Зал ожидания

потеряло смысл и стало пустым.
Пустота нашла меня и поглотила.
Считайте, что это ничего не значит. Не принимайте всерьёз мои слова. Не обращайте внимания на то что я вам передал. Плюньте. Вот и всё.
03.01.13.

Знаете, я уже столько раз рассказывала эту историю, что уже и сама не могу отличить, где правда, а где фантазия. В моих теперешних воспоминаниях, тот первый случай выглядит как нечто грандиозное, переполненное подробностей и переживаний. Теперь мне кажется, что в глазах некоторых было не только изумление, отвращение и стыд, но и некоторое возбуждение и даже откровенная похоть. Естественно , тогда я и понятия не имела о подобных чувствах, но думаю, что это бы мне понравилось. Это бы как нельзя лучше дополнило картину.
Мне тогда едва исполнилось тринадцать. Происходило, что-то весьма скучное и было много взрослых вокруг. Они задавали мне вопросы, что-то такое декламировали и бродили вокруг меня. Чуть поодаль стояли мои однокашницы, шушукались и как и я не выражали ни малейшего интереса к происходящему.
Надо мной навис мой отец, суровый военный человек, и что-то там пробасил пафосно и гордо. Я видела как шевелятся , его чуть посеребрянные сединой, усы, а из под них сыплются на меня премудрости и родительский понт. Я смотрела на него снизу вверх и ни одного слова не могла разобрать из-за его кислого винного дыхания. Чувствовала только, как напрягается что-то во мне, будто само собой. Сводит мускулы так что аж перехватывает дыхание и закрываются глаза. Потом мелкая дрожь и ощущение волны тепла всему телу. А особенно там, внизу. Одновременно с этим- расслабление и всеобщих «Ох». Тепло и игриво по моим бедрам и коленям побежали ручейки. Вокруг моих босоножек образовалась лужица. Я стояла с закрытыми глазами и с удовольствием слушала как звонко разбиваются янтарные капельки о мраморный пол. Воздух вокруг наполнился моим ароматом, больше не было противного винного смрада и грузных слов. Все слушали меня и не могли вымолвить ни слова.
Когда я открыла глаза, прикусив губу, окинув взглядом аудиторию, то восторгу моему не было предела. Все эти серьёзные, важные, занятые особы не могли отвести глаз от меня и маленькой теплой лужицы подо мной.Они были зачарованны, околдованы маленькой слабой девочкой.Но не успела я вдоволь насладиться этим моментом, как отец со всего размаху ударил меня ладонью по лицу. Так, что из глаз полетели искры. Я чуть было не упала, а звон в ушах не унимался ещё минут с десять.
Обжигающая боль от хлесткого удара, уничтожающие, посрамляющие меня слова, презрительные смешки одноклассниц. Боже я никогда не испытывала большего удовольствия. Мои трусики под юбкой были мокрыми наверное уже не только от того , что я обмочилась. Это было похоже на возбуждение…наверное. Я не знаю, помню ли я всё так как было.
После меня долго расспрашивал школьный психолог, говорил про семью, про отца. Хотел знать как я сплю, не мочусь ли в постель. Это было уже не интересно. Жаль я больше не хотела писать, а то бы с удовольствием испортила его великолепное кресло. Вот это было бы то что нужно. Вот с этим бы ему повозиться, умнику.
В дальнейшем, я не раз, так сказать, позорилась и срамилась причиняя боль родителям и давая поводы для издевательств…
Никогда, никогда в жизни вы не сможете понять этого, сколько не просите пересказывать и перебирать в памяти эти бесконечные сцены. Пока вы сами не надуете в штаны стоя в вагоне метро или делая покупки в гипермаркете. Пока не расслабите мочевой пузырь у всех на глазах, без стыда, без страха, вы не поймете меня. Так что нечего спрашивать. Мне просто нассать на вас с высокой колокольни.
14.10.12.
Хочется выпить водки, смотря со второго этажа заблеванной и обхарканной резиденции, на государство имени меня, безгранично простирающегося вдаль, нарушая перспективу. Под серым приватизированным небом чернеет снег от слякоти дорог и тяжелой копоти фабрик штампующих завтра, день за днем. День за днем. Двигаясь к будущему по конвеерной ленте, как по беговой дорожке, старея и ветшая, время в моем государстве не лечит, а приводит к церозу печени. Вовсе это не печально. Есть некоторая определенность, а возможности придуманы детьми цветов, для поколения идиотов. Таким здесь не будут рады, такие сами рады не будут здесь оказаться, поэтому слепо верят в силу любви. Закрывают на всё глаза и верят. Не думайте о прозрении, не мечтайте о ясности. Вы всё равно не знаете, что с этим делать.
Всё ещё хочется водки. Хотя уже не так сильно. Всё равно выпить не с кем. Один Я тут повсюду. Куда не глянь- руки, ноги ,живот. Зеркала ещё эти, мутные как вода из крана. Отражение в них тусклое, безжизненное. Щетинестое, опухшее
Парадный комбинезон жмет в паху и широк в плечах-переходящий шмот. Наследие мелкочленных, узколобых строителей светлого будущего во имя героического прошлого. Ношу такую красоту только по праздникам. Выхожу в народ жать руки и хлопать по плечам свои отражения и дубли, занятых своими мелкими делишками. Подбадриваю каждого себя презентабельным серьёзным видом.
Где-то там, на свежем воздухе, я пашу от души и не думаю ни о чем. Может лезу в канализацию с тем что бы наладить дерьмопровод, может машу лопатой освобождая дороги от грязного снега, может совсем далеко смотрю себе в затылок делая замах для удара фомкой. Если смотреть из каждой своей пары глаз, то видна та же бесконечность. И в туннелях коллектора и в сугробах снега, и в ударах изподтишка. В этой бесконечности , словно мухи в янтаре, застряли все мы. То есть все Я. Окруженные тщеславным блеском мембраны собственной исключительности.
Медальки на груди, премии, фантики- веночки.
Из приоткрытого окна пахнуло выхлопами одичавших малолитражек, изъеденных как всё здесь коррозией и странной неизвестной проказой, превращающей абсолютно всё в выцветшие фотоснимки.
Моё веселое мутное государство. На него приятно смотреть в том, едва уловимом состоянии алкогольного опьянения, когда всё душевно и просто. Когда даже в мятом бычке ,кажется, кроется только тебе постижимая глубоко философская красота.
Это не политическая сатира. Это глубинный самоанализ. Настолько глубокий,насколько может себе позволить углубиться человек уважающий понятия и регламенты среды, в которой он безответственно опрометчиво родился, настороженно рос и развивался и собирается впоследствии удовлетворенно умереть, не оставив открытых вопросов и недосказанных слов. Это заигрывание с эрогенными точками самоуважения и безосновательной гордости, которую величают человеческой.
Салют классикам- фонтаны маразма и фейрверки цинизма. Человек- это звучит гордо. Потому что пишется -Я, а видится – мы.
Водки хочется. Нам бы выпить, да я один не пью.
17.03.12.