Я СМЕРТИ БОЛЬШЕ НЕ БОЮСЬ (часть третья)

шепчу:
   - Извините, пожалуйста, Маша…
   Маша мне отвечает вполне спокойно и уверенно, слова доходят до меня с трудом, словно мир забит ватой, прилагая усилия, продираясь через густые заросли.
   - Библия учит нас, - заученно произносит Маша, - Господь бог не даёт нам испытаний свыше наших сил…
  Свет уходит из моих глаз, в голове слышится тонкий, тихий звук, похожий на перебор гитарных струн; слабость охватывает тело, подкашиваются ноги. Знакомая боль сзади, из-под левой лопатки крепкой хваткой сильными пальцами сжимает сердце, теснит грудь. Не хватает воздуха; проваливаясь в чёрную бездну, шепчу сухо Маше:
  - Поинтересуйтесь у своего бога, просил ли я его о таком испытании…»

                                    На руках понесут тебя, да не преткнёшься
                                          О камень ногою твоею.

  Следователь прокуратуры Родионов Гурий Дмитриевич встречал утро в своём кабинете, истово жуя мундштук «Беломора» и перекидывая папиросу из одного угла рта в другой. Смотрел сосредоточенно на телефон, который мирно спал, плюя на взволнованное ожидание хозяина. Когда Прохор сказал Гурию о визите Даха, Гурий подумал, друг шутит. Но когда он полчаса с пеной у рта убеждал его, что вовсе не сон ему приснился, не галлюцинации посетили на почве радикальной трезвости, Гурий предложил другу представить доказательство визита пропавшего галериста. Не какую-нибудь невзрачную вещицу, не пуговицу от пиджака, хлястик от пальто, а что-то посущественнее. В трубке возникла недолгая пауза, прерванная вопросом: отпечаток пальца сгодится? Гурий чуть не подпрыгнул на стуле, едва не уронив на пол подарок жены, новый смартфон «Universe». В голове как пчёлы зароились мысли и слова, обгоняя, друг дружку полились из онемевших уст. «Прохор… я понимаю твоё состояние… Принимаю твоё предложение… - мысли бьются, как горошины о стенку черепа, отскакивают, стукаются с другими, отчего в голове полная неразбериха; нет стройности речи. – Прохор, с того света не возвращаются. На моей памяти такого случая не было. – Гурий перевёл дыхание. – Давай отпечаток пальца. Но объясни, каким образом будет проведена идентификация Даха, если его отпечатков нет в базе данных?» Ответ поразил Гурия Дмитриевича сильнее, если бы в него пару раз подряд попала молния, не причинив вреда. «Дьяк, - надо же, подумал Гурий, по-свойски назвал, - пообещал, его отпечатки появятся ненадолго и исчезнут». Гурий поспешил вслед за словами друга. «Погоди, погоди, Проша, как это появятся? Он что, Кио или Копперфильд? Каким образом он войдёт в базу данных МВД…» Прохор мягко осаживает друга. «Кх-м, Гурий, он не совсем чтобы живой…» Гурий взорвался, крича в трубку. «Надо же, какое недоразумение! А я грешным делом…» Прохор продолжал политику заманивания пряником, приберегая кнут. «Он находится в ином мире. Несколько отличном от нашего. Ты начитан и, наверняка, попадались в руки интересные книги, где говорилось об астральных и ментальных мирах». Тяжело переводя дух, понимая, зря вспылил, отвечает. «Да, знаю. Мистики и эзотерики доказывают это неоднократно на спиритических сеансах». Кнут не сгодился. «Видишь, вот и Дах никуда. Получается, не сгинул. Просто перешёл из мира трёхмерного в более многомерный. Следовательно, наша земная аппаратура со всеми своими паролями и ключами для него не дверь даже, прозрачная занавеска».
