чему это он?" подумал Нурис. "Вроде, и так решили всё".
На сердце у него было неспокойно. План, ещё недавно казавшийся ему вполне продуманным, дерзким, но вполне осуществимым, и даже по-своему остроумным, выглядел теперь самонадеянным, нелепым, едва ли не безумным.
"Авантюра..."
Возможно, это вид беженцев, растерянных и беспомощных, породил в душе его эту внезапно пришедшую неуверенность.
Но тут же другая мысль, особенно привлекательная своей простотой и доходчивостью, пришла на помощь:
"А что остаётся?"
И в самом деле, каратели сжимают кольцо. Разведчики докладывают о появившихся над разгромленными городами гравилётах. Один удар такой штуки... Никто не спасётся, никто!
Значит, пора. Другого решения нет.
Вот только, тот ли путь выбран?
"И чего он мне подмигивает?" с неожиданным раздражением подумал Нурис. "Прямо заговорщик какой-то!"
Он и сам не мог понять, отчего его стал раздражать спасающих их проводник.
Разве только тем, что предложил план, до которого Нурис едва ли мог сам додуматься, но осуществить который и понести за это всю ответственность мог только он, командир отряда повстанцев, с толпою беженцев за спиной.
"Пора!"
Десантник снял с плеча автомат, передёрнул затвор. В глубине брошенного дома явно было какое-то движение.
Тень мелькнула в глубине комнаты.
Длинная очередь веером ушла в темноту, пули прошили стену. Отлетели куски штукатурки и белая пыль, смешанная с синеватой пороховой дымкой, повисла в воздухе.
Десантник посветил фонариком, медленно проводя лучом по полу и стенам.
Пусто. Только посредине комнаты, подрагивая коченеющими лапами, лежала сражённая очередью большая лиловая ящерица.
"Вот зараза!" мысленно выругался десантник. "Ещё патроны на тебя тратить..."
Он щёлкнул закреплённым на груди переключателем портативной рации, и доложил:
- Говорит Канхубер! Господин лейтенант, здесь чисто.
Рация что-то невнятно прошипела в ответ.
Канхубер ещё раз выругался, на этот раз вспомнив и о демонах.
Где-то рядом работали гравилёты, уничтожая крупную базу повстанцев в укреплённом горном районе.
Их плазменные установки били непрерывно, выжигая горный массив, и помехи от этих ударов выводили из строя всю электронику, в лучшем случае - напрочь перекрывали шумом и треском все каналы связи.
"Демоны эти рации придумали!" с раздражением подумал Канхубер. "То в бою из строя выйдут, то теперь..."
- Господин лейтенант, группа возвращается, - доложил Канхубер в надежде, что хоть односторонняя связь, пусть и с помехами, но сохранилась.
"Впрочем, ничего другого нам и не остаётся".
Канхубер вышле на середину улицы. Ждавшие его появление трое огнемётчиков приблизились к командиру. Один их них, крепыш Хейцер, глянул вопросительно на сержанта.
- Никого, - отрезал Канхубер. - Не изводите заряды на эти развалины, ребята.
- Так-таки и никого? - недовервчиво переспросил Хейцер.
Стоявший рядом ним капрал Огген хлопнул Хейцера по плечу.
- Невоспитанный ты человек, Хейци. И с дисциплиной не знаком. Сказал сержант: "никого"...
Этот остряк Огген мастерски научился передразнивать сержанта, имитируя резкие интонации его голоса! Канхубер давно уже мечтал как-нибудь наказать его за излишнее остроумие, да всё как-то повода не находилось.
-...значит, никого. А по кому стреляли, сержант? Жёлтая змея?
- Ящерица! - выкрикнул Канхубер. - Капрал, ты у меня когда-нибудь дошутишься! Клянусь!
Хейцер сплюнул в пыль и тронул сержанта за локоть.
- Не заводись, командир. Огген пари выиграл, вот от радости с утра всех передразнивает.
Огген нежно прижал к груди тускло блеснувшую на закатном солнце стальную трубу огнемёта и самодовольно улыбнулся. И прикоснулся перчаткой к жёлтым капральским нашивками на рукаве.
