масляных светильников искорками отражался в них. И казалось, со смешливым выражением смотрит потолок на него.
Не мигая. Бросая задорные огоньки из сотен глаз.
Пёс улыбнулся весёлому потолку. И показал язык.
Потом, зажмурившись, потрогал аккуратно свои глаза.
И заворчал довольно: эти-то были на месте.
Хотел он было немного поспать, но прогнала сон разошедшаяся от неловкого движения тянущая боль в спине.
Так что пришлось, нга бок перевернувшись, в неудобной позе ждать хозяина застенка.
Ждать пришлось долго. Хозяин не спешил.
За время затянувшегося ожидания Пёс раз десять пытался порвать цепь или разорвать кольцо, но из всех усилий его ничего путного не вышло, разве только в добавок ко спине ещё и шея стала болеть и прибавилось множество царапин на пальцах.
Разве только в занятии этом время удалось скоротать.
Наконец, и хозяин пришёл.
Тонкою полоской сквозь дверной проём прошёл свет, заскрипела ржавыми петлями дверь - и в подвал, голову пригнув и факелом освещая себе путь, вошёл тот самый, знакомый уже Псу, пленивший Пса - чёрный.
Звездочёт.
Закрепив древко факела в подставке, подошёл Звездочёт к столу. И долго возился там с неведомым Псу инструментом, похожим на лекарский инвентарь, раскладывая в должном порядке щипцы, захваты, железные ножи и кусочки аккуратно обрезанной марли.
Разложивши всё как следует, подошёл Звездочёт к клетке.
И сказа Псу:
- Я не злой. И боль не люблю. Ни к чему она. Боль унижает. Если нужна чья-то жизнь, так убей, да не тяни. Унижать-то зачем? Ты со мной согласен?
Пёс, помедлив немного, кивнул в ответ.
- Ты умный зверь. Тело монстра, голова псиная, руки-ноги вроде человеческие, да длинные больно. И голенастый ты какой-то! Хорошая добыча...
Пёс зарычал.
- Да ладно! - успокоил его Звездочёт. - Не обижайся. Все мы чья-то добыча. Ты - мои. Меня, может, гимлы завтра добудут. Они, кстати, и за псами охотятся. В этих краях все за псами охотятся. Слух ходит, будто кровь у вас целебная. И ещё что-то про мясо говорят...
Звездочёт усмехнулся криво, печально.
- А я в это не верю. Чепуха, бабьи сплетни! Рана твоя быстро заросла, но меня этим не удивить. Многие здешние твари и сильны, и тело своё от ран быстро восстанавливают, а много ли от этого толку?
И он показал на потолок.
- Вот и весь толк... Научные знания - вот подлинная сила. Наука даёт исцеление, наука истинно продлевает жизнь. Едва ли не до бесконечности! А магия...
Он зашипел протяжно, что, должно быть, означало смех.
- ...Даёт успокоение! Здесь, у меня!
Звездочёт отошёл к столу и, промочив жидкостью из пузырька кусок марли, вернулся к клетке.
Погладил прут.
- Боли не будет, зверь. Так, укол небольшой... Спросишь, отчего сразу не убил?
Пёс заурчал заинтересованно.
- Так ведь одиночество замучило! - воскликнул Звездочёт.
И взмахнул руками так, что едва не отбросил смоченную марлю.
- Терзает меня одиночество и постылая моя непонятость миром, холодным и равнодушным к моим творческим усилиям изменить его к лучшему, украсить его и спасти от всепроникающего пепла! Смотри, смотри!
И он, подпрыгнув, кончиком пальцев задел закачавшуюся глазную гроздь.
- Я ведь небо восстанавливаю! Здесь уже лет сорок как нет звёзд. Понимаешь? Один пепел в небе, тучи - и совсем нет звёзд. А у меня - небо! Моё личное небо!
И он понизил голос:
- Только - никому! Ни слова! Особенно - гимлам! Эти прожорливые твари лишь утробой своей живут, какое им дело до неба? Но мы-то с тобой, два романтика, понимаем, насколько важно восстановить небо. Это ведь как восстановление вселенской справедливости, глобальная починка космоса. Так ведь?
Пёс коротко зарычал в ответ.
