Ой, он и на меня смотрит! – закричала какая-то большая девчонка, закрывая грудь руками. Давай все эти тётки верещать и закрывать руками грудь и что-то там ещё. Что именно они там прятали, я так и не понял. Но они все стали орать на маму:
- Безобразие! Такого большого мальчишку вы с собой в женский зал притащили!
- Да он же маленький совсем! – пыталась оправдываться мама, - ему ещё и пяти нет!
- Пяти нет... Я бы ему шесть дала! А шустрый какой! Глазёнки такие бестыжие, так и смотрит! – возмущалась молодая женщина.
- Да уж, придумали такого здорового мужика в женскую баню притащить! – вторила ей другая. Маме ничего не оставалось, как быстренько меня ополоснуть и тащить в раздевалку, где визг и вопли возмущённых фурий продолжались до той минуты, пока меня, ещё совсем мокрого и полуодетого, наконец-то не выпроводили из женского отделения.
- Вот так, - смеялась мама, рассказывая потом отцу об этом инциденте, - Вовка наш теперь «большой мужик» и дорога ему в женский зал строго заказана!
***
Так что на следующий раз в баню я уже шёл не как маленький ребёнок, а как взрослый, вместе с отцом и Витькой в мужской зал! Народу тут было в очереди куда больше, чем в женское отделение. Это наверно потому, что женщины в основном только мылись, а мужики, все как один, шли в баню с вениками, чтобы попариться от души. У отца тоже был с собой дубовый веник, завёрнутый в газету. Многие тут были, так же как отец, в военной форме. Тут были всякие военные, не только лётчики. Были пехотинцы, танкисты, артиллеристы... Тут встречались фронтовики, спрашивающие друг друга с какого тот фронта. Были раненые и контуженные на войне...
Разговаривали обо всём в мире, перескакивая с темы на тему. То говорили о погоде, то о непогоде и дождях. То радовались тому, что удалось утереть нос американцам и первыми запустить в космос спутник, то ругали начальство, которое вздумало так резко сокращать армию и флот.
- Не, но кто бы мог подумать! – возмущался пожилой фронтовик, - были нашими союзниками, а теперь так повернулось, что американцы становятся нашим врагом номер один.
- А какой молодец Фидель Кастро! С горсткой смельчаков отважился на штурм укрепленной казармы Монкада ещё в 1953 году!
- Ну, им тогда досталось, силёнок у них было маловато, прямо как унас в сорок первом...
- Зато в 1957-58 годах они взяли реванш! Брали город за городом, армия повстанцев выросла, как грибы после дождя! Дали тогда «барбудос» прикурить буржуям, выдали по первое число Батисте!
- Там ещё я слышал парень бравый есть - Че Гевара. С такими как он и Фидель я в разведку бы пошёл...
- И только подумать, ведь победили же кубинцы! Даже не верится, что они уже почти год, как победили!
С такой силищей справились! Да ещё Штаты под боком, а ведь не побоялись! Молодцы!
- А теперь на Кубе социализм собрались построить. Кубинцы национализировали нефтеперегонные и сахарные заводы, принадлежвшие буржуям из США. Теперь американские буржуи злятся на кубинцев...
И тут отец говорит: - А хотите, мой сын изобразит американца?
- Ну-ну, пускай. Как это? - заинтересованно вскинули на меня глаза мужики с вениками подмышками.
И тут я сделал свой выход, то есть встал, повернул торс боком и вскинул в разные стороны руки. При этом я поднял голову вверх, выпятил челюсть и состроил ужасную гримасу. Мужики выронили веники из подмышек и закатились со смеху:
- Ну, умора! Вылитый президент Эйзенхауэр! Ну, твой сынуля прямо талант!
Я сейчас пытаюсь вспомнить, откуда взялся у меня этот трюк с шаржем на американца. Наверно я просто увидел, как кто-то из больших мальчишек изобразил таким образом американца. Мне этот трюк понравился и я его повторил. А может быть я увидел рисунок в журнале "Крокодил"? Не помню, но мне пришлось много раз изображать из себя «американца»...