   Размышления следователя Родионова прервал звонок. «Да!» - резко выкрикнул он в безразличный пластик телефона. «Чё орёшь-то! – раздалось в ответ. – Чай, не глухие». «Долго телишься», - не сдержался Гурий Дмитриевич. На другом конце связи не замедлили себя ждать. «Знаешь, что, - скабрезно осведомился эксперт, - делай сам, ежели такой умный!» «Прости, Семёныч, прости, будь добр, - дурачась, жалобным голоском заговорил Гурий Дмитриевич, понимая, обострил тупиковую ситуацию. – Так, что там у нас?» «Так-то лучше, - довольно пророкотал Семёныч. – Иди. Есть кое-что интересное». «Уже бегу!» Семёныч успел прокричать вдогонку, пока Гурий Дмитриевич не положил трубку. «С пустыми руками идтить не сметь!» «Выпить, что ли хочешь?» Семёныч многозначительно хакнул. «Энтого добра у меня пруд-пруди. Закусон тащи – жрать охота!»
   Спирт пили не разводя. Семёныч наставительно высказался, спирт женят только студенты и пидоры. Закусывали домашними пирожками с капустой, аккуратно завернутыми женой Гурия в бумагу, винегретом с сельдью прямо из пол-литровой банки и хрустящими солёными огурцами, нарезанными длинными дольками, на разовой пластиковой тарелке.
    Гурию не терпелось увидеть результаты экспертизы, но Семёныча не торопил. Тот, знай, щурил хитрые карие глазки-изюмины, утопающие в рыхлой сдобе лица, да наглаживал залысину, широкой дорогой пролёгшей от лба, огибая заушные повороты и упирающейся в редкий седой частокол волос на складках жирного затылка.
   Семёнычу и самому не терпелось разродиться, его пучило, распирало, он чувствовал, чуть-чуть и лопнет, но держался. Испытывая терпение раннего гостя. Гость не выдержал.
   - Ну?
   Семёныч выдохнул воздух через сложенные трубочкой полные сочные губы почти со свистом и радостно заключил.
   - Подковы гну!
    Гурий Дмитриевич изобразил на лице полное негодование.
   - И ты только за этим меня позвал?
   Семёныч быстренько пошевелил в воздухе пальчиками.
  - Ишь, ты прыткий какой! – он кивнул на мензурки, исполняющие роль рюмок. – Ты, вона, освежи-ка посуду-то…
   Гурий потянулся за бутылкой, а Семёныча прорвало; не выдержала плотина умышленного молчания, размыла вода информации её, подточила основание, растворила тело.
   - Не знаю, где ты раскопал эти пальчики, да ещё на воске, но такие чистые линии я вижу второй раз за всю свою криминалистическую карьеру. В первый раз это было в Москве. Проходил тогда практику после третьего курса. Сильно в то время хулиганил один…
   - Ближе к моему делу, - не вытерпел Гурий.
   - Да ты что ж такой неусидчивый? – возмутился Семёныч. – Слушай, не то…
   - Прости наглеца, - отшутился Гурий.
  - Прощаю, так вот, ловили тогда одного бандоса, как сейчас говорят, сильно докучавшего гражданам, нарушал он им покой. Сколотил банду, собрал вокруг себя единомышленников и ну безобразничать! Наглый был, дерзкий, звали его Георгий, но не побеждал он змеев тьмы – плодил. Долго не могли его поймать. Из любых ловушек и засад уходил цел и невредим. Подельников брали, те и сами готовы были сдаться, увидев размах и беспредельность действий главаря, да боялись ослушаться, в штаны делали находясь даже в Сизо. Не могли никак отпечатков пальцев Георгия найти. Не было. Хотя подельники в один голос утверждали, сидел и был коронован. По всем лагерям разослали тогда депеши с его описанием. Нет такого, не отбывали, отвечают. Понимали, такого просто не может быть! Аккуратный чёрт, всегда носил кожаные перчатки. Даже когда ел. Но однажды прокололся, когда в очередной раз пытались обезвредить его банду. Он, как полагается, ушёл, а вот в одном месте, во время снятия отпечатков, нашёл я новые. Они отличались от других. Чем, не хочешь спросить, Гурька? Отвечу: чистотой и прямотой рисунка линий на пальцах. Возьми любого встречного, они, линии эти, пересекаются, есть маленькие спаечки, вроде перегородок. А вот эти отпечатки – чистые. Ровные, округлые линии. Без изъяна. Красота, да и