всё это время Антон не отрывал от монитора покрасневших от усталости глаз.
Наконец, истекли все сроки, но картинка на мониторе не изменилась, а колонки оставались безмолвны. Антон, всё ещё питая призрачные надежды на успех, кропотливо изучил запись, но спектральный анализ подтвердил только одно: передача данных на монитор и колонки из чужого измерения вообще не осуществлялась. Может, видеокамера в процессе переброски в иное измерение получила серьезные повреждения, несовместимые с дальнейшей работой устройства? Одновременно возник вопрос: что случится с живым организмом, если его перебросить в иное измерение? Быть может, этот процесс грозит смертью, и вся многолетняя разработка Антона Мезина неактуальна? Может быть, он гораздо дальше он успеха, чем полагает, и ему предстоит ещё многочисленная модификация и долгая калибровка прибора? Теория будет сменять теорию, недостающие фрагменты картины будут по кусочкам собираться в единое полотно – и только тогда, через много лет, он сможет добиться желаемого результата?
Но близилась весна 2036 года, и времени оставалось совсем мало.
Впрочем, объяснение провалу эксперимента Антон нашёл быстро. И трижды проклял себя за то, что не принял эту деталь во внимание прежде. Он сделал вывод, что волны в различных измерениях имеют разные амплитуды колебания. Скорее всего, видеокамера всё-таки работала и честно транслировала всё, что происходило в измерении МП-42. Вот только делала это в другом диапазоне. Если бы он только мог знать, в каком… Впрочем, даже в этом случае поймать их не было никакой возможности: оба устройства должны были находиться в одном измерении.
– Аркадий Борисович, существует только один способ доказать или опровергнуть мою гипотезу, – сказал Антон.
– Какой способ, Мезин?
– Кто-то должен опробовать прибор на себе.
– У вас слишком мало оснований для столь рискованного шага, – решительно отрезал профессор. – Вы не найдёте ни одного добровольца. И, позвольте заметить, Мезин, это не даст вам ничего.
– Разумеется, испытуемый просто исчезнет. И никогда не вернётся в наше измерение, – подтвердил Антон. – Так, по крайней мере, считается. Но ведь на самом деле существует способ вернуться обратно.
– И вы нашли его? Какой же? – заинтересовался Святославский.
– Можно в ином измерении собрать второе устройство и настроить его на частоту нашего пространства.
Святославский сокрушённо покачал головой.
– Мезин, Мезин! Это же очень грубый способ. Я надеялся услышать от вас более изящное решение.
– Конечно, профессор, моё предложение несколько прямолинейно. Но, сами посудите, математическими вычислениями мы никогда не сможем доказать или опровергнуть мою гипотезу. Можно сколь угодно долго вычислять вероятностные показатели, но рано или поздно придется искать выход из тупика и решиться на данный шаг. И риск за это время ниже не станет. Но и выше – тоже. Вернуть объект, находящийся в чужом измерении, из моей лаборатории не представляется мне возможным. Поэтому я считаю, что предлагаю единственный вариант дальнейшего изучения перехода между измерениями.
– Слишком много неучтённых факторов, – проговорил Святославский после минутного раздумья. – Где вы в ином измерении сможете найти детали для своего устройства? Даже если вы окажетесь в пригодном для жизни мире, даже если там будут люди, даже если эти люди будут иметь уровень технологического развития, позволяющий изготавливать необходимые вам компоненты – как вы их добудете? Каким образом получите к ним доступ, кого станете просить о содействии? Слишком высокая вариативность, непозволительно много факторов придётся обдумать и учесть. На процесс планирования уйдут годы!
– Нет, ведь можно сразу захватить с собой второй экземпляр устройства, – возразил Антон. – Ресурсы вполне это позволяют. Надо только собрать второй образец, компактнее.
– Ну, хорошо, Мезин. Допустим, вы окажитесь в другом измерении вместе со своим устройством. Допустим также, что вы сделаете его достаточно небольшим. Но где вы, ответьте мне, будьте так добры, раздобудете энергию для обратного переноса? Это по меркам вашей лаборатории показатели невысокие и вписываются в ограничения, но речь идёт о мегаваттах!
Антон погрустнел.
– Конечно, Аркадий Борисович, вы совершенно правы. Энергия – это самый серьезный изъян в моём исследовании. Но можно приспособить к аппарату какой-нибудь альтернативный источник. Или аккумуляторы большой ёмкости. Зарядим их заранее, с запасом.
– Можно, – кивнул профессор, едва заметно усмехаясь. – И когда-нибудь ваш эксперимент будет одобрен и воплощён в жизнь. Но не так скоро, Мезин, как вам бы того хотелось. Вы на пороге крупнейшего в истории человечества открытия. Ваш прибор может изменить жизнь десятков и даже сотен поколений наших потомков. Но ваши научные мысли немного опережают современные возможности. А проводить рискованные опыты вам никто не позволит, Мезин. И я в том числе.
– Я знаю, Аркадий Борисович, – со вздохом сказал Антон. – Знаю и именно поэтому много времени провожу в лаборатории сверхурочно, чтобы ускорить выполнение своей задачи.
– Кстати, именно по этому поводу я к вам и зашёл, Мезин, – спохватился вдруг профессор Святославский и одарил своего сотрудника строгим взглядом. – Вчера я побывал в отделе кадров и выяснил про вас удивительную вещь.
– О чём вы, Аркадий Борисович?
– О том, что вы, Мезин, работаете практически без выходных. Впрочем, это мне известно давно. Но вы, оказывается, уже четыре года не были в отпуске. Мезин, я прекрасно понимаю, сколько в вас, молодом ученом, энергии и стремления, новых идей и грандиозных планов, но нельзя же так истязать собственный организм! Вы, как домой придёте, взгляните на себя в зеркало. Вы бледны, небриты и заспанны. У вас круги под глазами. На вас, Мезин, мятая рубашка и измазанные брюки. А когда вы в последний раз обедали?
