захлопывая дверь, я вспомнила, что оставила любимца без завтрака, но возвращаться не стала. Во-первых, это плохая примета, во-вторых… Я устрою коту царский ужин. Потом. А сейчас ему придется посидеть на вынужденной диете.
Я вылетела из подъезда и нетерпеливо затопталась на месте, ожидая такси. Чтобы сэкономить время, специально позвонила в службу перевозок, диспетчер меня клятвенно заверил, что машина будет подана через пять – максимум десять минут. Но как же мучительно долго тянутся эти минуты!
- Здравствуй, Лара, - окликнула меня вышедшая на улицу Елизавета Васильевна.
На старухе красовалась цветная панама, а в руках она держала бидон, верно, на рынок собралась: баба Лиза принципиально не признавала магазинного молока и покупала его у частников:
– Хорошо, что я тебя встретила. Я вот чего спросить хотела: а, поди, обманул меня твой кавалер вчера? Не от инфаркта Гришка умер! Убили его!
Я удивилась:
- С чего вы это взяли?
- А потому что если бы все было так, как сказал твой мили…, тьфу, полицейский, то стал бы он ко мне в тот же день по второму разу заходить и выпытывать про семейство Степановых и Уразовых? Даже про Каповы угодья спрашивал. Интересно, зачем ему знать, где Клавдия растила картошку?
«Каповыми угодьями» старые жильцы нашего дома в насмешку называли коллективный сад номер сорок два, где многие работники завода получили в свое время по пять соток земли - руководство предприятия таким образом хотело поощрить тружеников, отдавших производству больше двадцати лет жизни. Клочком земли премировали и Клавдию. В отличие от других садоводов-любителей Уразовы не стали возводить теплицы и парники, чтобы выращивать огурцы и помидоры. Просто перепахали участок и каждую весну сажали картошку. Правда, времянку на огороде они все же сколотили, надо ведь где-то переодеться да перекусить. Мы с бабушкой, пока та была жива, несколько раз приезжали к Уразовым: бабуля покупала у Клавдии пару мешков красно-клубневой «Алены».
А «Каповыми угодьями» коллективный сад прозвали потому, что сторож, старик Капитон, живший тут же, в крайней избе, которого все кратко звали Капой, любил с утречка прогуливаться по участкам, выпрашивая рюмашку-другую, «для аппетиту», а выпив беленькой, начинал нахваливать свои сторожевые качества, величаво поводя рукой вдоль огородов:
- На мои угодья ни одна собака без спросу не сунется…
- И все выспрашивал твой капитан у меня дорогу в Каповы угодья, все выпытывал, - обижено зудела баба Лиза. – И зачем, сама посуди? Да с тех пор как Клавка представилась, никто там и не бывал…
Действительно, странно, почему Колесникова заинтересовал садовый участок Уразовых? Хотя… Та же Елизавета Васильевна, помнится, говорила: ходили слухи, мол, Яшка-моряк схоронил клад на огороде! Неужели Максим решил проверить эту версию? Один?! Вот ведь самонадеянный балбес! Судя по количеству трупов, каждый, кому удавалось хоть чуть-чуть приблизиться к тайне пропавших сокровищ, неизменно прощался с жизнью.
Автомобиль с шахматным «петушком» остановился у подъезда, и я, бросив недоумевающую старуху, нырнула в салон и назвала адрес отделения полиции. Глянув на мою перекошенную физиономию с припухшими веками, водитель решил, что «у девушки несчастье» и погнал, как заправский гонщик. Так что перед Геннадием я предстала через двадцать минут.
- На метле летела? – спросил опер, накручивая диск телефонного аппарата.
Я не обиделась и в свою очередь поинтересовалась:
- Максим не объявлялся?
Генка скривился:
- Как видишь, нет. Домашний телефон молчит, сотовый отключен. И все из-за этого проклятого клада! На, полюбуйся!
И он сунул мне в руки факсовую распечатку.
- Опись похищенного имущества у гр. Кудякова, - прочитала я и непонимающе уставилась на Геннадия.
