перекрёстках улиц в смерче крутился чёрный пепел.
В центре города накалённой жаровней лежала широкая площадь, окружённая со всех сторон особенно высокими домами с островерхими, алой плиткой украшенными крышами.
Камни площади жгли ему пятки, потому пробежал её Пёс на четвереньках (хоть прежде так не передвигался никогда, разве что переползал изредка, и то - на небольшие расстояния).
И, перебежав, скрылся от разошедшегося жара в одном из домов.
Здесь, за оградой ледяных стен, решил он дождаться ночи.
Отчего-то показалось Псу (то есть, не то, чтобы показалось... он так и не научился ловить свои мысли за хвост и составлять из них связные думы... прыгалки мысли, обрывки фраз, то понятные, то полупонятные, то вовсе непонятные - по прежнему хаотично и бессвязно), будто ночью легче станет.
Точнее, такой вот смутный образ мелькнул в голове его - ночь и остывшая жаровня.
И ладони хотелось приложить к стене, и держать их, прислонёнными к белому камню, долго и долго.
Пока кожу не начнут щупать зимние иглы.
Пёс заснул в холодном доме.
А когда проснулся - была уже ночь.
Глубокая ночь.
Он привстал с пола, где и спал всё это время, и замер, длинными пальцами вцепившись в пол.
Вокруг был светло.
Белые стены распространяли неяркое, но отчетливо видимое в полумраке внутренних помещений бледно-фосфорическое сияние.
И увидел Пёс, как в толще каменных (или обманчиво-каменных) светящихся стен неведомо каким образом перемещаются стремительно, пружинными бросками прыгают диковинные многоцветные змеи с выпуклыми, по-стрекозьи фасеточными глазами.
И услышал Пёс шипение, сменившееся тонким свистом.
А ещё увидел широкую спираль лестницы, уходившей от входной площадки - вверх.
Быть может, к самой крыше дома.
А там вверху, проникнув, должно быть, сквозь отверстия окон, прыгали жёлто-багровые отсветы дальнего пламени.
То был огненный свет, долетевший от Земли Пожаров.
Был близок конец пути. Не то, чтобы совсем близок, но... Уже виден!
Днём отблеск белых стен перекрывал свет горизонтной полосы огня.
Теперь же, в ночной темноте, отчётливо виден был свет Земли Пожаров.
И надо было лишь...
- Ра-у! - довольно зевнул Пёс, широко открыв пасть и высунув закрученный в трубочку кончик языка.
...подняться наверх. Туда, на самую крышу.
Определить направление.
И пойти. Быстро, быстро.
Так быстро, как умеет ходить только Пёс.
Иные псы так быстро не бегают, как этот Пёс ходит!
В сторону огня, в пылающий край.
Пора...
Пёс встал, выпрямил затёкшую от долгого лежания спину.
И, первым же броском разом одолев шесть широких ступеней, побежал - вверх.
Путь был долог. Так долог, что Пёс, устав от подъёма, дважды останавливался для отдыха.
И смотрел на кривляющихся в толще стен змей.
И смотрел на расходящиеся лучами от лестничных площадок ряды арочных галерей, уходящих в бесконечную глубину дома.
На двадцать шестом пролёте галереи исчезли и остались лишь гладкие стены, в расположении которых явно заметен стал увеличивающийся с подъёмом наклон.
На тридцать втором пролёте стены стали заметно сближаться, пролёты укоротились, и ступеньки из широких и длинных стали короткими и крутыми.
После очередного поворота вдоль изломанной в неровном изгибе стены, выше одолённой уже на хриплой отдышке каменной площадки - открылась вдруг, подсвеченная тревожным огнём, величественная твердь гигантского хрустального купола, прозрачной державной шапкой увенчавшего дом.
Красная фигурная плитка лежала на куполе не сплошным покровом (как на многих иных домах в этом городе), и не покровом прерывистым.
