Нужно подтесать лист гипсокартона – не хватайся за кухонный нож, возьми специальный скребок. Для любой деятельности – специализированный исчерпывающий набор инструментов и приспособлений. Ничего не нужно искать и мараковать – только работай... Инструменты дороги. Но если в твоих руках Makita, Hilti или Bosch, будешь грызть бетон любой твёрдости. И не только делать в нём дыры.
Однажды, при заливке бетона, выдавило опалубку, и на фасадной стене выступил «живот» в тринадцать сантиметров; площадью до тридцати квадратов... «Караул!»… Я думал, что придётся крушить армированную стену. Но, за неделю, два перфоратора с насадками стесали «пузо» и разровняли фасад… С таким инструментом мы давно коммунизм бы «отбухали»…
13.
Приехал архитектор Брамбергер – автор проекта строящегося здания. Моложавый «дядечка», приятной наружности; спокойный и вежливый, чем выгодно отличался от остальной австрийской братвы. Я несколько раз натыкался на него, в одиночестве изучавшего материализованное творение своей мысли. Гаузер рассказывал, что это известный и признанный специалист. Впрочем, и у корифея, в чертежах, мы нашли с десяток «ляпсусов», типа открывающихся друг в друга дверей. Но, наверное, в таком большом проекте мелкие просчёты неизбежны. Большинство ошибок мы сами исправили. Но парочку архитектонических огрехов увековечили в «стали и бетоне».
Пригрело солнышко; загнездились птички… На подготовленный нами фронт работ стали слетаться множество новых исполнителей; и всё – «нерусские». Две польские фирмы «подписались» облицевать цоколь здания гранитом, смонтировать трубопроводы и сантехнику. Боснийские мусульмане ловко «шагали» на раскладных стремянках, монтируя подвесные потолки. Боснийские сербы клали керамическую плитку. Столяры из Германии вставляли двери, строгали парадную лестницу и прочие «деревяшки». Швейцарская фирма по периметру здания устанавливала строительные «леса».
Швейцарцы сразу привлекли к себе всеобщее внимание. Даже на общем «неслабом» фоне, они выделялись чёткой и энергичной работой. Громадная система стальных «лесов» собиралась у них всего шестью монтажниками. Бригадой руководили два друга: богатырского вида спокойный швейцарец и изящный, лёгкий на подъём серб Боки (полное имя: Божидар). Работали они бегом, в буквальном смысле. Носились по «лесам», как циркачи под куполом; на сорокаметровой высоте, с охапкой труб под мышкой. Причём, никаких криков и суеты. Выглядело даже весело. Интересные ребята. С Боки мы сошлись ближе, и он рассказал немножко про себя. Родился в Швейцарии, в семье эмигрантов из Югославии. Судя по его плохому немецкому, они так и остались славянами. Тем не менее, в Швейцарии Боки вполне вписался в германоязычное сообщество и не чувствовал себя чужим (видимо, там не Америка, где признаётся лишь второе поколение пришельцев). Боки производил впечатление гармоничного, довольного жизнью человека. Всё было при нём: хорошая работа, занятия спортом, альпинизмом, путешествия по миру (даже в Москву они с другом приехали на машине). Что ещё требуется для счастья? Это в нашем представлении постоянно нужно куда-то ломиться, расти, чтобы, сияя самолюбованием, плевать потом на ближних с «высоты» своего положения. И я, сдуру, спросил: не хочет ли он учиться – не лазить же всю жизнь обезьяной по «лесам»? В его глазах я прочёл лишь спокойное удивление: «Зачем»?!
Не сразу понял его реакцию. Слишком разная у нас мотивация. Для него всё видится просто: тянет в науку – учись; хочешь просто жить – работай. Работа строителем в Швейцарии означает: иметь своё комфортное жильё, достаток, спокойствие. Это у нас она: линялая «фуфайка», грязь, презрение и жалкая, скрюченная профессиональными болячками старость…
Но, вернёмся к нашим «баранам». Не забыла «Австрия–матушка» и своих сынов блудных, прислав, в подмогу Гаузеру, двоих прорабов: Оскара – специалиста по облицовочной плитке, и «хера» Штерната (по кличке «Змий») – прораба «без портфеля».
«Змию» было за сорок. Чёрноволосый, высокий, худой, с короткими торчащими усиками. Энергичен; быстро перемещался; постоянно находился в состоянии лихорадочного возбуждения. Малосимпатичная фигура, своим напряжённым сверлящим взглядом вызывавшая антипатию. По его поведению можно было предположить – он заранее знал, что все вокруг сволочи и ожидал от окружающих только гадостей (впрочем, ожидания его не обманули). Появившись на стройке, он долго ничем не занимался, всё изучал, вынюхивал, высматривал, записывал. Фыркал носом – всё его раздражало. Например, допрашивал меня: каким это образом получилось, что у славян такие разные по звучанию имена, как Саша и Александр, есть одно и тоже?!.. Чем я мог его утешить?.. Ну… так, давным-давно, чья-то мама захотела…
Когда же он принялся за дело, стало совершенно непонятно, какие цели его бурная деятельность преследует: помогает Гаузеру? Подменяет Гаузера? Мешает Гаузеру?.. Всё это он умудрялся делать одновременно.