- Но ведь и тебе нужна справедливость? - заволновался Звездочёт. - Не обманывай меня, ты ведь именно за этим сюда пришёл. Я знаю, зачем ты здесь! Потому мы и встретились, мы не могли не встретиться. Я, испытатель естества и романтик, и ты, романтичный мститель, разве могли бы не встретиться, если бы родство наших натур не привело бы нас друг к другу, не свело бы нас вместе раз и навсегда.
Пёс, изловчившись, резко подался вперёд и, взмахнув лапой, когтями ударил по прутья, выбив из них короткий искристый всплеск.
Звездочёт, сморщившись обиженно, поспешно отошёл на шаг.
И, погрозив разошедшемуся пленнику пальцем, попросил:
- Но ты не говори всё же никому! Здесь ведь и твои звёзды... скоро будут...
Звездочёт извлёк из потайного кармана короткий, знакомый уже Псу дротик и тщательно протёр его кусочком заранее смоченной смертоносным раствором марли.
- Быстро уснёшь, - пообещал Звездочёт. - Потом пара вспышек, и темнота. А там - что боги тебе пошлют. Мне вот этот дом послали. Тебе, должно быть, и получше обитель подарят. Мне твоя будущая участь неведома. Но глаза ты здесь оставишь!
Пёс посмотрел на мучителя спокойно и добро.
Выгнул шею - и завыл.
Протяжно, утробно, срываясь на исходе дыхания в хриплый, низкий рёв.
Звездочёт, улыбаясь, покачал головой.
- Напрасно стараешься, зверь. Я ведь знаю, как цепляются звери за жизнь. И не тсла ловить тебя, если бы не был уверен...
Пёс, набравши воздуха, снова завёл тяжкую свою песнь. Голос усилился, и вой возрос до такой степени, что от звенящей силы его лёгкая дрожь побежала по стенам.
- ...что моя сила превыше... Ай! Ай-я! Я-а-га-йа!
Звездочёт, выронив дротик, согнулся, сжав ладонями раскалывающуюся от боли голову.
И на следующей волне ставшего уже невыносимым звериного воя повалился на пол, захрипев:
- Ошибка... Ошибка... Нельзя в доме держать, нельзя! Только на открытом месте... Здесь волны, волны не расходятся! Болван! Болван...
Прутья клетки дрожали. Пёс бился в припадке, разбрызгивая клейкую слюну - и выл, выл беспрестанно.
И к однообразной ноте звериного звука примешивался тревожным фоном шаркающий, нарастающий шум чьих-то близких шагов.
- Гимлы! - завопил мучитель и, будто насекомое, спасающееся от давящего тапка, шустро пополз в самый тёмный угол.
Приговаривая при этом:
- Приманил, приманил... Звёзды, звёзды мои!..
Мощный удар выбил металлический косяк двери.
В подвал с коротким рёвом ввалилось массивное, покрытое жабьи-бугристой, серовато-травяной кожей покрытое существо с короткими мускулистыми лапами и с жабьи же приплюснутой, пучеглазой мордой.
Огромных размеров тварь едва помещалась в застенке, отчего принялась тут же всё крушить, снеся для начала стол со всеми приспособлениями для экзекуций и выбив коротким ударом пару камней из стены.
А вслед за первым тварью из коридора явно намеревалась пролезть вторая.
И крушила стены, расширяя проход. Издавая при этом звуки странные, булькающие и свистящие одновременно, кои Пса отчего-то изрядно развеселили.
- Бы-ы! - сказал Пёс.
- Умга! - ответила ему первая тварь.
И прямиком пошла к нему. Но наступила по дороге на обронённый дротик.
И завыла от боли, запрыгала, проминая кладку пола.
А потом брюхо её покрылось синими точками, и тварь, качнувшись, обрушилась прямо на клетку, тяжестью своей выгнув и выкрутив прутья.
- Умма-гы! - обиженно заявила гимла.
И глаза её погасли, затянувшись серой плёнкой.
- Что ты наделал?! - подал голос из угла Звездочёт. - Жидкости этой цены нет, а теперь вот на гимлу она ушла! Зачем приманил? Теперь конец нам обоим!
С последним Пёс был явно не согласен.