А в бане тогда отец меня и Витьку хорошенько попарил, невзирая на мою попытку удрать из парной. Только на верхние полати меня конечно затащить было невозможно. Я боялся клубов пара, пышущего и обжигающего жара, да ещё страшно было, когда отец стегал веником.
- Терпи, казак, атаманом будешь! – приговаривал отец, разложив меня на полке и хлестал, хлестал веником! Наконец-то я выскользнул у него из рук и побежал под прохладный душ. О, какое это было блаженство! Нет, мужская баня куда лучше женской!
***
Это было уже в конце лета, а может быть и осенью. В воскресный день все мальчишки гурьбой отправились куда-то за пределы гарнизона. Тут были и большие мальчишки, которые в школе учились, и мы, которые ещё не учились. А собрались все потому, что какой-то мальчишка сказал, что на поле за гарнизоном он видел каких-то китайцев.
- А вдруг это диверсанты или шпионы? – беспокоился этот мальчик.
- Почему ты решил, что это китайцы? – спросил его мальчишка постарше.
- А потому! Потому что глаза у них узкие!
Пришли мы на какое-то поле, где горели костры. Какие-то фигурки стаскивали в кучи ботву и траву, чтобы зажечь их. Мы подошли поближе.
- Вот видите, - сказал какой-то мальчишка, - точно китайцы, узкоглазые. Давай их побьём?
- А зачем их бить? – отозвался другой мальчишка, - давай лучше поближе подойдём и рассмотрим их поближе.
Мы стали подходить ближе, а те, другие мальчишки тоже стали собираться в кучу. В руках у них были грабли и вилы. Их было немного, но они были вооружены лучше, чем наши мальчишки. Один из них подошёл к нам и спросил:
- Чего вам тут надо?
Глаза у него и на самом деле были необычными, узкими. И тут меня словно чёрт толкнул, я сделал шаг вперёд, состроил противную физиономию и крикнул: - Узкоглазый!
Тут же, без лишних слов, этот мальчишка отвесил мне оплеуху. Было больно, щека горела, мне стало страшно...
Из шеренги наших мальчишек вышел один невысокий мальчик и сказал: - Не обращайте на него внимание. Уж вы его простите, он ещё маленький, ничего не понимает... А мы ничего против вас не имеем. Для нас русские или китайцы - все люди.
- А мы не китайцы, мы корейцы, - ответил тот, что выдал мне оплеуху, - мы живём вон в той деревне. А вы кто?
- А мы из гарнизона, мы тоже тут недалеко живём, - отвечали ему наши мальчишки, а что вы тут делаете?
- Да вот, траву и ботву сжигаем...
- Если вы хотите, мы с ребятами можем помочь траву таскать...
В общем мы все дружно таскали траву и ботву, бросали в кучи, из которых валил густой, белый дым.
Щека уже не горела, но этот «урок дружбы народов» я запомнил на всю жизнь. Конечно же нехорошо дразнить кого-то и издеваться над человеком, если у него другой разрез глаз, цвет кожи, или только потому лишь, что он рыжий... Но с другой стороны бить по лицу четырёхлетнего мальчишку за такую глупость - это тоже не очень хорошо...
***
Мы с Сашкой однажды забрели за поле, где был неглубокий овраг. Мы спустились в этот овраг и увидели небольшой пруд. У берега пруда в воде лежала принесённая кем-то дверь от старого сарая. Сашка осторожно переступил с берега на эту дверь, сколоченную из горбылей. Дверь эта выдержала его вес, только покачнулась слегка и с одного края притонула.
- Да это же плот! – обрадовался Сашка, - на нём можно плавать, надо только палку длинную найти, чтобы отпихнуться от берега. Мы стали искать длинную палку и нашли. Может быть кто-то уже плавал на этом плоту, и этот шест этот кто-то спрятал в траве. Взял Сашка шест, забрались мы вдвоём на плот, и Сашка оттолкнулся от берега.
- Ура! Мы плывём! – радовался я. Мы доплыли до противоположного берега и поплыли обратно. Теперь уже я отпихивался шестом от илистого дна. Мы воображали себя отважными путешественниками, мореходами. Жаль, что пруд был такой маленький, а то мы бы уплыли далеко-далеко...