- Я полоску такого вот жёлтого металла Хейци обещал отдать.
- Если? - хмуро спросил Канхубер.
Ему уже порядком поднадоели эти постоянные пари и ставки подчинённых. Но поделать с этим сержант ничего не мог: ребята уже которую неделю не выходили из боёв с повстанцами, а в промежутках между боями их постоянно бросали то на проверки таких вот развалин, то на патрулирование, то на преследование мелких разрозненных групп повстанцев.
Нервы у всех от такой беспокойной и неустроенной жизни были до предела расшатаны, а эти постоянно заключаемые между десантниками пари, нечто вроде игры, хоть как-то снимали напряжение.
Хотя иногда заканчивалось всё это...
"Чуть на мине однажды не подорвались" вспомнил один особенно нелепый случай Канхубер.
И нахмурился.
"Ночью на спор бегали... Вокруг озера. И прямиком на минное поле забежали. Нет, иногда они как дети малые! Право слово..."
- Если стрелять сегодня ни в кого не придётся, - пояснил Огген. - И задницы кому-нибудь подпаливать...
- Я, принаться, думал, что здесь кто-то остался, - добавил Хейцер.
И показал рукой на пустые дома с чёрными, слепыми провалами окон.
Дома стояли рядами вдоль улицы: молчащие, притихшие, немые, будто смертники, выстроившиеся перед расстрелом и стремящиеся хотя бы покорным своим молчанием хоть немного продлить свою обречённую жизнь.
Казалось, они даже сжались от страха и краски их фасадов, ещё недавно яркие, мнгоцветные - стремительно блекли, будто в предсмертной бледности.
"Да нет, чепуха!" Хейцер помотал головой, словно отгоняя морок. "Это просто закат, темнеет..."
- А что, надоело стрелять? - спросил Канхубер.
- Без толку, - пояснил Хейци. - Время теряем... Мне вон моя дура написала, что ей на курсы надо идти. Дизайнер, она видите, художник в душе. Кресла свои проектирует с системой левитации, а дома сесть не на что. Я ей в прошлом сезоне перевод посылал на кресла и ванну с массажем. Ничего не купила! Куда деньги подевались - до сих пор не знаю. Тоже мне, хозяйка... Теперь, видите ли, учиться ей захотелось! А ребёнок с кем останется? Мою мамашу разве уговоришь с пацаном посидеть?
- Он у тебя ходить начал? - Канхубер двумя пальцами изобразил неровную походку малыша.
- Бегает уже, - ответил Хейцер. - В отпуск пора, сержант. Совсем одичаем тут.
- И к местным бабам подходить нельзя, - вставил Огген.
Третий огнемётчик, Грейзе, горестным кивком головы подтвердил правду этих слов.
- Это всё жандармерия, - добавил Огген. - Сами импотенты паршивые, так и всем остальным кое-что подрезать норовят. Я давно заметил: как среди аборигенов какая баба покрасивей найдётся, так жандармы ей первой верёвку норовят на шею набросить. Точно говорю! Я всё потому...
- Хватит! - оборвал его Канхубер. - Вы сейчас не до отпуска, а до каторги доболтаетесь!
Огген замолк и с подчёрнутым страранием стал отряхивать пыль с серо-зелёного камуфляжа.
- Свободу не цените! - начал было сержант.
Но неожиданно замолк и выразительно постучал кулаком по каске.
"Болтуны!"
- Ладно, - подвёл итог Канхубер. - Почесали языками - и ладно. Сейчас проходим по улице. Хейцер - по левому ряду, Огген - по правому. Грейзе замыкает. Я - впереди, на удалении в пять шагов. И смотрите, засранцы, в спину мне не шарахните! Каждый работает по своей стороне, Грейзе - только направление назад.
- Не в первый раз, командир, - успокоил его Грейзе.
- У нас на всё и про всё - пол-хорра, - определил Канхубер. - Палите всё к демонам, ребята! Как приказано!
- Само собой, - вздохнул Огген. - Вовремя местные отсюда убрались...
