двести тысяч.
С одной стороны было понятно, что без сокращения численности вооружённых сил никак не обойтись, но как было это объяснить профессиональным офицерам в сорок лет, уволенным в запас без должной выслуги лет? Эти офицеры со школьной скамьи шагнули сразу в пламя войны, где они научились воевать и защищать Родину. Это была единственная профессия, которой они хорошо владели. Но теперь они вдруг стали ненужными. Обстоятельство осложнялось тем, что и военные пенсии сократили, так что боевым офицерам надо было забыть о своих прежних заслугах перед страной и начинать жизнь с нового листа. Это означало, что взрослым мужикам, бывшим офицерам, отягащённым семьями с множеством детишек пришлось идти в ученики и овладевать простыми рабочими профессиями. Хорошо было тем, кто кроме военной специальности успел до войны получить гражданскую специальность.
Народ конечно возмущался, в ходу был анекдот в котором животные жаловались на то, что хозяин их выгнал. Лошадь говорит: «Всю жизнь я пахала, тянула за собой телегу, ездили на мне все... Но тут прислали осла с дипломом, и хозяин меня выставил за ворота....» Собака ей вторит: « Как я тебя понимаю! Я вот верой и правдой служила, но меня же тоже выгнали... Надо было лизнуть, а я гавкнула...»
Уволенный из армии по сокращению отец точно также как и другие обречён был искать выход из непростой ситуации, ведь на пенсию в 57 рублей, которую ему назначили после 20 лет службы, семье из пяти человек прожить было невозможно. Хорошо, что в молодости отец учился в училище, где получил пятый разряд слесаря. Кроме того, понимая, что вот-вот его сократят также как и других, он успел взять ссуду, и на эти деньги построил дом. Новенький бревенчатый дом на том месте, где раньше стояла развалюха, когда-то построенная ещё дедом Алексеем.
***
Так что зимой, в самом начале 60-х годов, мы с мамой на поезде прибыли на станцию Даубихе. Поезд пришёл поздно и мы основательно помёрзли, ожидая автобуса. На промёрзшем и скрипучем автобусе мы доехали до нужной остановки, и в полной темноте мы с вещами теперь пробирались среди сугробов заснеженного Арсеньева. Мама тащила большой чемодан, Ольга – чемодан поменьше, у Витьки за плечами был рюкзак, а я тащил под мышкой своего любимого безухого медвежонка. Подошли к дому, но открыть калитку не смогли - она наверно была закрыта. Витька просунул руку куда-то в темноту и обнаружил, что на калитке висит огромный замок.
- Так я и знала, - сказала мама, - вот так встреча...
- Давай покричим, может быть отец услышит и выйдет, - предложила Ольга. Мы стали кричать что-то вразнобой, но в ответ слышно было только как свистит метель.
- Ну, вот, - сокрушалась мама, - спит наверно без задних ног. Ты тут хоть с пушки стреляй...
- Мама, а давай пойдём к тёте Кате? – предложила Ольга, - переночуем там, а утром вернёмся сюда.
- Ну вот ещё, не хватало тащиться к тёте Кате, - возмутился Витька. - Тащиться в такую даль с чемоданами и мешками? Тогда лучше пойти к тёте Ире, это же совсем рядом! Мама, я знаю, почему Ольга хочет к тёте Кате, потому что там она с Танькой и Галкой хочет поболтать!
- Хоть бы и так! – огрызнулась Ольга, - тебе какое дело?
- А такое, - буркнул Витька, - давайте я лучше через забор перелезу и в дверь постучу.
- Ага, Витька у нас по заборам лазить специалист, все штаны изодрал, - съехидничала Ольга.
- Ладно, - решилась мама, - давай подсадим Витю, пусть он перелезет и в дверь постучит.
Витьку подсадили, он подтянулся, нашёл какой-то упор для ноги и скользнул вниз.
- Во! Прямо в сугроб попал, - услышали его голос уже где-то в темноте, за забором. Через минуту Витька уже барабанил в дверь обоими кулаками. Через пять минут дверь распахнулась и при свете керосиновой лампы появился отец в белом белье с наброшенной на плечи шинели без погон.
- Как? Вы сегодня приехали? А я вас завтра ждал..., – удивился отец, увидев нас. Он спустился с ключами, промёл веником, заметённую снегом тропинку, открыл замок и распахнул калитку, - милости прошу вас в дом!
Мы поднялись по импровизированному крыльцу, прошли через заиндевевший «предбанник» и очутились внутри недостроенного ещё дома. В этот момент мы словно переступили порог из нашей прежней, гарнизонной жизни, в совсем другую, гражданскую реальность.
