Кто ищет, тот всегда найдёт

Оператор Дьяченко, сам, по-джентльменски, пока они дулись в карты, беспрерывно куря и в открытую обсуждая его мужские достоинства, установил палатку и сделал нары из досок, куда картёжницы, устав, сразу и завалились до вечера. Как только стемнело, все они, наверное, испугавшись лесной темноты, исчезли и вернулись утром, украшенные синяками и фингалами, отпугивая ядрёным сивушным перегаром скопившихся было на дармовщинку комаров. Отоспавшись и подкрепившись консервами, после обеда соизволили выйти на профиль, но работа не заладилась, так как у двоих возникло вдруг известное женское недомогание, и пришлось вернуться, не сделав и четверти нормы. После возвращения в лагерь, ругая бригадира и по-матушке, и по-батюшке, и в бога, и в чёрта и всех святых за нещадную эксплуатацию слабого женского пола, навели боевую раскраску и снова исчезли. За три дня успели сделать полнормы, зато исчезли все консервы, и работы пришлось вынужденно приостановить на пике трудового порыва, а измождённые труженицы крыли бригадира почём зря за измор голодом. На следующее утро он сам в рюкзаке принёс, экономя на их заработке, в основном овощные и крупяные консервы и несказанно удивился и обрадовался праздничной  встрече ударниц, одетых в весенние платья, слегка оборванные и достаточно помятые, и в домашние тапочки. Спецовки и сапоги испарились. Взбешённый хохол стал криком выговаривать им за это разгильдяйство и ночные похождения, на что оскорблённые работницы, вкалывающие и днём, и ночью, ответили по-женски – метанием стеклянных овощных банок в голову грубияна, оставив из жалости к нему железные с тушёнкой. Кое-как увернувшись от овощной атаки, Дьяченко, к стыду моему, не по-мужски воспринял огорчение подруг по бригаде и побежал жаловаться и просить замены. Но огорчение безвинно обиженных женщин было столь велико, что приехавший следующим утром для разбирательства Шпацерман застал лагерь опустевшим: исчезли палатка, посуда, консервы, спальные мешки, а заодно и сама великолепная пятёрка, оставившая на память справки об освобождении. Где-то они теперь мыкаются, слабые и бесправные.
В нынешний сезон Дьяченке, чтобы возместить прошлогодние моральные потрясения, набрали бригаду сплошь из разжалованных старших офицеров – трёх майоров и двух подполковников. Вкалывали они как черти, от зари до зари, изматывая крепкого хохла до изнеможения. Сделав за месяц 3-4 нормы и получив на руки приличный заработок, они, не слушая уговоров остаться, уволились, переоделись в выглаженную офицерскую форму, чинно попрощались со всеми и … через неделю появились вновь. Стыдливо подтрунивая над собой, они сообщили, до какого города добрались, и поспешили в тайгу восстанавливать утраченное здоровье. И Шпацерман, и Дьяченко поблажками и приписками всячески старались удержать их подольше, но кончался месяц, и история повторялась. Мне кажется, что им не давали жить обычной нашей жизнью крылышки на их погонах и  фуражках. Никто не знал, за что их приземлили, лишили неба, да и вообще никто из спецконтингента не вдавался в подробности прошлой жизни, но все они были уверены, что пострадали зазря. Да и зачем кому-то знать, что когда-то было? В тайге все равны: и ударник, и зэки, и рыбаки, и полковники, и техники, и инженеры, зависимы друг от друга, и это тоже привлекало, позволяя хотя бы на время отсечь то, что хотелось забыть. Общим для них было неравнодушие к бутылке и равнодушие к дисциплине. Здесь царило правило: вкалывать до усрачки и отдыхать до последней монеты. И всех устраивал производственный ритм: месяц работы – неделя пьянки, на большее денег не хватало. Он обеспечивал вынужденную противоалкогольную профилактику, а главное, уверенность, что по возвращении из загула найдёшь еду, одежду, жильё и здоровый образ жизни.
От всех остальных отличались ссыльные, лишённые гражданских прав, прав отъезда-уезда, - поволжские немцы, прибалты и всякие другие враги народа. Эти держались насторожённым особняком, делали всё молчком, не прекословя и не вступая в лишние разговоры и споры, вечно о чём-то думали, были непонятны и вызывали неприязнь к себе и даже страх, как Горюн. Эти редко работали в больших бригадах, предпочитая в одиночку или своими парами.
Фактическим руководителем нашей партии был техрук Коган – полная противоположность Шпацерману по внешности: невысокий, худощавый, юношески стройный брюнет с гладкими чёрными волосами, тонким чувствительным носом с изящной горбинкой и неприятным скрипучим насмешливо-саркастическим голосом – все данные для великого человека. Достаточно вспомнить Наполеона – он тоже был таким в молодости и, только ворвавшись в Россию, кое-как отъелся, и у него появилось знаменитое брюшко.
Главной заботой технического руководителя и геологической, и геофизической партии является проект работ. Этот грамотно составленный документ определяет жизнедеятельность партии и её руководителей и, в значительной мере, окончательные успехи. В эту зиму Трапер, сведав откуда-то, - известно ведь, что земля слухом полнится, - что у них, на счастье, появился классный специалист по проектированию, привлёк меня к оформлению нашего проекта. Конечно, главные вехи на пути к успеху расставил Коган, а нам досталось их обтесать, добавить промежуточные вешки и рассчитать, во что обойдётся его фантазия и где её оставить, а где с сожалением урезать с его разрешения.
Важнейшим в проектировании, поучал ушлый Борис Григорьевич, является выбор участков работ. Это я и без него знал, когда выбирал для своего дипломного проекта участки с наибольшими перспективами по данным предшественников.