- Всё, идём! - прервал его сержант. - К началу улицы, выстраиваемся - и вперёд!
Они прошли назад шагов на сорок, развернулись - и медленно двинулись вдоль домов, в сторону центральной площади.
- Огонь! - скомандовал Канхубер.
Огнемёты с хищным, драконьим свистом выбросили длинные красно-оранжевые огненные струи, и первые здания вспыхнули, охваченные прыгающим, голодным, быстрым, взлетающим к самому небу огнём.
В нарастающем свете вечернего пожара тени запрыгали по серой земле, подхваченные ветром искры полетели в тень подступающих сумерек.
Пожар огненными волнами расходился по городу.
Быбросив бело-синие снопы пламени, включились маневровые двигатели.
Космолёт, разворачиваясь, стал полукругом заходить на посадочный курс.
Впереди, ослепительно-белой громадой контрастно выделяясь на космическом бархатно-чёрном фоне, занимая едва ли не три четверти широкого панорамного иллюминатора, висел, покачиваясь, словно древний фрегат на набегающей океанской волне, базовый звездолёт, частица далёкого, и особенно дорого теперь Каэ Зелёного Мира.
Каэ знал, что покачивание звездолёта - иллюзия. Раскачивается с борта на борт, меняя курс, его космолёт - крохотная лодчонка у борта огромного судна.
Каэ провёл ладонью над считывающим экраном, мысленно передавая команду двигателям на торможение.
Космолёт, плавно замедляя ход, выравнивая движение с ходом базового корабля, подошёл к посадочному модулю.
Каэ глянул мельком на пульт управления: по контрольным экранам пробежали жёлтые полоски сигналов. Бортовой компьютер космолёта обменялся сообщениями с компьютером базы.
Телескопические фермы-манипуляторы посадочного модуля выдвинулись вперёд, выпустив гибкие механические пальцы захватов.
Захваты вошли в раскрывшиеся пазы на бортах космолёта.
Каэ ощутил лёгкое подрагивание: базовый корабль аккуратно притягивал его космолёт, прижимая стыковочным узлом к переходному шлюзу.
- Есть захват, есть стыковка! - доложил Каэ. - Готов к переходу.
- С прибытием, Каэ, - отозвался модуль связи голосом Эвии.
Вот это для Каэ было удивительно! Он и не ожидал, что его будет встречать сама Эвия Лои, руководитель экспедиционных партий в планетарных системах созвездия Спрута Тоэс, командир базового звездолёта.
- Рад тебя слышать, Эвия! - бодро отозвался пришедший в себя от удивления Каэ.
- И мы рады, странник, - отозвалась древним привествием Эвия. - Когда пройдёшь шлюз и избавишься от скафандра, поднимись, пожалуйста, на верхнюю палубу. Лифт на площадке перед шлюзом будет тебя ждать. Я буду ждать тебя в центре управления. Сожалею, странник Каэ, но времени на отдых у тебя не будет.
"Что-то серьёзное" подумал Каэ, возвращаясь к прежним мыслям.
Старт с базы, полёт на космолёте, выход из атмосферы планеты, приближение к кораблю - его работа, привычная, но в тоже время каждый раз, каждый полёт заново переживаемая как приключение, отвлекла его на время от тревожных дум, развеяла было то неприятное, гнетущее настроение, охватившее его после разговора с Элметом.
Но теперь, после такого приёма и подчёркнутой спешки...
"Не только серьёзно, но и плохо" решил Каэ. "По настоящему плохо".
- Мразь! - выкрикнул Курци и наотмашь ударил арестанта.
Голова избиваемого резко качнулась назад, брызги крови разлетелись в стороны.
Курци поднёс к глазам кулак, плотно обтянутый чёрной перчаткой, посмотрел брезгливо на стекавшие по шероховатой перчаточной коже тёмные капли, и вытер о заляпанную бурыми пятнами рубаху арестованного.
- Имя! - снова зорал Курци.
- Я... уже... отвечал, - распухшими губами по слогам произнёс арестант. - А-д-е-н.
Курци шлёпнул ладонью по щеке арестанта.
- Что?! Повтори!
- Повторяю,
