Он улыбался радостно, оскалив пасть. Показал клыки небу.
Три луны было в небе: белая, багровая, искристо-золотая.
Все три смотрели на клыки его. Все три улыбались ему в ответ.
- Я-у-у! - взвизгнул Пёс.
И забыв об необходимой в таком месте осторожности, подпрыгнул радостно.
И провалился в топь. С головой.
Выбирался тонко, недовольно фырча и выплёвывая набившуюся в пасть склизкую тину.
И, выбравшись, замер, почувствовав приближение какого-то огромного, массивного, медленно ползущего прямо на него существа.
Топь заколыхалась, ряска на болотных окнах пошла волнами - и мимо отползшего немного в сторону и затихшего Пса прополз, распластанным студенистым телом приминая моховые кочки, большой белый червь.
Едва хвост его, покрытый чёрными точками рецепторов, миновал Пса - червь, среагировав на присутствие зверя-пришельца, осветился вдруг изнутри зеленоватым фосфорическим светом.
И Пёс увидел прозрачные, похожие на тонко лепленный и искусно выдутый хрусталь, из сплетённых трубок составленные внутренности червя.
И увидел Пёс где-то в середине кольцами сжавшегося туловища некое расширение, желудка вроде, наполненное черепами странных, причудливых существ.
Из хвоста червя вырвалось едкое облачко.
Пёс, в долю мгновения почуяв опасность, подлетел в воздух и - снова ушёл с головой в трясину.
Затаив дыхание, выжидал. Долго. Очень долго.
Насколько хватило дыхания.
И снова выбрался из глубины.
Видно, дыхания хватило надолго.
Червь погас и уполз прочь. И топь успела уже затянуть его след.
И снова улыбались зверю три луны.
Пёс, отдышавшись, привстал медленно. Выпрямился, расправляя спину.
Вдохнул глубоко сырой воздух.
И продолжил свой путь.
И уже на исходе ночи увидел он, как с той стороны неба, где прошла по горизонту узкая бледно-серая полоска близящейся зари, летит к нему существо, видом напоминающее крылатого, обнажённого, покрытого короткой, но густой бурой шерстью человечка, из белых глазниц которого вырывались длинные языки огня.
От тела человечка отлетали пульсирующие сгустки синевато-белой пульсирующей плазмы, опускались вниз и, коснувшись пропитанного водой грунта, с негромким хлопком рассыпались тающими искрами.
Пролетев над ускорившим шаг Псом, человечек оскалил зубы и высунул длинный, покрытый белыми присосками, похожий на осьминожье щупальце язык.
И крикнул:
- Шаба!
С Адриатики второй день задувал сильный, по-осеннему пронзительный, сквозь сито холодных балканских дождей просеянный ветер.
Инара не любила встречать это время года на апулийской вилле. В сентября ласковое море становилось холодным и злым. Штормы шли непрерывной чередой и с вершин холмов срывались, раздирая бороды облакам, из густого и на льду настоянного воздуха сотворённые хозяйкой-осенью потоки трамонтаны.
Маленький курортный городок в пяти милях от виллы пустел, закрывались лавочки сувениров, офисы прокаты солар-скутеров и небольшие семейные отели, и начинался в городе мёртвый сезон.
То есть, очень сонный и зябкий сезон.
И туристический городок становился скучным и пустым. По воскресеньям, в базарный день, когда фермеры везли продукты на рынком, пустота сменялась полупустотой и местные жители по-осеннему редкой толпой высыпали на улицы пополнить припасы.
С понедельника городок опять вымирал, разве только рыбаки и оптовые скупщики улова начинали иногда свару, не вызывающую, впрочем, особого интереса даже у них самих, так как деловая эта перепалка была лишь частью работы, потому проходила без жара и особого запала, заканчиваясь обычно на пятой-шестой минуте.
И если в городе в осенний сезон становилось невыносимо скучно, то что уж говорить об отделённой глухим кирпичным забором от всего мира (в том числе и от городка, и от всех окрестных селений), стоявшей в стороне от дорог и всех экскурсионных маршрутов, двумя невидимыми (но при том совершенно непроходимыми!) кольцами охраны укрытой вилле Марка Маркина.