Он так резко дёрнул головой, что заболела повреждённая шея и погнулся не поддававшийся ранее его усилиям ошейник.
И оторвалось крепление.
Пёс просунул голову сквозь выгнутые прутья.
Решил было откусить немного от успокоившейся гимлы, но, завидев точки на её брюхе, судьбу решил не испытывать и не пробовать её плоти.
Пёс, изогнувшись и извернувшись до ломоты в суставах, выбрался из клетки. Схватив свалившийся со стола нож, ударил изо всех сил по кандальной цепи.
- Стой! - завопил Звездочёт.
И, забыв об опасности, выскочил из укрытия.
- Не смей уходить! Глаза!
Теперь мучитель стоял посреди комнаты. В самом центре образованного факельным светом неровного круга. На самом виду у второй гимлы, что успела ударами изрядно расширить пролом.
И теперь тварь, высунув язык, топталась у входа, явно примеривая расстояние до перегородившего ей путь Звездочёта.
- Не смей!
Гимла решительно двинулась вперёд, молотя по воздуху лапами.
Звездочёт, скривившись досадливо, развернулся, выбрасывая одновременно с двух рук целую горсть веером разлетевшихся дротиков, часть из которых метко влетели в живот близящейся гимле.
Тварь, не обращая на то никакого внимания, добралась до Звездочёта и одним взмахом отбросила его к стене, да с такой силой, что извлекатель звёзд , ударившись головой о камень, отбил от него изрядный кусок.
И с удивлением приметил Пёс, что из глубокой раны на голове Звездочёта не кровь течёт, а сыпется мелкий, отборный, будто сквозь сито пропущенный белый песок.
Через мгновение придя в себя, разразился Звездочёт плачем и проклятиями.
Потом, вскочив удивительно резво на ноги, попытался было проскочить мимо гимлы.
Но тварь схватила его. И, приподняв за ногу, начала, широко размахиваясь, бить головой об стену.
Подхваченный ветром, песок начал летать по комнате.
Пёс, поглядывая искоса на этот бой вперемешку с избиением, наносил и наносил непрерывно удары по цепи.
Погнул и искромсал нож.
И, наконец, разрубил отрывисто звякнувшую цепь.
- Предатель! - прокричал на прощание Звездочёт. - Ты мне заплатишь за это!
Удар.
- И не уйдёшь от судьбы! Дай только...
Удар.
- ...с гимлой...
Удар.
- Разобраться!
Сильный удар.
Голова Звездочёта лопнула. Мучитель затих, брызнув на прощание песчаным фонтаном.
И в этот момент прыгнул Пёс высоко. Так высоко, как не прыгал ещё никогда. Даже там, на болоте...
И оказался у самого потолка.
Вцепился в камень - и ящеричьи-быстро побежал по потолку, огибая удивлённо задравшую вверх морду гимлу, которая от неожиданности отпустила добытого ею Звездочёта и бурчала, выгибая толстые серые губы, с присвистом выдыхая застенный воздух.
В коридоре же застал Пёс подлинную мешанину, толчение, суету и сутолоку, где в единой многоцветной и невероятно пёстрой массе смешаны были мечущиеся, топчущиеся на месте и на месте же подпрыгивающие, щупающие воздух синими, оранжевыми, красными, бледно-лиловыми, пурпурно-фиолетовыми, травянисто-зелёными, тёмно-коричневыми, полночно-чёрными и ещё лишь боги знают каких безумных расцветок тонкими волосообразными отростками, пальцеобразными выростами, полупрозрачными слюдяными мантиями существа забавные и уродливые, каких не встречал ещё Пёс в странствиях по этому хищному и неспокойному миру.
Были среди этих существ многоглазые карлики с лягушачьими ртами, на треугольных головах которых висели, раскачиваясь в такт самому малому, едва заметному движению огромные, будто опухолью поражённые тарелкообразные уши, наполненные прозрачным желто-коричневым жиром.
Были монстры огромного роста, трупоообразного вида, с гнойной кожей, выпадающими из орбит гнилыми яблоками глаз, с зеленовато-чёрными зловонными ротовыми ямами, лишёнными нижних челюстей.
Были задорные попрыгунчики, конусообразные зверьки, коих и сравнить-то не с чем,