Оскар являл собою полную противоположность «Змию». Невысокий, белокурый и добродушный малый. Мы скоро нашли с ним общий язык, и на любую его просьбу я отвечал: «Для тебя дорогой – всегда, всё и везде!». Особенно успешно приручил Оскара наш «пожарный Педро», регулярно угощая того «огненной водой» тёщиного разлива. Оскар был в восторге от пойла и не переставал восхищаться талантливостью наших женщин, способных в домашних условиях заварить «такой чудесный бренди!»
Петя млел от похвал; делился секретами технологии самогоноварения. Но, видя, что «дегустационный зал» превращается в «стационар», запаниковал: «От гад, присосався – як теля до мамкы!» Угощаться ежедневно вошло у Оскара в привычку. Впрочем, педровская теща не дремала и оперативно пополняла запасы летучей жидкости.
Со временем, Оскар так сроднился с украинскими самодельными продуктами, что запросто закусывал «первак» салом с «цыбулыной», заедая супом, налитым в перевёрнутую крышку от чайника. Однажды он даже сознался, что его родная бабушка – славянка. Судя по краснеющему носу, то была чистая правда. Ещё немного и покойная бабуся наверняка конкретизировалась бы, в идентификации, до «щырой хохлушки»…
Однако, несмотря на лирические отступления, дело своё Оскар знал добре, и бригада сербов, которой он руководил, работала прекрасно.
А вот «заместитель» Шмидт был тёмен и загадочен. Он имел жуткую привычку пугать людей своим внезапным появлением. Нежданно возникал, молча, привидением проплывал по коридорам, одаривая встречных леденящим взглядом, и пропадал неизвестно куда. Что удивительно, все его явления оставались совершенно без последствий – ни плохих, ни хороших. Похоже, он обслуживал не наш мир. Единственный человек, зафиксировавший физический эффект от присутствия Шмидта, был Петро. Однажды, он рискнул завязать меркантильное знакомство с «заместителем», а потом божился, что от мрачного взгляда «нечистой силы», спиртовая сила из сумского первака бесследно выдохлась. Чем Шмидт занимался, осталось для меня тайной. Указаний от него почти не получал. Бывало, я обращался к нему с производственными вопросами, но только расстраивался. Ничего вразумительного, в ответ, не слышал. То ли, замбауляйтера витал на недосягаемых для меня высотах, то ли, являл собою обыкновенный «нуль». Хорошо «прикинутый» нуль!
14.
С прилётом новой «стаи» начальничков, Гаузер заметно «сдал». Внешне – такой же орёл, при той же должности, он всё чаще запирался на обед в вагончике и, в одиночестве, до помутнения наливался крепким пивом … Переживал за свою карьеру Я жалел «дядьку», – основной груз ответственности тащил он. Но не только у нас «стряпают одни – кушают другие».
«Змий» же, наоборот, светился энергией. Покончив с разведкой, приступил к боевым действиям. Именно так можно характеризовать его кипучую деятельность. Почти бегом, таскал он меня по этажам, засыпая вопросами и приказами. Задергал рабочих, до конвульсий. Петю – «пожарника», за бардак на складе, обещал покусать. Всё бы ничего, только результатом «боёв» стала лишь возросшая суматоха и неразбериха. Я с удивлением находил в австрийских методах управления большое сходство с худшими «большевистскими» приёмчиками. Вместо вдумчивой взвешенной планомерной политики, преобладало волюнтаристское стремление: ускорить, надавить, подогнать! К тому, ещё и склонность «Змия» к истерии, которая «достала» даже меня, холоднокровного.
«Инцидент», о котором проболтаюсь, случился в мрачных подземельях. Мне требовалось срочно расчистить гараж от хранящихся там рулонов с гидроизоляцией и минеральной ватой. Послал туда людей, но они вернулись, ничего не сделав. Объяснили: в подвалах полная темень – «Змий» свет «вырубил». Пришлось бежать вниз – искать австрийца. Тот возился с оборудованием, в соседней с гаражом кухне. Был явно не в духе. Ночью воры подчистили склад керамической плитки.
Я пояснил ему, что люди в темноте ломают ноги, и просил включить ток. Реакции не последовало. Добрых полчаса мучились мы с ребятами, пытаясь, наощупь перетаскивать рулоны. Когда стала очевидна бессмысленность наших стараний, я повторно настоятельно попросил «их сиятельство» включить нам свет!
И тут «Змия» взорвало! Сверкая чёрными глазищами и размахивая длинными волосатыми руками, он стал на меня орать: что все здесь воры, негодяи, и всем давно пора в тюрьму!
От негодования, у меня словно лопнуло что-то внутри. Перемахнув через прилавок, подскочил к обидчику вплотную и, глядя прямо в глаза, ткнул указательным пальцем ему в нос: «Ты… не будешь на меня орать!.. Ты… больше не будешь на меня орать!»
В ответ, «Змий» поднял свой кулак…
Созревший для любой развязки, я зашипел ему прямо в лицо, но уже на русском: «Ну!.. Давай!.. Начни!.. Упакую тебя в духовку!..»
…Какой он молодец, что сообразил опустить лапки.
Такие страсти... Рабочий, наблюдавший эту сцену, сказал, что таким озверевшим предстал я его очам впервые. И вправду, у меня, вследствие созерцания и глубокого философического самокопания, созрело мнение, что далеко не все, кто громко орёт, непременно правы. К тому же мне вполне доставало одного крикливого начальника. Размножать попустительством «горлодёров» совсем не перспективно.
Кстати, отношения между Гаузером и «Змием» также не выглядели слишком тёплыми. Похоже, испортились они давно. Хотя, на людях недруги позволяли себе лишь кривиться и хмыкать на противника,
