случаев хватает. Вот не помнит с утра ни чего, хоть ты тресни.
Они шли со знакомым по улице, и тот встретил какую-то девицу. Начал с ней болтать. А та тоже была с подругой, которая сказала Сергею, что они откуда-то знакомы. Трескачёв не помнил её. Наверняка спьяну чего-то учудил. И ему совершенно не хотелось знать что именно. Поэтому он начал нести околесицу:
-Конечно, я тебя узнаю! У меня узнаваемость повышенная. Просто - гиперузнаваемость. Я всех узнаю, меня все узнают.
Сергей, повернул лицо, чтоб она его не видела, и скорчил гримасу проходящему мимо мужичку похожему на колобка.
-Идиот. – буркнул мужичок.
-Видала! – воскликнул шёпотом Сергей. – Узнают! Ещё ни кто из прохожих, ни разу мне не выкрикнул: умный!
Спутник Сергея сказал своей знакомой напоследок:
-Ну, тогда до вечера. Приду обязательно.
-И друга с собой приводи, – сказала так и не вспомнившаяся Сергею девица.
У них по какому-то поводу должна была состояться веселуха. Трескачёв на неё не пошёл. После он ещё встречал незнакомую знакомую на улице. Пару раз даже болтали не о чём. Но о первой их встрече, Сергей не узнал по сей день, и узнавать не хотел.
4.
Сергей пил кофе, хрумкая печенюшки, и прикладываясь к банке сгущёнки. Ему вспомнилось, как раньше любил, вот так, сидя в тишине, пить кофе и курить сигарету. Да так явственно, что захотелось вновь подымить. Просто, глядя в окно растворяться в свободном течении мыслей. Курить он бросил после того памятного провала на пороге своей квартиры. Но до сих пор на него накатывало иногда сильное желание закурить сигарету. Чтоб убить зависимость надо убить мозг. От этой мысли его неожиданно оторвал стук по металлическому карнизу за окном. Сергей обернулся и увидел голубя.
-Какаду! – хохотнул Трескачёв, и подкинул в форточку печенье. Оно стукнулось о верхнюю часть наружной рамы и отскочило вниз, на улицу, спугнув голубя тут же улетевшего прочь.
«Вот ведь сейчас кому печенюшкой по голове попало б…» - подумал Сергей. – «Впрочем, это лучше, чем спугивая птицу стучать по стеклу и разбить его. Да еще чтоб вниз всё обрушить».
С улицы послышался надрывный кашель.
«Убей я его сейчас своей печенюшкой, то б называлось эвтаназия», – подумал Сергей и выглянул в окно.
Мужика уж не было не видно не слышно. Трескачёв смотрел на улицу с восьмого этажа. В детстве на такой высоте уж голова кружилась. Сам-то он ребёнком жил на втором. Спрыгнуть можно.
Было это когда по земле ещё динозавры ходили. То есть чёрт знает когда и Сергей учился, чёрт припомнит, в каком классе.
Уроки закончились, но впереди маячила эта – терпеть невозможно - продлёнка. И вместо того, чтоб где-нибудь шухерить, скоро предстояло вернуться в школу. Но немного времени у них ещё было. У Сергея, впрочем нет, у Серого, тогда так его звали на улице, и его друга, с кем спустя годы будут хохотушек на Пяти Углах цеплять.
Они гуляли возле дома Серого, и вдруг увидели на крыльце подъезда коробку из-под торта. Друзья переглянулись и одновременно кинулись к коробке. К такой беленькой, да аккуратной.
-О-а-а! – закричал в азарте друг на бегу.
-О-а-а! – перекрикивал Серый.
Он оказался чуть быстрее. Когда носок ноги уже летел точно в коробку, и невозможно было отвести удар, в голове промелькнула старая, всем известная фишка про кирпич в ничейном мячике.
«Ой!» - воскликнуло в мозгу отчаянье, и нога врезалась в картонную упаковку. Сердце сжалось… Но боли, он не почувствовал. Коробка подлетела, открываясь, и в стороны прыснули ошмётки торта.
«Очень много крема», - тупо подумал Серый.
-О-э… - издала не членораздельный звук тётка, стоящая здесь же, на подъезде, прежде оживлённо болтающая по телефону-автомату.
Она смотрела округлившимися глазами на веером разлетевшийся по асфальту торт. Друзья, не говоря ни слова, стремглав кинулись мимо ошарашенной тётки в подъезд. И, только когда они уже летели вверх на второй этаж, перепрыгивая через ступеньки, с улицы раздался пронзительный крик, словно вой запоздалой сирены.
Серому свою дверь открыть, что торт пнуть - миг. Раз – и они уже заскочили в квартиру. А, переведя дух, вдруг поняли, что сами себя загнали в ловушку. Надо было бежать куда-нибудь прочь по улице. Теперь же тётка наверняка устроила засаду в подъезде. А в продлёнку уже пора было идти. Опоздают – всё будет доложено родителям. А у них прогулов немеряно! За что и сослали их на дополнительные занятия. Что ж делать? Если из квартиры выйти, то засекёт тётка и вечером предъявит родителям Серого счёт за торт. Если же остаться дома, то предъявлять будеть училка.
-Лоджия, - проговорил друг.
Они переглянулись и, молча, пошли на лоджию.
-Да, прыгнуть можно, – глянул вниз Серый и, посмотрев на друга. -Давай.
-А, чё я? – запротестовал друг. – Торт, ты пнул. И лоджия твоя. Ты, первым и прыгай.
