Как я провёл лето

Видели старые фильмы? Как народ по сигналу воздушной тревоги в бомбоубежище спешит? Кощунственное, конечно, сравнение, но, простите великодушно, ничего точнее подобрать я не смог. Давайте так: наша „тревога“ была учебной, лады?
Я жалею, что не придумали тогда ещё видеокамер. Ролик несомненно побил бы все рекорды Ютуба. Я уже вижу его название. «Флэш-моб века. Ржака. Смотреть до конца». Сотни бегущих ног по всем аллеям и дорожкам, давка в дверях жилых корпусов. Из всех щелей. Бешеные тараканы на сладкий сироп. Вурдалаки в погоне за свежей кровью. Зомби на марше. Нью-Йорк на распродаже в „чёрную пятницу“. Откуда. Их. Столько?!!
Не менее забавно, не скрою, поглазеть и на нас самих.  Я-то, понятное дело, от смеха едва попадал по струнам. Андрюхам, обоим, полегче - они хоть сидя играют, им падать некуда. Но Коля! Невозмутимый Коля, приземлённый, солидный и вскорости безнадёжно женатый мужчина - сгибался пополам.
И было от чего.
Ладно, допустим... Скакать на одной ноге, поправляя босоножку, застёгивать по пути ширинку и даже вприпрыжку докрашивать губы - понимаю, с кем не бывает. Но как же надо любить музыку, чтобы при всём честном народе на бегу натягивать лифчик?!
Вывод? Очень простой. Никогда не забывай пионерский девиз: будь готов - всегда готов! Бди, как предупреждал сам Козьма Прутков. И ещё, от меня лично. Не следует обижать музыкантов…

Противная мелюзга чаяла страшно отомстить нам в „День Нептуна“. Надо сказать, что это действительно ужасный день. Это день, когда безжалостно нарушаются все правила и субординация. День, когда можно „утопить“ в море вожатого... Да что вожатого! Брось в море самого начальника лагеря - и обидчиков даже не лишат сладкого за дерзкую выходку. Макают взрослых поголовно, невзирая на чины и былые заслуги.
Но нам - единственным - удалось выйти сухими из воды. Да, я хвастаюсь. Да, я горжусь, а что? Вы бы не гордились, не хвастались на моём месте? Детишки утащили в море всех взрослых, включая незнакомую им в лицо подслеповатую бухгалтершу, не вовремя решившую подойти поближе, поинтересоваться, что происходит. Повариха, центнер с гаком весом, добрая тётушка, фея из сказки, потчевавшая детишек каждодневными сладкими булочками к полднику - и та была в момент завалена на песок и за ноги оттащена в пенный прибой. Под горячую руку попали и случайные прохожие, на свою беду заглянувшие на весёлый праздник. Детишки вошли в раж.
А нас спасло знаете что? Высокие борта армейского грузовика, с недосягаемых вершин которого мы придавали мелодический шарм пляжным безобразиям и... Ну? Ну же? Молодцы! Всё тот же уже знакомый вам модный шлягер, словно дудочка Крысолова одномоментно ввергнувший детишек в состояние пляшущих зомби.
Один наименее внушаемый пионер, правда, попытался замахнуться на нас ведёрком с морской водой. Но интеллигентный Коля серьёзно посмотрел мальчику в глаза и вежливо поинтересовался, сможет ли его мама купить Коле точно такую же бас-гитару, которую мальчик собирается испортить. Получив отрицательный ответ, Коля в нарушение либеральных устоев „Дня Нептуна“ пообещал тому вырвать ноги, вставить спички и сказать его маме, что так и было. Мальчик поверил. Когда вы увидите Колю, вы тоже поверите.
Таким образом проблема ушла сама собой. Даже, я бы сказал, улепётывала, не оглядываясь. А к вечерней дискотеке мы уже снова были самыми популярными и любимыми людьми в лагере.

