Как я провёл лето

                                                        Путевые заметки непутёвого гения
                                                                                   или
                                  сочинение на твёрдую пятёрку с плюсом, но... с минусом


Что, скажете, в студенческой жизни главное? Давайте, давайте, не стесняйтесь. Думаю, во всей необозримой дали наших с вами просторов не найдётся чудака, что плеснёт в ответ на этот почти риторический вопрос перебродившей кислятиной типа „учёба“. Или, к примеру, знания и красный диплом. В особенности, если спросит вас не ректор на вечере посвящения в первокурсники, а солидный и почтенный, умудрённый шестью сессиями лодырь и разгильдяй с курса третьего. Помните: ответ на вопрос всегда таков. Главное в студенческой жизни - как следует „отрываться“. „Зажигать“ на вечеринках, „тусить“ на дискотеке, „оттягиваться“ в пивном баре или , допустим, с пузырём „Молдавского розового“ в скверике на пыльной скамейке.
Кто, скажите, вспомнит о сходимости рядов Фурье в нисходящих кривых рядах обшарпанной сто четвертой аудитории первой парой в субботу? Господь с вами! А вот как Сашка набил морду Пашке, когда застал его в спальне с Машкой на посиделках у Наташки вы не забудете ни в жисть и будете обсуждать раз от раза на всех встречах выпускников до самой вашей старости. Поживите с моё - убедитесь сами.
Словом, прислушайтесь к классику: сессия приходит и уходит, а студенческое разгуляево - вечно. Отдых, если говорить по-научному. Хотя, строго говоря, с научной, с физиологической то бишь точки зрения, никакой это и не отдых. Студент не спит, мало ест, крутится как белка в колесе, употребляет вовнутрь - в качестве эксперимента, конечно - всякие крайне приятственные гадости. Но, коль скоро всё это никоим образом не приводит к постижению наук, условимся считать этакое неразумное расточительство студенческих сил отдыхом.
Видите, как лихо я подвёл вас к самому главному? Кто теперь скажет, что я не гений?! Да, да - именно тот самый раздолбай с третьего курса, гениальный провидец всех ваших воспоминаний вплоть до пенсии, и есть я, собственной персоной. И это как раз я только что сдал последнюю тягомотную мутотень с загогулинами формул на полстраницы, и я - именно я - закинул по этому поводу синещёкую золотозубую зачётку в самый долгий ящик на антресолях, и-и-и...
И - да - готовлюсь отдыхать. Отдыхать, причём, заметьте, не так, как я отдыхал весь год - с оглядкой, хоть и вполглаза, на кабинет ректора и расписание занятий - а отдыхать во всю свою ширь, дурь и блажь, отдыхать законно - на каникулах. Вижу, вижу, как наливаются тягучей чёрной завистью ваши глазоньки. Ух, вы мои славные! Как же всё-таки приятно мне на вас любоваться!..
Ладно, не обижайтесь - вам я тоже дам повод поглумиться надо мной. Отдыхать в то, наше, время - совсем не то что нынче. Египты, Турции и прочие Мальдивы - о них мы слышали лишь по телевизору от дяденьки Сенкевича. Сказать по правде, мы вообще его сказкам не очень-то доверяли. Мало ли что он там напридумывал. Поди проверь!
Отдыхали мы по-своему. Хотя отдых на дачных грядках, на лодке с удочкой да в палатке у костра вряд ли можно назвать исключительно нашим. Так и поныне отдыхают миллионы. Те самые миллионы, что по сей день верят, будто заморские диковинные страны - лишь сладкий вымысел дяденек из телевизора.
Наши студенты любили отдыхать в стройотрядах. Съездить в Сибирь, в Коми или в Казахстан - вот это по-нашенски. Вкалывать от зари до зари, потчуя комаров молодой кровушкой, а самим перебиваться „бронебойкой“ с тушёнкой - вот где студенческое раздолье. Но зато с гордостью привезти с собой к осени годовую мамину зарплату - такого студенческого отдыха вы точно нынче не встретите.