О, там-то уж поистине от скуки умирала сама скука!
Марк Маркин, мужчина серьёзный и предприниматель с более чем солидным капиталом, шуток и пустых развлечений не любил, дела предпочитал делать в тишине, и отдыхать предпочитал в ней же.
И приёмы устраивал, лишь преследуя деловые цели.
На тихой же и провинциальной этой вилле устроил Марк для себя уголок уединённого отдыха, отчего приёмов, презентаций и вечеринок не устраивал, придерживаясь того правила, что должен же быть у человека приватный уголок, устроенный сугубо для личной жизни и тихого семейного счастья.
За семейного счастье отвечала Инара.
Так же как Марк, была она уроженкой свободный территорий России. Так же, как и Марк, покинула свободные территории несколько лет назад.
Переезжала вместе с ним из города в город, из страны в страну, из резиденции в резиденцию, из дворца на виллу, оттуда в отель, в шале и так далее, и так далее.
Ждала терпеливо, пока заключит он с ней брачный контракт, лелея надежду из обер-любовницы (рангом явно повыше имевшихся у Марка в изобилии любовниц преходящих) перейти в законные супруги, и родив в ожидании двух детей.
Девочку. И ещё одну девочку.
И застряла на очередной до зевоты скучный осенний сезон на апулийской вилле.
У неласковой осенней Адриатики.
Хорошо хоть, бассейн под стеклянным куполом подогревается исправно. И кварцевое стекло исправно пропускает ультрафиолет.
И приехал, наконец, учитель китайского, без которого (без языка, конечно, а не без учителя... хотя и учитель - человек полезный) образованному человеку нынче - никуда.
Хоть девочки не пропустят начало учебного года.
А то ведь один английский на уме, к первой в своей жизни party готовятся, и на мальчиков уже вроде посматривают украдкой.
Делом кто будет заниматься? Папиным наследством управлять?
Ведь не обманет же Марк, обещал...
Без китайского - никуда. Так и надо объяснить глупым девчонкам, беда просто с ними!
От Марка помощи никакой. Или молчит, или бурчит что-то себе под нос.
Или вот, как сегодня, сидит сиднем на террасе, с каким-то очередным гонцом со свободных территорий дела свои тайные обсуждает.
Даже интерком в доме отключил!
Совсем спятил со своими секретами. На детей бы столько времени тратил, так они бы не бегали по виртуальным распродажам, тратя деньги с маминой кредитки.
Вчера вот флай-борд купили (три тысячи евро! с ума сойти!) для полётов над заливом. При таком-то ветре?
Пришлось отобрать. Слёз было...
А сегодня - три часа чата с каким-то юным балбесом из Мельбурна. 3D чат в режиме 'in-reality'! Не доглядишь, так скоро они в реальности такого натворят...
- Чегоди дошёл до крайности, - сообщил информатор.
Каждый месяц он получал от Марка на оффшорный счёт круглую сумму в юанях, благодетеля ценил и потому был откровенен и быстр в доставке свежих новостей.
При этом (как и Марк) никаким защищённым канал не доверял и особо важные новости сообщал лично.
Старым, добрый, проверенным способом 'изо рта в ухо'.
Уши Марка розовели. От волнения.
- Продолжай!
- Пошёл на крайность, - сказал информатор. - Нашёл какого- то мага со стороны... Наши, которые в Комитете, все под контролем... Он, видно, почуял это, и своего притащил.
Марк засопел и вытер нос салфеткой.
- И чего?
- Похоже, пса послали...
И информатор сладко зажмурился.
- Пса, пёсика!
Марк отбросил салфетку. На пол. Таких, смятых и пользованных, там лежало уже штук пять.
Эта была шестой.
Ветер гонял салфетки, иглы пиний, опавшие миртовые листья по террасе.
- Сюда - никого! - крикнул Марк в микрофон.