- Читай, читай, - поощрил он, продолжая мучить телефон, - только вчера мой приятель, который работает в отделении в том самом городе, где когда-то орудовал наш «Робин Гуд», прислал эту самую бумажку. Читай и поражайся.
Я поразилась - опись напоминала перечисление сокровищ сказочного падишаха: «золотой браслет с черными бриллиантами стоимостью сто двадцать шесть тысяч рублей, бриллиантовое кольцо с рубинами и сапфирами стоимостью шестьдесят тысяч рублей, золотые серьги с бриллиантами, изумрудами и сапфирами стоимостью шестьдесят восемь тысяч рублей, подвеска из золота с опалами, бриллиантами и сапфирами стоимостью шестьсот тысяч рублей, золотой браслет с турмалином стоимостью семьсот тысяч рублей, золотой гарнитур с морганитами, аквамаринами, бриллиантами и изумрудами стоимостью миллион пятьсот пятьдесят тысяч рублей…»
У меня запершило в горле, стоило только представить все это великолепие! Названия некоторых драгоценных камней я и не знала. Вот, например, что из себя представляет морганит?
- Хороша коллекция? – издевался непочтительный Генка.
- Да-а-а, - протянула я.
- Браслет с черными бриллиантами всплыл десять лет назад, его нынешней владелицей оказалась одна весьма популярная в мире гламура особа, которая, клялась, что украшение ей досталось от покойной бабушки. А вот судьба остальных вещиц неизвестна. То ли их продали, то ли они лежат где-нибудь в укромном местечке и ждут своего часа. А ты обратила внимание, каким раритетом оканчивается список?
Я глянула в факс и обомлела. Мамочка моя! «Зеленовато-желтый турмалин весом двадцать карат стоимостью 500 долларов за один карат! Бесцветный бриллиант размером чуть меньше перепелиного яйца и весом девяносто шесть карат примерной стоимости пять миллионов долларов!!» У меня даже голова закружилась.
- Я о подобном камешке недавно читал, - усмехнулся опер, - его на торгах купили за шесть с лишним миллионов долларов, правда, он весил больше, чем наш малыш. Вот, видимо, Макс решил, что знает, где клад и рванул за ним. Но только куда?
- В Каповы угодья, - завопила я. – Там огород Уразовых! Соседки болтали, что Яшка спьяну мог там клад закопать. А вдруг Максим туда и поехал?
- Ох, не нравится мне все это, - сплюнул Генка, - дорогу знаешь? Покажешь.
Еще бы не покажу! Да я, представив сумасшедшую стоимость Яшкиной захоронки, теперь прекрасно понимала, какую ярость должен испытывать человек, который жаждет завладеть сокровищами, а у него под ногами вечно путаются всякие любители! Ох, не дай Бог, Максим встретится с этим жадиной один на один!
Глава 26
У отделения скучало несколько автомобилей, но Генка уверенно обогнул парочку «Лад Приор» с синей полосой на борту и протопал к затрапезному грязному «жигуленку» без всяких опознавательных знаков, свидетельствующих о принадлежности машины к полицейскому транспорту. Опер сел за руль и недовольно рявкнул на меня:
- Ну, чего застряла? Прыгай, и помчали!
Хам! А ведь еще полчаса назад мне «выкал».
Каповы угодья находились аккурат за дорожным указателем, оповещающим, что городская зона закончилась.
- Налево, и съезжай вот на ту грунтовку, – на правах штурмана велела я, – видишь, за лесочек сворачивает. Нам туда.
- Да тут прямо заповедная пуща, - умилился Генка и крутанул баранку так резко, что я чуть не свалилась на водителя.
Машина запрыгала по ухабам. Я ухватилась за бардачок и нечаянно его открыла. На колени выпала пачка фотографий, перетянутая резинкой. С первой мне улыбался Максим. Нарядный такой, в строгом костюме и при галстуке. Колесников был не один. В обнимку с красивой русоволосой девушкой в фате и белом платье. Черт! Да это же свадебные фотографии мужчины моей мечты! Только, судя по снимкам, радужными грезами он, похоже, делился с другой счастливицей. Ах, да, я совсем забыла: Макс говорил, что он в разводе.