Впрочем, я перестал бы себя уважать, если бы затеял рассказывать вам то, что вы без труда найдёте в других книжках - стоит лишь хорошенько порыться на поросших паутиной полках районной библиотеки. Если вы позволите, я, как обычно, буду неповторим. Вы ведь простите эту маленькую слабость гению?
Итак… Кхх-кх...
«Надену я чёрную шляпу… »
Жаль, не все слышат. У меня довольно приятный голос, и я - пою. Уже пою. И пою я, конечно, на радостях.
«...поеду я в город Анапу».
Мы с вами едем в Анапу! Именно с этим невзрачным южным городком связаны мои летние воспоминания.
Бросьте! Силком никого не тащу. Не мила вам Анапа -разумеется, можете сдавать билеты и продавливать любимое кресло дальше. Мы отправляемся без вас!.. Напрасно вы бурчите сквозь пивную пену на усах: что, мол, мы не знаем в вашей вонючей Анапе! Вы дослушайте сперва!  Я и не собирался вам показывать ту Анапу, о которой упомянули вы - ту, что с щербатыми заплёванными тротуарами да с плавающими в прибое городского пляжа какашками. За кого вы меня принимаете? Я приглашаю вас в другую Анапу, ту, что вы никогда в своей жизни не видывали.
Уболтал, наконец? Славненько - пакуйте чемоданы…
Билетов я заказал восемь штук. Не семь и не десять, а ровно восемь. Пять взрослых и три детских. Два купе рядышком. Вы скажете - идиот. Я отвечу - нет. Обычный двадцатилетний авантюрист. А как, скажите, я мог планировать заранее?! Если билеты в советской родине надо покупать за сорок пять суток, но если кроме сумасшедшей идеи за моей душой на тот момент не имелось ничего. Ни-че-го-шень-ки! Ровным счётом.
Но я не отчаиваюсь. Как породистая модница, подбирающая одежду с аксессуарами к цвету ногтей, я „добиваю“ комплект билетов недостающими компонентами. А в двадцать лет я, поверьте, упёртый. Каким и должен быть человек в двадцать лет. Человек, привыкший ради заветной цели пробивать стены лбом. Деревянные, железные, бетонные - любые! Человек, пока не познавший горькой истины, что и стены умеют одерживать победу. „Его бы порывы да в мирное русло!“ - рыдал, я знаю, точно рыдал ночами в подушку ректор. Но, увы, - свято верил я, - учёба не цель, учёба - лишь средство.
Вам кажется, я тороплю события и перескакиваю с пятого на десятое? В чём фишка, не рубите? Эх, конечно, куда уж вам успеть за моей прытью! Ладно, не тужьтесь, объясняю, в чём прикол. Вдумчиво и обстоятельно.
Анапа, как известно, всесоюзная детская здравница. Сотни пионерских лагерей выстроились в линейку двумя шеренгами на побережье Чёрного моря вдоль одноименного, Пионерского, проспекта. Тысячи вожатых в панике. Тысячам вожатых надо чем-то занять вечерами десятки тысяч ребятишек разных возрастов и интересов. Море - оно да, разумеется, конечно, всяко, безусловно, по-любому, обязательно...  но оно днём. Кино надоело. Азартные игры детишкам нельзя. Водку тоже вроде рановато. Но - эврика! - все детишки безумно любят танцы. Все-все! Танцевать - не каждый, а танцы - поголовно. Не пытайтесь постичь сей парадокс, поверьте на слово. И решение приходит само собой. Дотумкали? Так просто! Все музыканты в гости к нам! Даёшь детишкам танцы! Магнитофон - отстой. Наши детишки достойны живой музыки! Ну? Ясно теперь?
Все живые музыканты на лето съезжаются в Анапу. Кормят „от пуза“, море - рукой подать, вина и солнца - наливай, как говорится, не хочу. А ещё ты вечерами даришь музыку детям - по сути, занимаешься любимым делом. То есть за твоё собственное удовольствие тебе платят другими сплошными удовольствиями. И днём и вечером радости - полные штаны. Мечта!
Вот и войдите теперь в моё положение. У меня к той мечте - пока только билеты. А из всей живой музыки - один Андрюха, мой клавишник. Остальные музыканты нашей рок-команды ехать отказались. Предатели! Променяли музыку на длинный казахский рубль, степных блох и дизентерию.