только. Я сразу тогда предположил, принадлежат они Георгию. С этого случая, когда он случайно, нет ли, оставил свои следы, фарт его пропал. И через неделю во время перестрелки его того – Семёныч поднял глаза в потолок – упокой, Господи, душу его. – Увидев непонимающий взгляд Гурия, объяснил. – Как ни крути, тварь божия. Ну, вот, сняли с пальчиков отпечатки, выяснилось, обнаруженные на прежнем месте их схрона были его. Но вот дальше с телом Георгия произошла какая-то чертовщина. Труп его из морга исчез. Сторож следователю объяснил, божась и крестясь, что ни капли ни-ни, видел глубокой ночью неясный силуэт, длинной уродливой тенью скользящий по ободранным стенам в мутно-сизом свете зелёной лампочки дежурного освещения. Отчётливо слышал лязг запора, стук дверей, даже почувствовал потянувшую от порога ночную удушающую сырость. Справившись с нервами, сперва пошёл в мертвецкую – там все на месте. Лежат, соколики, не двигаются, с номерочком на большом пальце. Пересчитал всех, перекрестился сторож, как была их чёртова дюжина в начале смены, так и осталась. Затем включил свет, пошёл к выходу. Запор на месте, дверь крепко закрыта, попробуй открыть. Вернулся к себе в каморку и спать боле не ложился, сон как рукой сняло. Перенервничал дюже, истинный крест, ну, а когда приехали утром за телом, его на месте не оказалось. Простыночка сложенная лежит вдоль нар, сверху бирочка с номерочком и грязным бинтом.
   - Семёныч, ты это к чему? – не понял Гурий.
   Семёныч вздохнул обречённо.
   - Бестолковый ты, Гурька, а ещё следователь. Наливай, не задерживай тару.
   Спирт благородным теплом разлился по телу. Ожидаемого хмеля не было. Что было не в диковинку: разведённый спирт быстрее режет мозги.
   - А к тому я это, Гурька, что принесённый отпечаток имеет такие же чистые от природы линии. Будто предки этого человека жили в изолированной популяции и с посторонними особями в тесный контакт не вступали.  
   Стараясь придать серьёзность, Гурий спросил:
   - Надеюсь, ты их идентифицировал?
    Семёныч покачал головой.
   - Честно признаюсь, даже открывать страницу не хотелось. Уверен был, нет у нас на твоего инкогнито никакой информации. Долго я смотрел на этот отпечаток через лупу, любовался красотой и превосходством, строгостью линий. Не хотел портить себе настроение. Но тут, Гурий, не иначе, как чертовщина не назовёшь, случилось следующее. Загорается экран дисплея – без питания! И давай на нём мелькать разные отпечатки. 0 процентов совпадения… 2 процента совпадения… 35 процентов… 100 процентов! На экране высветилась информация. Сразу предупреждаю, фотографии не было. Сам по себе заработал принтер, и пошла распечатка текста, - Семёныч протянул Гурию лист бумаги. – Пожалуйста, читай!
   Гурий Дмитриевич взял бумагу, кивнул на тёмный дисплей.
   - Информация сохранилась?
   Семёныч скривился.
  - Не поверишь – нет.
   - Отчего ж не поверю, - отозвался Гурий Дмитриевич, - охотно поверю, - сделал паузу и закончил, - всякому зверю. А отпечаток на воске?
   Семёныч протянул листок с безобразной кляксой парафина.
    - Смотри, исчез сразу после окончания работы принтера.
   Гурий Дмитриевич задумчиво почесал подбородок, скрипя щетиной, затем помассировал ухо, следом – нос.
   - Что думаешь по этому поводу?
  Семёныч не зло усмехнулся.
  - Чудак ты, Гурий. Думать – это твоя профессия. Просил информацию по отпечатку – получи. А всё остальное, по твоей части.
  - И всё же, Семёныч?
  - Как раньше говорил, - ответил судмедэксперт, - чертовщина. – После небольшой паузы добавляет, - хотя я в это не очень-то верю. Но факт налицо.
   На звонок Прохор отреагировал быстро.
  - Ну, что, убедился? – не сказав традиционное «алло!». – Я был прав? – и добавил с иронией. – А ты не поверил. Сомневался. Людям надо верить.
   Гурий стойко вынес вербальную атаку, дождался перигея и после этого ответил:
   - Это – Дах.
   На другом конце раздались ликующие звуки:
   - О!