***
Когда выпал первый снег, мы с Сашкой опять пришли на пруд. Но теперь пруд покрылся тонким, прозрачным льдом. Наш плот куда-то исчез. Сашка наступил осторожно на лёд одной ногой, потом другой. Лёд его выдержал. Я тоже осторожно ступил на лёд, и меня тоже выдержал этот тонкий лёд. С другой стороны пруда намело немножко снега, Сашка тихонько пошёл к противоположному берегу.
- Смотри, как бы лёд не проломился! – предостерёг я его.
- Не бойся, тут его кто-то даже долбил. Смотри, тут какие-то лунки.
Я подошёл поближе. В самом деле во льду были кем-то пробиты две лунки. А ещё тут лежали какие-то белые камешки, похожие на извёстку.
- Да это же карбид! – догадался Сашка, - наверно мальчишки бросали в лунки карбид.
- Карбид? - переспросил я, - зачем он?
- Карбид – это такая штука, которая при соприкосновении с водой начинает шипеть и газ какой-то выделять. Если поджечь, что он загорится.
- Так давай попробуем кинуть этот карбид в лунку, - предложил я.
Мы собрали кусочки этого белого вещества и покидали в лунку. Зашипело, но не очень... И запах какой-то неприятный появился.
- У тебя спички есть? - спросил я Сашку.
- Нету, а у тебя? – спросил он в свою очередь.
- И у меня нет, - вздохнул я, - а то сейчас может быть спичку поднесли к лунке, и оно как бабахнуло бы!
- Да, жаль, что у нас нет спичек, - вздохнул Сашка.
***
То, что в клубе на экране можно посмотреть кино, или на стенке у кого-то можно просматривать диафильмы – это было понятно. Но когда в Красном Уголке нашей части появился телевизор, то на это диво народ повалил толпами. Я тоже прибежал туда, но все стулья уже были заняты. Я расположился прямо на полу среди других мальчишек, приняв удобную позу и упёршись локтем. Свет выключили, загорелся маленький экран, и – о чудо!... На экране появился дядька. Он произнёс несколько вступительных слов, что-то про разные виды смеха и принялся демонстрировать эти самые виды.
- Ха-ха-ха! Хи-хи-хи! Хо-хо-хо!Ху-ху-ху! Хе-хе-хе!Га-га-га!
В общем он смеялся и ржал на разные лады, и все в Красном Уголке, глядя на него тоже смеялись. Я с другими мальчишками просто катался на полу от смеха!
А дядька этот закончил ржать, поклонился и вместо него тут же появилась симпатичная тётенька, которая сообщила:
- Перед вами выступал диктор радио и телевидения Виктор Ромашов!
А потом на экране появились какие-то тётки в сарафанах, которые стали кружиться в хороводе и песни петь. Особенно мне понравилась песня про стрелочника, где были такие слова:
Там, где рельсы сбегаются синие,
Где над стрелкой горит огонёк,
Новый стрелочник ходит по линии -
Молодой, озорной паренёк.
Если девушки, если девушки
Позабыли про наших ребят,
Это стрелочник, это стрелочник,
Новый стрелочник виноват.
В чём этот стрелочник был виноват - непонятно, но песня была душевная!
И ещё одна песня понравилась, про парня:
На закате ходит парень возле дома моего,
Поморгает мне глазами и не скажет ничего...
И кто его знает чего он моргает?
Чего он моргает, на что намекает?
Тоже не всё понятно, таинственно всё: что за парень, чего он ходит, почему моргает?...
Но главное, что телевизор мне очень понравился, только на полу не очень удобно было сидеть...
***
Казалось, что жизнь в гарнизоне будет длиться всегда, но оказалось, что всему приходит конец. Действительно, было понятно, что после победы над гитлеровской Германией пяти-миллионная армия была уже не нужна. Ясно было, что для советской экономики нести бремя огромных военных затрат – непозволительная роскошь. Поэтому при Хрущеве трижды проводилось решительное сокращение численности Вооруженных сил. В 1955-1958 годах сократили армию на два миллиона сто тысяч, и в 1960-м еще на миллион