Выложена она была лишь по длинному хрустальному краю, не поднимаясь к вершине. Но выложена не просто так, не простою опоясывающей лентой, а сплетена узором, в сложных завитках которого явственно проступали магические знаки и символы, значения которых Пёс, разумеется, не знал (да и откуда было ему знать?), но само присутствие отчётливо различал.
И потому, если бы мог Пёс вцепиться в хвост хоть одной своей мысли и ненадолго остановить её, то догадался бы непременно, что попал в дом особенный, откуда, верно, просто так и не выйти.
Но не до того было Псу, не до мыслей всяких разных, пусть даже умных, своевременных и спасительных.
Он бежал наверх.
Он хотел найти верный путь в Землю Пожаров, чтобы как можно быстрее добраться до огненного края мира.
И чудился уже ему тонкий запах дальнего дыма.
Остановившись на самой верхней из каменных площадок, чьи края изгибом поднимались к краю купола, Пёс присел на корточки.
Собравшись с силами - прыгнул.
И, взлетев высоко, пробил мохнатою головою звенящим дождём полившийся на каменный пол хрусталь.
И вылетев на внешнюю сторону купола, упал на покатый склон.
Быстро заскользил, срываясь в пропасть.
Вонзил когти в легко поддавшуюся их алмазной прочности поверхность хрусталя.
И совсем, совсем даже не удивился тому, что не ощущает боли от резкого этого удара. И тому, что лишь несколько капель крови показались из раны на голове и капнули на расцвеченный пожаром кристальный склон.
Он уже привык к тому, что его раны затягиваются быстро и нет необходимости слишком себя щадить.
Пёс собрался бросить взгляд, мимолётный взгляд на открывающиеся с этой точки широкою, не закрытой стенами панорамой окрестности пустынного города, и, определив направление и расстояние до нужного места, прыжком с купола перескочить на крышу ближайшего дома.
А там, по стене ли (хотя и ледяной, и скользкой), по лестнице ли, но быстро спуститься вниз.
И, не дожидаясь рассвета, продолжить путешествие, так чтобы в начале дня быть уже на месте.
Но чему не быть, тому и не бывать.
Направление Пёс определил быстро, ориентируясь на тот участок горизонта, где сияние было ярче всего.
И глянув на сетку улиц, сразу увидел ту дорогу, двигаясь по которой покинуть город можно будет быстрее всего.
Вот только расстояние точно определить не смог: помешал мелкий пепел, кружащийся в воздухе и уплотняющейся вдаль грифельной пеленой накрывший чёрно-белую чашу города.
Даже яркий пожарный свет слабел в нём и тонул, и потому по быстро падающей непропорционально расстоянию интенсивности его трудно было определить, сколько ещё переходов осталось до конца пути.
Показалось Псу, что один переход, всего один...
И было обрадовался он скорому окончанию мытарств, но услышал слова нежданного приветствия.
Постиг зверь истину, что радость - преждевременна.
Стало на душе нехорошо.
- Здравствуй, мохнатый. Я - Звездочёт...
На вершине купола, не понятно как забравшись туда, стоял некто, по виду - человек.
Лицо его было закрыто ночной тенью, и лица Пёс разглядеть не смог.
Заметил лишь Пёс, что одет неизвестный в балахонно-широкий, с чёрным бархатным отливом костюм, и стоит он на макушке купола, широко расставив обутые в высокие чёрные, с серебристой пылью по голенищам, сапоги, подошвами будто приклеившись к гладкому и скользкому (Псу ли это не знать!) хрусталю.
Пёс научился чуять опасных в этой стране.
Этот был опасен.
Угроза исходила от него.
Непонятная, невидимая...
Да ведь всего лишь человек! По крайне мере, на вид...
Не демон, не монстр, не пожиратель плоти, не вампир, не огненный шаба.
Человек. Опасный!
Пёс заворчал, порычал немного и цапнул зубами купольный склон с такой силой, что хрустальная крошка брызнула в воздух.
Человека можно убить.
Он убивал и демонов. Трудно ли убить человека?
Или того, кто похож на человека?
