не может.
-Да, Пумка, ты права. Раньше мне хотелось иметь семью, любимого парня, а сейчас я чувствую, что мне это ничего не нужно. Я привыкла к такой жизни, и по-другому уже жить наверное не сумею. И противно это, что порой блевать охота, и выхода никакого нет. Впрочем, есть у меня одна мечта.
-Это какая же?
-А сперва ты, Пумка, скажи, какая у тебя мечта, а я потом скажу свою.
-Ох и хитрая ты Ча! Вопросом на вопрос отвечаешь. Ну да ладно, сегодня ты именинница, пойду тебе на встречу. Знаешь, что мне хочется? Хочется, чтобы хата своя была, любимый рядом, детки бегали, ну и бабло конечно водилось. Пусть не так уж и много, но так, чтобы на жизнь хватало. А главное, чтобы любили меня крепко-крепко. Вот такая Леха мечта,...как у всех баб. Ну, а теперь ты свою говори.
-Ну а я, Натах, хочу, чтобы обо мне постоянно помнили. Хочу, чтобы прошли десятилетия, даже века, а обо мне знали, кто я такая. Понимаешь, услышала вот я сегодня об этой проститутке-Жанне, и завидно стало: ужасная, страшная еврейка, которую этот Бодлер сравнивает с трупом, а смотри, как она смогла себя увековечить. При жизни он ей стих посвятил, и после смерти,-вот уже сколько время прошло,-и опять ее не забывают. Бодлер крякнул (помер), так теперь ее группа "Ария" восхваляет. Правда круто?
-Да не восхваляет, Ча, а наоборот,-ругает. Ведь они поют: брось, и уйди, пусть растает словно дым, облик Жанны... она отрицательный персонаж тут.
-Хоть и отрицательный, зато долговечный. И я уверена, что он многих привлекает; особенно тех, кто не знает, кто такая эта Жанна. Ведь как красиво звучит: Жанна из тех королев, кто любит роскошь и ночь... Прямо романтика какая-то. Вот и я, Натах, хотела бы пусть даже  и отрицательным персонажем быть, но чтобы меня помнили и прославляли.
-Ча, так ты же не еврейка, и нет у тебя такого клиента, как Бодлер. Разве что тот чувак из группы, который тебе стишок обещал посвятить? Так ведь он не знаменитость, да и таких как ты у него хоть пруд пруди. Знаю я этих рок-музыкантов: как потрахаться, так золотые горы наобещают, а как платить, так хрен! Да и девки им надоедают быстро: сегодня одна муза, а завтра другая; та, что была вчера, их уже не вдохновляет. И потом эта амара,-Жанна,-была намного старше Бодлера: тот походу ей в сыновья годился. Вот она его в себя и влюбила, и под себя подстроила. Знаешь, когда баба старше, опытнее, она запросто может это сделать; тем более, что она у него, кажись, первая была. А первая, да тем-более амара с опытом, это знаешь,-незабываемые впечатления. Так что ты, Ча, на ее роль не годишься никак. Это все раньше было, а теперь все дебилы: таких Бодлеров,-раз, два и обчелся,...да и не про нашу честь.
Лена на это ничего не ответила подруге, и сидела молча. По выражению ее лица было видно, что она о чем-то думает.
Но вот она нарушила молчание и сказала: "Пум, а ты знаешь что мне в голову сейчас пришло?"
-Нет, Ленка, не знаю, я же не телепат; говори.
-Ты знаешь,-продолжила Лена,-вот какая мысль меня посетила: эта Жанна вовсе никакой не отрицательный персонаж, а даже очень позитивный.
Вот смотри: во-первых, она не дала этому Бодлеру с голоду сдохнуть; ведь если бы не она, был бы он самым обычным бомжом. Или бы спился, или завалили бы его где-нибудь, или сам бы крякнул по какой-нибудь причине.
Во-вторых, она ему образование дала. Мало ведь прокормить, и одеть, а надо еще и в люди вывести. Да, он был талантливый мужик, но без образования поэтом бы не стал.