Впрочем, Андрюха - это уже немало. Это, считай, полдела. В музыке он просто кудесник. Зато во всём остальном - дебил полнейший. Он тройку будет пересдавать, прикиньте! Мне тройка за счастье, а ему, видите ли, мало. Я бы наплевал, да только у нас последний экзамен за два дня до выезда. Где ему успеть! Так и сказал: будет тройка - останусь пересдавать. Теперь я молюсь, чтобы Андрюхе попался лёгкий билет.
Кроме этого надо увязать ещё некоторые мелочи. Найти музыкантов, найти певицу, раздобыть аппаратуру; дрожать и волноваться, чтобы всё это в последний момент не передумало и не соскочило буквально с подножки поезда. Желательно также побеспокоиться о месте грядущих „гастролей“, то есть о конкретном лагере, который примет нас в свои распростёртые объятия. Как ни убеждай себя, дескать, места под солнцем на всех хватит, но, согласитесь, приятнее всё же не ехать в неизвестность, а знать, что кто-то тебя уже любит и ждёт. И, главное, готовит широкую щедрую материнскую грудь, чтобы прижать тебя к ней и пригреть. О таких пустяках, как предстоящие зачётная неделя и пяток экзаменов - надо ли говорить - я вообще стараюсь не думать…

- Нихера себе, ребёночек! - охнул проводник, углядев горы ящиков, путешествующих по детским билетам в наших купе.
Не спешите упрекать меня в отсутствии должной культуры речи. Я огорчён не меньше вашего. Но мне приходится делать над собой усилие, с целью лишь в точности передать эмоции розовощёкого детины в железнодорожной форме. И то я, щадя тонкую организацию вашей ранимой души, несколько смягчил. Проводник, видимо, курсов приятных манер не кончал, поэтому он употребил оборот, явно не соответствующий торжественности момента. Бедняга, он даже не понял, кто почтил присутствием его замызганный вагон. Это ведь всё равно что мы бы с вами имели бестактность указать самому сэру Полу Маккартни на его нечищеные ботинки.
И вот ведь что удивительно! Произнеся - при даме! - скабрезную фразу, он не только, осознав допущенную бестактность, не залился в смущении пунцовым цветом, но, напротив, в цветастых неэзоповых выражениях пообещал наябедничать начальнику поезда, имея в виду ссадить нас на ближайшей станции.
Таким образом моё марамойское желание сэкономить на билетах и оформлении багажа обернулось ощутимой брешью в нашем отпускном бюджете по статье „прочие удовольствия“. Взяток в те далёкие времена в стране, как и секса, не было, поэтому наш жест доброй воли оформили посильным взносом в фонд развития взаимопонимания на советских железных дорогах. А они, что всем доподлинно известно, самые лучшие в мире. Впрочем, как и всё советское. Спорить с этим столь же бессмысленно, как утверждать, будто Луна ярче Солнца.
В довесок к бережно спрятанной в карман голубой сорочки фиолетовой купюре с нас была истребована клятва - ни за что на свете не открывать дверь купе до самой Анапы. Но так как здоровье матери в залог мы исхитрились не оставлять, клятву  ту  мы неизменно нарушали. А вы попробуйте летом без кондиционера в закрытом купе - охренеете!
Фффуххх! Наконец-то сели и поехали...
Чтоб полностью погрузиться в обстановку, советую вам закрыть глаза и мысленно постукивать вагонными колёсами: тутук-тутук, тутук-тутук... Погрузились? Славно. И так ровно двое суток - именно столько идёт поезд от Ленинграда до Анапы. Да, не забывайте делать остановки на крупных станциях, а то будете, как лохи, без мороженого. Надеюсь, все достаточно мудры, чтобы кроме минералки и мороженого ничего в привокзальном буфете не покупать? Умницы! Тогда я, уже не боясь сглазить, наконец-то похвастаюсь, как лихо у меня всё срослось. Вы, прошу, не стесняйтесь меня слегка осаживать, когда я заврусь совсем уж без меры. За рукав дёрните. Ну или,