После дискотеки наступает наше время. Пока мы грузим аппаратуру в огромную телегу, позаимствованную на кухне, пока, гремя разболтанными колёсиками по плиткам дорожек, тянем своё добро обратно в „нору“, пока переодеваемся в лёгкие маечки и шорты - лагерь засыпает. Приходит пора оборотней и пьяниц. Насчёт  оборотней врать не стану, я про их братию только в книжках читал. А вот пьяниц знаю как облупленных. А ещё знаю, что все жёны мира сейчас вытянули змеиные шеи в моём направлении и шипят: Только попробуй вякнуть хоть слово про пьянство, только попробуй! Нам, мол, и так с мужьями на югах не сладить!  Милые жены, - с вызовом в голосе заявляю я вам в ответ, - конечно же, я скажу хвалебное слово во славу „южного“ пьянства, и не одно. Мне ваше шипенье и раздвоенные ядовитые язычки - тьфу! Мне истина дороже.
Конечно пропаганде быть, а как же! Вы что же, думаете, ваши мужья год терпели, чтобы с вами в Турцию поехать в пересоленной водичке поплескаться?! Или спину вам кремом мазать - предел наших мечтаний? Мужики, ну поддержите вы меня! Я лично в Турции до моря только в первый  день силы нашёл дойти. Поохал, поахал - а как же - красота-то какая! И... Со второго дня от бассейна не отходил. Вода такая же мокрая, а бар там побогаче будет, согласитесь. И даже пиво кажется вкуснее... А что ещё на юге делать? И что значит это ваше вечное: опять набрался?! И - „каждый день одно и то же!..“
Креста на вас нет! Что значит опять? Да вы знаете, что пьянка не бывает „одна и та же“! Каждый раз она разная. Своя. Новая. Индивидуальная. Самобытная. О-со-бен-ная! Эх, жёны, жёны!..
Ф-фу-у-ух. Чего это я? Чур, чур меня! Привиделось... Простите. Мы же в Анапе. Мы, блин, молодые. Мы холостые - ф-фуххх!.. Никакие жёны нам не указ. У одного только гиганта Коли невеста, но и она за тридевять земель. Свобода. Полная. Ур-р-а-а-а!..
В Анапе мы водку почти не пьём. Водка - фу. Не комильфо. Какая-то она там всегда тёплая и невкусная. Пиво, казалось бы, да. Но его нет. Его вообще нет. Не только в Анапе. Вообще, чтоб вы знали, в Советском Союзе, кроме, разве что, маленького белорусского городка Лида, пива нет. И до середины девяностых годов не предвидится. Есть жёлтенькая пенная водичка, которую за внешнее сходство ура-патриоты называют пивом. Но нормальному человеку в рот её брать противно. Поэтому пиво мы тоже не пьём.
Нам по сердцу „Мускат“. Анапский десертный „Мускат“ - это божественный нектар. Такого больше нигде не делают - исключительно в местных винодельнях. На вкус... Что я могу сказать о вкусе? Только, пожалуй, одно. Пока я не попробовал исходный виноград, я готов был прозакладывать душу, что это вино сделано из абрикосов. Вот такой у него вкус. Будете в Анапе - обязательно попробуйте. Хоть мне и кажется, что в современном „Мускате“ без „химии“ не обошлось, но вкус почти тот же, чудесный.
На „Мускат“ нас подсадил садовник. Он стрижёт розы в лагере, а ещё он грузин и хороший человек. В силу этих причин он понимает толк в вине и плохого не посоветует. Главное - успеть до полудня вручить ему пустую тару с вложенной в неё трёшкой. В противном случае он не успеет к „своим“ и тогда всё пропало - надо бежать в Анапу за гадостной водкой.
Трёхлитровой банки на четверых - в самый раз, поэтому больше мы не заказываем. Иначе к завтраку трудно встать. А пионеров, галдящих с утра у калитки, так и подмывает расстрелять из крупнокалиберного пулемёта отравленными пулями со смещённым центром тяжести. А ещё „полирнуть“ для надёжности напалмом. И поверх всего - ядерную мегатонну.