- Ген, - сиротливо сощурилась я.
Тот мельком взглянул на фотографии и недовольно фыркнул:
- «Положь в зад»! Не твое – не трогай.
Я чуть не зарыдала. С одной стороны, мое беспокойство за жизнь Максима можно сравнить с пиком Аконкагуа, с другой – переполняющая меня ревность была размером с Эверест, который, как известно, считается самой высокой горой в мире.
- Геночка, - заныла я, как обиженный ребенок, - скажи, пожалуйста, а Колесников, правда, в разводе? Мне очень важно это знать!
- Правда.
- Максим мне говорил, что они расстались пять лет назад. Но неужели он до сих пор любит бывшую жену? И переживает…
Геннадий заинтересовался моими страданиями:
- С чего ты взяла?
- Так как же! Свадебные фотографии до сих пор на работу с собой носит. В служебной машине хранит…
Мое скудоумие начало раздражать оперативника, и он, решительно отобрав у меня пачку, вернул снимки обратно в недра бардачка и щелкнул крышкой.
- Во-первых, машина моя личная. Макс об этих фотографиях не знает, это два! Он в отличие от всяких любопытных дамочек по бардачкам не шарится. И в-третьих, поскольку Жанна, бывшая жена Колесникова, приходится моей родной сестрой, то, как ты думаешь, имею я какое-нибудь отношение к этим снимкам?
Вот так номер! Я перестала щуриться и выпучила глаза.
- И вообще, Жанка в позапрошлом месяце умотала заграницу, выйдя замуж за богатенького германца. Она мне эти снимки перед отъездом отдала, чтобы своего Куно не злить. Так что с Максом у нее все…
Генка усмехнулся:
- У тебя есть шанс… Только сначала твоего обоже найти нужно. Ведь говорил ему, и не раз, что нельзя быть таким… ослом!
- Гена, - тихо сказала я, - мы обязательно его отыщем, правда?
А у самой глаза на мокром месте.
За беседой дорога пролетела незаметно. Мы миновали клочок чудом уцелевшего сосняка и оказались перед железными ржавыми воротами с выгоревшей вывеской «Коллективный сад № 42».
- Участок Уразовых второй по счету, как раз за сторожкой, - объясняла я, отворяя скрипевшую от старости калитку, врезанную в одну из створ. – Вон, их сарайчик виднеется!
Геннадий выбрался из машины и направился ко мне:
- Погоди, надо бы со сторожем переговорить, как его? Капой, что ли? Не видел ли он в последнее время в саду посторонних.
- Да вон он! Сюда идет, - кивнула я на приближающегося старика в рваных калошах на босу ногу и ветхих, с оттянутыми коленками портках, державшихся на одной лямке, перекинутой через плечо, с голым торсом и в соломенной шляпе с широкими полями.
- Колоритный дедок, - хохотнул Генка и уже приготовился атаковать старика вопросами, как сторож, ткнув в нашем направлении клюкой, сам поинтересовался строгим тоном:
- Вы к кому, товарищи? Посторонним вход воспрещен!
Мой спутник ухватился за бока, стараясь сдержать смех. Я даже ткнула его локтем: ветеран может обидеться.
- Извольте отвечать! – крикнул старик фальцетом. – Я на ответственном посту, и в случае форс-мажорной ситуации могу применить оружие!
Мы и глазом моргнуть не успели, как старикан бросил клюку на землю и дернул за лямку. Как я ошибалась, предположив, что ремешок поддерживает дедовы кальсоны! В руках сторожа оказалась двустволка, дуло он направил на непрошеных гостей.
- Опа-на! – изумился опер и, вынув из нагрудного кармана удостоверение, начал выстраивать дипломатические отношения с развоевавшимся пенсионером.
- А, так вы товарищи из органов! – обрадовался Капа. – А ведь я вас жду! С нетерпением! Вчера еще позвонил в милицию! Что же вы так долго-то ехали?
Дед строго посмотрел на Геннадия и сурово покачал полями шляпы:
- У меня своих дел ого-го, а я преступников