- Звездочёт, - повторил похожий на человека. - Это моё имя. Ты, верно, и есть пёс? Пёс по имени Пёс? Чудесные звери, эти псы! Кровожадные твари! Ха, рвут на куски! Я столько слышал о вас забавных историй. Ваша псиная порода...
Пёс, оскалившись весело, побежал вверх, навстречу чёрному, назвавшемуся Звездочётом. Когти со звоном кромсали купол.
- ...хороша на разделочном столе! Сладкая кровь!
Пёс подпрыгнул, изготовившись для удара, и в этот момент чёрный отпрыгнул, уклоняясь от псиного броска, отлетел назад, развернулся, пробежал шагов пять и, остановившись, снова замер наизготовку.
Точно, наизготовку!
Теперь Пёс ясно видел, что чёрный готов к борьбе и не от глупой бравады подставляется ему.
И ещё увидел, что Звездочёт по гладкой и наклонной поверхности перемещается безо всяких усилий, и вовсе не пытается удержать равновесие, будто насекомое какое на лапах-липучках.
Не человек, то верно - не человек.
Люди так не бегают.
Да и не успел бы человек уклониться от молниеносного псиного броска.
А чёрный - смог.
Но похож на человека! Ой, как похож!
И говорит голосом мягким, тонким, с интонацией доброй и даже отчасти участливой.
Как похож!
Пёс забрался на вершину дома и, схватившись за тонкую иглу увенчивавшего купол золотистого шпиля, смотрел вниз, на нового и (теперь он точно это знал!) опасного врага.
Свет падал теперь так, что лицо чёрного видно было ясно и отчётливо, во всех чертах.
Черт, впрочем, было немного.
Глаза чёрно-угольные, очень крупные и немного навыкате. Сплошные чёрные зрачки, без белков.
Голубовато-белая кожа. Будто извёсткой в три слоя засыпана, с добавлением к ней голубого мелка.
Безжизненная, сухая, сформованная из папье-маше.
Нос короткий и впалый. Провалившийся даже. На уровне переносицы - провалившийся глубоко, скелетно, до обнажения кости.
Рот кривой и широкий, с губами белыми и толстыми, на вид мягкими и дряблыми.
Рот в улыбке. Вялой и кисло-саркастической одновременно.
- ... твоя псиная порода... Ты первый, кого я вижу. Не так уж ты и хорош, мой милый зверь!
Ветер доносил обрывки его слов.
Он как будто... Издевался над зверем!
Чёрный выродок!
Пёс, зарычав уже по-настоящему грозно, прыгнул, сильно оттолкнувшись от шпиля. Развернулся в стремительном, звенящем полёте для точного, сокрушительного удара, которым снесёт он голову самонадеянному глупцу, назвавшемуся Звездочётом, дурную его голову с плеч.
Разом снесёт, так что кровь...
Какого цвета кровь у Звездочёта?
Сёрный сунул руку в складку балахона, в долю мгновения извлёк из тайника в одежке что-то, в тот момент ещё неразличимое, лишь коротко сверкнувшее в багровом цвете - и Псу навстречу полетели стальные дротики, один из который, особенно метко пущенный, впился в руку возле локтя.
Пёс, завыв, закрутился в воздухе, пролетел мимо Звездочёта, тормозился жёсткой хваткой когтей - и остановился лишь у самого края хрустального ската.
Повернув голову, увидел, что чёрный бежит, сверху вниз, и прямо на него.
И от чёрного - прицельно на Пса летят уже не дротики, а свистящие стальные треугольники с отточенными краями.
Пёс, волчком закрутившись, заметался по краю. Трианглы летели справа и слева, задевая поверхность купола и оставляя на ней глубокие сколы с острыми краями.
Пёс видел, что чёрный загнал его в ловушку. Что из такого положения не подняться уже наверх и не подпрыгнуть, и даже не поднять головы.
Можно лишь перепрыгнуть на соседнее здание.
Благо, что и подходящая стена - недалеко. Хватит на один псиный прыжок.
И Пёс прыгнул.
Но не долетел.
Один из трианглов, тонкого свиста