Серый опять посмотрел вниз, на газон, спускающийся от тротуара к дому под углом градусов в сорок.
-Я… - проговорил он не очень-то уверенно. – Раз плюнуть. А ты что ж, не можешь?
-Могу. – усмехнулся друг. – Плюнуть. И раз и два. А прыгать ты первый должен. Я – после.
Серый, перегнувшись через парапет, плюнул вниз. Упавшая слюна лежала, такая близкая, в бетонной канаве для стока воды. А прыгать предстоит на склон, вообще рукой подать. Тем более на землю.
-Раз плюнуть, - повторил Серый уж более решительно и перелез через парапет.
Теперь он держался за него руками за спиной, стоя одними пятками на крохотном выступе. Невдалеке какие-то две девчонки перестали заниматься своими девчачьими делами и с любопытством уставились на Серого. Всё, обратной дороги не было. И он, конечно же, прыгнул.
А, приземлившись, почувствовал сильнейшую боль в той самой ноге, что летела на коробку и, казалось, обречена сломаться, врезавшись в спрятанный кирпич. Но Серый даже не пикнул, помня о наблюдающих девчонках и ещё не прыгнувшем друге. Подняв лицо, он улыбался.
-Прыгай. – сказал Серый другу.
Тот, заподозрив неладное, молча, его разглядывал.
-Пры-ы-ыгай, – продолжал выдавливать улыбку Серый.
-Чё ты оскалился-то? – спросил друг.
-Ну, давай же.
-А ты отойди, - сказал друг.
-А ты рядышком.
-А ты пройдись-ка немножко, - предложил друг, даже и не думающий перелазить через парапет лоджии.
С лица Серого исчезла улыбка. Он встал на здоровую ногу, а когда попробовал ступить на ту, что болела, то чуть не взвыл. Нога подкосилась, но Серый устоял, скрипнув зубами. Девчонки засмеялись, а друг сказал:
-Знаешь, пожалуй, я прыгать не буду.
Серому уж было всё безразлично, и он похромал домой. У подъезда, конечно тётки уж и след простыл. А разлетевшиеся ошмётки торта доедали дворовые собаки.
Одно хорошо, в продлёнку идти не пришлось. В травмпункте врачи обнаружили у него трещину ступни и наложили лонгет.
6.
Сергей пошёл в комнату смотреть утренние телепередачи. Он включил лентяйкои телевизор и завалился на диван. Пульт от телика был не родной. Родной он оставил у Аллы. У той оказался такой же телевизор, а лентяйки к нему не было. Они тогда попробовали жить вместе. Алла конечно барышня красивая, но причуды у неё - ну его на фиг. Сергей ушёл от неё недели через две, обратно в свою съёмную квартиру.
С экрана утверждали, что в каждом человеке скрываются тысячи личностей.
«Что за чепуха» - подумал Трескачёв, и выключил телик.
По жестяному карнизу окна забарабанил дождь. Сергей вновь разобрал пастель, и улегся досыпать. Мысли тёплой тихой рекой поплыли вдаль, увлекая сознание в мир спокойного сна.
. Славный
Тёмной ночью осенней
Припозднилась гражданка пешком
Возвращаясь, домой по аллее
В пальто с норковым воротником
Торопилась, путь свой срезая
Не пошла ж там, где были огни
В заборе дыру подыскала
Свернувши с дороги в кусты
А там по нужде своей малой
Гоп-стопник по прозвищу Шкерт
Стоял траву поливая
Дымил сигареткою «Кент»
Увидел гражданку в пальтишке
Запрятал хозяйство в штаны
И к ней подвалил он не слышно
Под покровом ночной темноты
-А ну-ка снимай-ка пальтишко,
И сумочку мне одолжи
Я бедный романтик не всем же
Купаться как ты в роскоши
Гражданочка шум вдруг подняла
Во нервная как завизжит
И тут же кусты подминая
Герой к ней на помощь спешит
Здоровый детина, два метра
Романтику кости ломал
А после с гражданкой под ручку
Домой к ней ушкандыбал
А после через неделю,
А может быть полторы
Гражданку с пальто повязали
В аллее всё той же менты
-Вот и попалась стервоза
Её мент на допросе сказал,
А чтоб убедительней было
С размаху по уху её дал
-Пальто ж то украли у тёщи
Начальника ГУВД.
Получит гражданка по полной,
Как в старом НКВД
Клялась она и божилась
-На рынке купила пальто
Менту это было до фени
Он дело сдал в суд всё равно
Гражданочка срок щас мотает
Романтик в больничке лежит
Герой лечит триппер, икает
Гражданкою он не забыт
Такая история была
Такие брателла дела
Гражданка пальто не отдала
И всем жизнь попортила.
1.
Я смотрел на то, что раньше было едой человека. Быть может бифштексом, прежде скакавшим телёнком с задорно задранным хвостом. После его убили на скотобойне и расчленили. Люди, потрошившие тушу и представить не могли, что скотина, став дерьмом, обретёт известность невообразимую не для них, а их детей.
Гавно. А сияет-то как! Не иначе святой, или слесарь с атомной станции обделался на фоне города. Город на заднем плане наверняка Лондон. И не одной буквы по-русски. Ещё бы! В СССР не выпускают в тираж изображение гавна. У нас его делают. Натуральное. Кроссовки “СКОРОХОД”. Выглядят так, что в далёкой Англии никто, из моральных соображений, не выпустит товара с изображением такой обуви на упаковке.
-Зоныч, где пластинку