– Вчера и обедал…
– Мезин! – Профессор категорическим тоном прервал вялую попытку Антона защититься. – Намедни из разговора с Нестеровым я узнал, что у вас есть девушка. Очень за вас рад. Но позвольте выразить своё недоумение по поводу того, что вы, невзирая на это, всё равно дни и ночи напролёт проводите за своей установкой. А ведь вам сейчас надо больше времени проводить не с ней, а со своей девушкой. Принимая во внимание ваш образ жизни, я сильно сомневаюсь, что у вас, Мезин, когда-либо ещё будет возможность влюбиться во что-то, не имеющее светодиодов, полупроводников и панели управления.
– Профессор, но…
– Не перебивайте меня, Мезин. Я ещё не закончил. Вы – безусловно, талантливый изобретатель. Быть может, я сейчас выражусь скабрезно, но дети таких талантливых личностей российской науке нужны не меньше, чем вы сами. – Профессор Святославский посмотрел на Антона испытующим взглядом и продолжил: – В общем, Мезин, я уполномочен немедленно направить вас в отдел кадров для оформления трудового отпуска. Хотя бы на две недели, а лучше – на целый месяц. Проведите это время со своей девушкой, чаще гуляйте на свежем воздухе – погода сейчас на улице просто замечательная. Грешно скрываться от неё в темной и накуренной лаборатории. Вы, таким образом, гробите своё здоровье.
– Аркадий Борисович, – не выдержал Антон. – Но я же не курю!
Святославский ещё раз окинул его внимательным взглядом. Губы профессора растянулись в сердитую струнку.
– А по вам незаметно, Мезин.
Антон стиснул зубы от досады, но всё-таки нашёлся:
– Аркадий Борисович, а знаете, вы совершенно правы. И по поводу моего общения с девушки правы, и по поводу заботы о моём здоровье тоже. Я благодарен вам за такое внимание, и вас я, конечно, ослушаться не посмею. Но разрешите мне довести начатый этап исследований до логического завершения, это займёт всего несколько дней. Я обещаю управиться до конца недели. А потом, с понедельника, уйду в отпуск хоть на целый месяц!
Святославский внимательно посмотрел поверх очков в золотой оправе на раскрасневшегося Антона.
– Мезин, что вы мне здесь стоите и голову морочите?! Как будто я вас первый день знаю. Да вы же завершите очередной этап своих исследований и в тот же день возьмётесь за внеочередной. И потом будете уверять, что и его никак нельзя прервать. И тянуться эта эпопея будет бесконечно. – Лицо профессора впервые за время их беседы покрыл багрянец. Святославский рассердился, и на этот раз рассердился не на шутку, а Антон ещё со времён студенчества знал, что профессора лучше не гневить.
Антон помрачнел, но возражать не стал.
– Обесточьте ваш аппарат, Мезин, – велел профессор, сверкая глазами. – Отключите все предохранители и заприте лабораторию на ключ. В отделе кадров вас уже давно ждут. Документы готовы, и вам остаётся поставить свою подпись, получить отпускные и прямо сегодня приступить к заслуженному отдыху.
Молодой учёный нехотя повиновался. Под пристальным взглядом профессора он по очереди опустил до упора все рубильники на электрощите, погрузив и без того полутёмное помещение во мрак, потом пропустил Святославского в коридор, вышел следом за ним и демонстративно запер тяжёлую металлическую дверь. Ключ Антон положил в карман.
– Мезин, – раздался над ухом вкрадчивый голос Святославского.
– Что, Аркадий Борисович?
– Ключ, Мезин. Лучше отдайте его мне. В первый же рабочий день после отпуска я вам его верну. Но не минутой раньше.
– Аркадий Борисович! – взмолился Антон. – Неужели вы считаете, что я рискну ослушаться вашего распоряжения?
– Не знаю, Мезин. Но я хочу лишить вас этого соблазна. Иначе вы ни капли не отдохнёте за время отпуска. И чтобы минимум до двадцать пятого числа духа вашего не было на территории института. А лучше – до десятого. На проходной будут осведомлены, да и я буду контролировать данную ситуацию. Вы меня поняли, Мезин? Я для вашего же блага стараюсь. И для блага всей нашей Российской науки.
Антону ничего не оставалось, кроме как отдать свой единственный ключ от лаборатории Святославскому, сдержанно с ним распрощаться и в подавленных чувствах отправиться в отдел кадров.
ВТОРОЕ ОДИОЗНОЕ ЧИСЛО
К алкоголю Антон всегда относился равнодушно. Даже пиво в дружеской компании пил только лишь для того, чтобы не быть «белой вороной». Но иногда на молодого учёного накатывала такая волна безысходности, что Антону неудержимо хотелось напиться до беспамятства. Одному или с кем-то – не суть важно. От последующего мучительного синдрома похмелья его спасало лишь осознание того, что алкоголь не в состоянии решить его проблемы, зато вполне способен усугубить. И в такие дни Антон выпивал две пол-литровые кружки светлого пива вместо одной, после чего либо ехал домой, либо шёл в лабораторию и возвращался к своим исследованиям. Вот только сейчас…
В судьбе Антона хватало трагических событий – таких, что впору было волком выть на луну, кусать от досады локти и лезть на стену от разрывающих его душевных страданий. На всю жизнь врезались в его память события мая 2018 года, когда случайными жертвами ужасного террористического акта на ни чем не примечательной выставке цветов стали его родители и двухлетняя сестра. Такая нелепая смерть, от которой, к сожалению, никто не застрахован. Каким-то