И отключил рацию.
- Откуда сведения? - уточнил он. - Достоверные?
Информатор закивал в ответ.
- Не тряси так головой, - остановил его Марк. - Шею сломаешь... Меры принял?
- Наши маги связались с протектором, - перешёл информатор на успокоительный тон. - У вас очень сильный протектор, шеф. Самые лучшие рекомендации! Демон со стажем, вы же знаете!
И тут же, подпустив кислинки:
- Но пёс есть пёс... Вы же знаете...
Марк крякнул и потёр пальцами подбородок.
- Советуешь договориться?
- Пёс есть пёс, - повторил информатор. - Никаких гарантий. Может и добраться. А пса, говорят, лютого подобрали. Такая злобная тварь!..
И он зажмурился, будто в ужасе.
Марк подключил рацию.
- Тоби, готовь шаттл до аэропорта. И закажи четыре билета в ВИПе до Женевы...
Посмотрел вопросительно на информатора.
Тот кивнул.
- До Женевы! - повторил Марк.
- Супругу и детишек берёте? - уточнил догадливый информатор. - Ой, опасно! Это же Чегоди, он страшный человек! Капитанишка, а такие дела творит! Такие дела!
- Молчи! - оборвал его Марк. - Если вопрос с ним решим, то сюда не вернёмся...
- Тропики, тропики! - радостно воскликнул информатор. - Как я вас понимаю, как понимаю! Детишкам-то раздолье! И то верно, не век же прятаться в Европе от Чегоди...
Марк сжал пальцы в тугой кулак. И покачал им перед носом информатора.
- Но если ты, гад, двойную игру затеял! Если ты историю с псом сочинил, чтобы на переговоры меня вытащить и денежек с Чегоди стянуть под мою шкуру!..
- Ни боже мой! - заверил информатор. - Как можно с ним договориться? Чегоди страшный человек. И жадный. Пса найти - дело недорогое...
'Со мной договориться - дороже бы стало' докончил он.
Мысленно, конечно.
Пёс перешёл на бег. Отчаянный, рывками.
Мышцы закололо, холодные иглы пошли сквозь кожу, и ноги стала сводить подступающей судорогой.
Но Пёс прибавлял и прибавлял ход, стараясь взять преследователя на измор.
Потом бег сменился прыжками, такими длинными, что Пёс, взлетая над равниной, зависал надолго в воздухе, пропуская летящее прочь пространство под собой, перелетая через заросшие сплетёнными водными травами озёра, через потянувшиеся невысокой грядой холмы, через заполненные серебристыми водоворотными спиралями болотные впадины.
Он разогнался едва не до полёта, и не взлетал, должны быть, только потому, что псам в этом мире полёты были запрещены. А ещё потому, что не было крыльев, как у этого мерзкого, огненного человечка, что летел и летел вслед за ним и бросал в его сторону огненные шары, и плевался длинными огненными струями и далеко вытягивал язык, стараясь схватить его и притянуть к себе.
Как ни велика была сила Пса, но почувствовал он, что теряет силы, а шаба...
- Шаба-а!
...не отстаёт.
И подпаливает уже ему шерсть. И вздуваются волдыри на спине.
И надо...
Пёс споткнулся на кочке.
Сбив дыхание, захрипел, давясь слюной.
И, полетев головой вперёд, упал в скрытое травяным ковром бездонное болотное окно.
Высоко брызнул фонтан синей воды, окатив опрометчиво спустившегося вниз человечка.
Шаба взвизгнул, отчаянно замахал отяжелевшими крыльями и, закрытившись, винтом пошёл вниз.
А Пёс, с головой провалившись в болотную бездну, камнем пошёл вниз.
Вниз, вниз.
Так далеко, глубоко так, что, казалось, погружение в топь будет вечным.
И когда уже сделалось темно вокруг, когда померкли рассветные блики на мятущейся поверхности воды, когда желтоватые отсветы на покатых стенах болотной впадины ушли куда-то вверх и превратились в едва различимые во взбаламученной смерчевой