- Мура! – решительно охладил мой заносчивый академический пыл опытный проектант. – Годится только для студентов.
И опять меня ткнули носом в несовершенство учебного процесса, в несоответствие между моим образованием и производственной практикой.
- Горбатому ясно, - продолжал исправлять недочёты моего обучения Трапер, - что участки работ, в первую очередь, должны быть максимально приближены к базе, посёлкам и дорогам. Соображаешь?
- Конечно, - с готовностью ответил я, - чтобы легче было доставлять руду на фабрики.
- Молодец! – усмехнулся учитель, пристально вглядываясь и, наверное, не в полной мере доверяя моей искренности. – Следовательно, пишем: геофизические исследования производятся на участках, расположенных в глухой тайге без дорог и подъездов.
Я не возражал, да и что было возразить: здесь тайга начинается сразу за домами, настоящих дорог нет, а переплетение грунтовых таково, что недолго и заблудиться и уехать далеко за участок.
- Во-вторых, - продолжал назидательно Борис Григорьевич, - они должны иметь простой рельеф и минимум гидросети.
Против таких требований мне, полевику, возражать просто смешно.
- Согласен.
- Тогда продолжаем писать: работы производятся в условиях сложного рельефа повышенной пятой категории сложности с интенсивно развитой системой глубоких речных потоков с очень быстрым течением, требующих обустройства сложных переправ и временных мостов.
По одному из них я вчера переходил вместе с Горюном.
- А если на этих удобных участках ранее выявлены только редкие и бедные геохимические и рудные проявления? – попытался я влить скудную критическую струю в мощный поток рационального мышления профессионала.
- Пишем, - он уставился на меня, словно нацелился, подождал, чтобы я внутренне подготовился, - выявленные здесь слабые комплексные геохимические аномалии и бедные рудные проявления свидетельствуют, - и сразил наповал, - о глубоком залегании богатых рудных тел.
Я даже вспотел от такого неожиданного и неоспоримого вывода: поди проверь, пока не выкопаешь, не пробуришь. Да, до чего я отстал в своём институтском образовании. Но не сдаюсь и чешу дальше, сломя дурную голову:
- А если нам не поверят?
Борис Григорьевич слегка помрачнел, но тоже не сдался, заранее, очевидно, заготовив сногсшибательный для Фом или Фомов неверующих, не знаю как правильно, довод:
- Пишем в заключение: исследования на участках производятся на основании решений XIX съезда КПСС, постановлений ЦК КПСС и Правительства СССР и приказов Министерства геологии СССР по планомерному – уяснил? – последовательному изучению территории Дальнего Востока, богатой природными ресурсами для народного хозяйства.
Против ЦК и Правительства даже круглому идиоту возразить было нечего, и потому мы эту тему на всякий случай закрыли.
- Как будем выбирать комплексы и виды исследований и работ? – спросил, экзаменуя, старший товарищ.
Я задумался, хотя и знал по институту, но не спешил с ответом, опасаясь опять вляпаться в общеобразовательную туфту.
- Нас учили, - мямлю, краснея, - что рациональный комплекс методов и видов работ должен соответствовать геологическим задачам и геофизическим условиям на участках.
- Забудь! – отрезал Трапер.
Впору было снова поступать на первый курс.
- А как? – спросил тупо.
- А никак, - спокойно ответила правая рука техрука. – Надо использовать все возможные методы.
- А если на все денег не хватит? – ещё сопротивлялся я.
- В этом всё и дело, - согласился Борис Григорьевич, - поэтому сначала выбираем самые дорогие и трудоёмкие, скажем, электропрофилирование и электрозондирование.
- И метод естественного поля, - подсказал старший техник.
- На нём и на дешёвенькие сигареты не заработаешь, - сморщился брезгливо старший инженер. – А вот рентабельную металлометрию включим обязательно.
- Но это не геофизический метод, - опять возразил я.
- Мы его делаем, значит наш, - логично опроверг возражение недотёпы Трапер.
- А магниторазведку?
- Её придётся включить – она обязательный вид. Но, формируя комплекс, постоянно надо помнить о самом главном виде геологических работ.
- Горных?
- Нет.
- Геологической съёмки, опробования?
- Мимо.
- Тогда не знаю, - разочарованно сдался я.
- О строительстве.
- ???
Трапер снисходительно улыбнулся.
- А как ты думал? Тебе жильё надо?
Я засмущался, тронутый неожиданной заботой.
- Да, в общем, не против.
- Вот, - подытожил сердобольный Борис Григорьевич, - и никто не против. Контору новую надо, в этой уже не помещаемся, даже Красного Уголка нет. Женишься, ещё одна камеральщица добавится.
Я был несказанно польщён тем, что для моей будущей жены построят новую камералку.
- Склад надо расширять – растём, конюшню необходимо новую, а то перед лошадьми стыдно, - пошутил хозяйственный руководитель камеральной группы, а я сейчас, на больничной койке, порадовался за Росинанта. – На участках тоже немало дел, - продолжал обоснование основного геофизического метода ответственный проектант. – О переправах и мостах мы уже говорили. Прибавь сюда пищеблоки, зимовья, склады с защитой от … - Знаешь, кто самый страшный зверь в тайге?
- Тигр, - не сомневаясь, ответил я.
- Правильно, - подтвердил Борис Григорьевич, - мышь. Эти маленькие серые тигры едят всё, даже банки с тушёнкой разгрызают, а если не смогут, то бесследно утаскивают, так что многое приходится списывать, - он покачал укоризненно головой, осуждая мышиный аппетит, и продолжил дальше по теме: - Нужны каркасы для палаток, палаточный красный уголок, крытые загоны для лошадей, бани, уборные