У нас ведь как заведено... Мы спим на крыше. Туда пожарная лесенка, там прохладно и звёзды. Совсем близко - руку поднимай и черпай пригоршнями. Ах, какие там звёзды! Гоголевские и рядом не лежали... Не висели... Не болтались... Не... А-а, ладно. Я, собственно, из-за них и рассказ затеял. Не хотел вообще так длинно трепаться. Думаю, расскажу только про ночную красоту, а там и помирать можно с лёгким сердцем. Ей-богу, такое впечатление, что не только музыкальные „звёзды“ съезжаются в Анапу на летние гастроли. Пара-тройка соседних галактик тоже, кажется, не прочь погостевать на нашем Млечном Пути. Столпотворение разноцветных огоньков в небесах настолько тесное, что падающим время от времени на нашу планету звёздам трудно пробиться сквозь скопище себе подобных. Звёзды натыкаются друг на дружку, раз от раза меняя направление, подолгу расшаркиваются и извиняются перед коллегами за причинённые неудобства и только затем протискиваются дальше, продолжая свой яркий путь к земле. Всё это даёт нам достаточно времени загадать желание, но никак не позволяет звезде долететь до поверхности и упасть где-нибудь неподалёку. Тогда бы мы, наконец, набрали полные карманы золотых монет, на которые, как всем известно из умных книжек, непременно рассыпаются все упавшие звёзды; разбогатели, побросали к чертям гитары и укатили с длинноногими мулатками в диковинные страны, которые специально для нас выдумывает Сенкевич...
Эк меня с муската несёт, заценили? А вы ещё сомневались, что вино классное! Главное, как я сказал, знать меру.
О чем-то я ещё... Ах, да! Пионеры. Они галдят. Они всегда галдят. Но, почему-то, когда они идут под нашей крышей на пляж, они галдят особенно громко. Галдёж превышает все мыслимые децибелы, и тогда хочется их уничтожить. Не децибелы - пионеров.
Мы не убиваем пионеров не из человеколюбия. Но и не просто потому что боимся пропустить завтрак. Ведь утренний галдёж пионеров означает, что они встали, сделали зарядку, умылись, подняли флаг и ободрили сами себя пламенными клятвами на утренней линейке, посетили столовую и - с чистой совестью и лошадиной дозой пионерского задора шествуют на пляж. Следовательно, столовая давно свободна, и нам следует поспешить. Пионеры - наш будильник. А будильник, как бы ни хотелось, ломать нельзя. Таков неписанный закон.

Как определить, кому из нас вечером досталось больше всех „Муската“? Да элементарно. Такой человек говорит обычно:
- Я, пожалуй, завтракать сегодня не пойду, я - сразу на море...
Если человек отвергает завтрак - знайте, это верный признак.
А море... Море лечит. Заметили, на море не бывает алкоголиков? Одни пьяницы.
Впрочем, не буду я ни про море, ни про выпивох. И того, и другого вы насмотрелись в своей жизни предостаточно. А я - помните? - посулил вам сегодня только самый отборный эксклюзив. То, чем никто больше с вами не поделится, только я. Сокровенное, задушевное, потаённое. Всю, как есть, подноготную. Кого, скажите, удивишь экскурсиями в горы или на Малую Землю? Или прогулкой на катере? А смотреть, как десять потных мужиков пинают мяч на волейбольной площадке? Бред! Поход за фруктами на рынок? Тоже мне, откровение! И за рапанами с маской, и крабу палец в клешню - всё старо как мир. Даже дельфина, неожиданно всплывшего меж купальщиками - и того все из вас, без исключения, гладили по улыбающейся мордахе. Ещё, правда, был ужасный смерч, поваливший деревья в городе и вполсилы прогулявшийся по Пионерскому проспекту, добавив работы нашему садовнику и солдатам. Но и про это уже написано во всех газетах. О чём говорить?!
Конечно, о любви! Я же обещал вам возможность позубоскалить в мой адрес вволю. Так вот, нате. Злорадствуйте. Давайте. Сыпьте соль - я оголяю раны…
Любовь в то лето дала большую трещину. Сломалась любовь. Разбилась на кусочки. Вдрызг. Разлетелась!
Мне ужасно стыдно...
Виноват, конечно же, начальник лагеря. Он сразу поставил вопрос ребром. Или музыка, или, говорит, любовь. Оказалось, что предыдущие музыканты, игравшие в лагере до нас, выбрали любовь. И приударили за девушками из старшего отряда. Вы бы видели тех нимфеток. Семнадцать лет - самый сок. Любому башню снесёт! И началось через это дело в лагере сплошное падение дисциплины да повальные ночные самоволки. Скольких десятиклассниц наши предшественники