В третьих, она как мать ему была, заботилась о нем, дарила ему ласку и любовь, да и научила его как надо любить.
Короче, если бы не эта Жанна, то не было бы и поэта Шарля Бодлера, и мир не увидел бы таких прекрасных стихов. Другое дело, что он ей за это злом отплатил: назвал ее ужасной еврейкой, страшной царицей, трупом, и прочее. Ну, Пум, как все мужики: сперва ласковые слова втирают, а потом паскудят, да еще и в пятак могут дать. А то, что она амарой была, так что из этого? Она больше ничего делать не умела, как и мы с тобой,...ты с этим согласна?
-Ты знаешь, Ленка, не совсем. Сейчас я припоминаю этот стих,...там было и много хорошего сказано о ней. Я конечно рифму не помню, но вот если своими словами, то он говорит: "Она предстала мне могучей и прекрасной,...блистая красотой прошлых дней. И про ее пахучие кудри говорит, которые у нее раньше были,...и про свою любовь, которую Жанна в нем зажгла,...и о том, что целовал бы ее с ног до головы." Короче, говорит что он ее любил бы, ну и наверное любит,...любит и ненавидет. А вообще стих четкий, надо его будет в следующий раз переписать, когда на репетицию к этим пацанам пойдем.
-Конечно, Пум, обязательно перепишем. И вообще, мне хочется прочесть весь сборник этого Бодлера. Как он там называется, ты не помнишь?
-Почему не помню? Помню. "Цветы зла" он называется, по-моему так.
-Точно, Пум, "Цветы зла." Ну и умная все-таки была эта Жанна, сумела себя увековечить,...завидую я ей.
-Да брось ты, Леха, завидовать, а то зависть эта тебя съест. У каждого ведь своя судьба: у нее одно, а у тебя другое. Знаешь, как говорится: каждому свое.
-Это понятно,...но все равно, я ей завидую. Я и умереть бы согласилась, ну, прямо сейчас; вспыхнуть ярко, как падающая звездочка, и сгореть. Лишь бы меня только кто-нибудь так прославил, как ее. Все равно, какой мне смысл от этой жизни? Пройдет еще немного лет, и буду никому не нужна; а потом смерть, либо от болячек, либо от наркоты. Ведь другого у нас с тобой, Пумка, и не будет: не способны мы с тобой уже к другой жизни, а о старости и думать страшно,-лучше сейчас умереть, чем обрекать себя на медленную и мучительную смерть где-нибудь под забором или в подвале.
Да, именно так бы и хотелось: пожить на полную, и крякнуть,...так вот, как Лексус, сразу, чтобы не болеть, не мучатся самому, и других не напрягать.  Жаль только, что он мало пожил для себя, очень мало...
Пума в недоумении, широко открыв глаза, посмотрела на подругу. Ей казалось, что за всю свою многолетнюю дружбу с Леной она изучила ее вдоль и поперек. Да, порой Лена была непредсказуема, порой выдавала такое, что ее перлы многих повергали в смущение, однако такого от нее она еще не слышала. Она себе даже и представить не могла, чтобы ее Ленка, жизнерадостная Ленка, любимая подружка, для которой она не пожалела бы даже своей собственной жизни, и которая сама так любила эту самую жизнь, вот так вот легко могла согласиться умереть. И, собственно, ради чего? Ради какой-то там славы, которую и в рот не положишь, и на себя не наденешь; и которая сегодня есть, а завтра ее нет.
Поэтому и реакция Пумы на такое поведение подруги была вполне предсказуема.
-Ча,-возмутилась она,-сегодня твое день рождения, а ты какую-то хрень несешь! Что, от выпитого голова совсем набекрень съехала? Или солнышко пригрело что-ли? Жить будем, поняла!? Жить, а не умирать! У тебя все еще впереди, все как-то устроится; не напрягайся, давай с тобой просто жить, и радоваться жизни. Не мы с тобой такие одни, много таких, и все как-то устраивается. Устроится и у нас с тобой, поняла?
-Хорошо Пумка,-немного помолчав ответила подруге Лена,-прости меня, я испортила тебе настроение, я больше не буду. Да, ты