сказал, что как раз к вечеру они будут на месте.
Во второй половине дня, поднялся холодный ветер. Под копытами коней катались сухие шары перекати-поля. Мальчишки кутались в халаты, одев их на себя: кто по два, кто по три. Гурджил с братом и его двое верных нукеров были в старых овчинных полушубках. Чиркудай стал внушать себе, что ему тепло и ветер его не достает, как учили монахи. Но это не очень-то помога¬ло. И он все время зябко передергивал плечами. Тут подъехал Тохучар и про¬тянул ему старый халат.
- А сам?- поинтересовался Чиркудай.
- На мне два халата. А этот я на всякий случай в хурджуне вожу.
Чиркудай поблагодарил его кивком головы и закутался сверху.
Вечером нашли отару на склоне холма. Животные сбились от холода в ше¬велящуюся кучу. Казалось, что на земле не овцы, а белое облако. Бараны теснились к солнечной стороне, впитывая остатки тепла от заходящего за го¬ризонт светила. Пять пастухов находились ниже отары, где укрылись от вет¬ра. Они все время двигались, пытаясь согреться, махали руками. Разбойники подкрались поближе, двигаясь по оврагу. Ветер стал доносить до них выкрики и хохот пастухов, рассказывающих о своих подвигах.
Гурджил поманил Чиркудая и ткнул пальцем в сторону больших валунов в лощине, которая пролегала до самого косогора, на котором белела отара. Чиркудай молча кивнул головой и, спешившись, подобрался с Черным к природ¬ному скрату. Почуяв сзади шорох, он оглянулся и увидел крадущегося Тохуча¬ра, ведущего своего коня за уздечку. Чиркудай заклинил палку между нижними камнями и привязал к ней коня. Тохучар последовал его примеру. А животные прижались друг к другу боками, чтобы согреться.
Осторожно протиснувшись между валунами, Чиркудай осмотрелся. В лощине уже наступили сумерки. Но он хорошо видел и слышал пастухов, все так же гарцующих в двух полетах стрелы от него. Тохучар примостился рядом и, под¬толкнув Чиркудая под локоть, показал головой налево, где по развилке овра¬га двигалась их банда в обход отары. Чиркудай мысленно похвалил Гурджила. Если тот выскочит на холм над овцами и ринется вместе с ними вниз на пас¬тухов, то те с перепугу поскачут к валунам и станут удобной мишенью для Чиркудая.
Положив около себя лук и стрелы, которые он вытащил из хурджуна - кол¬чан оказался гнилой и быстро развалился - Чиркудай стал ждать.
Да. Все так и получилось. Банда с дурными криками свалилась сверху. Пастухи даже не стали считать, сколько конников на них нападает. С места в карьер они метнулись на засаду. Даже сторожевые псы, прохлопав нападение, завыли от неожиданности и бросились врассыпную. Чиркудай привстал на коле¬но и быстро выпустил пять стрел. Он видел, что попал. И четверо пастухов упали с коней. Но пятый, сильно кренясь на бок, промчался мимо них и уска¬кал в лощину между холмов.
Гурджил со своими нукерами даже не стал проверять, убиты подстреленные Чиркудаем пастухи или нет. Несколько разбойников, при помощи нагаек, торо¬пясь и сильно ругаясь, направили овец в степь. А Чиркудай с Тохучаром и двумя парнишками поймали четырех мечущихся без всадников коней.
Овцы послушно бежали вперед. Лишь иногда раздавалось короткое блеяние. Чиркудай с Тохучаром тоже стали махать нагайками, подгоняя отстающих, дер¬жа за повод новых коней.
Спустя час, когда совсем стемнело, овцы отказались бежать, но идти продолжали. Разбойники окружили их полукольцом, ориентируясь по многочис¬ленному топоту копыт. Гнать баранов было несложно, они не разбегались в стороны, семенили тесной кучей.
В полночь остановились в распадке на отдых. Слишком опасно было появ¬ляться с краденой отарой днем в хорошо обозреваемой степи.
Пустив своих коней пастись, Чиркудай с Тохучаром улеглись на взятые с собой кошмы, подсунув под голову один хурджун на двоих и прижались друг к другу спинами. Было так холодно, что руки коченели и болезненно ныли. По¬дошел Гурджил и негромко приказал, кому сторожить отару сейчас, а кому позже. Чиркудай с Тохучаром и Тогулом, должны были принять смену на расс¬вете.
- Выбрал для нас самое плохое время ,- недовольно буркнул Тохучар и плотнее прижался к спине Чиркудая. Но несмотря на холод, они быстро усну¬ли.
Чиркудаю показалось, что он только-только задремал, а его уже кто-то тряс за плечо. Еще в детстве он заметил, что у него нет длинного перехода от сна к бодрствованию, как у других. Он включался сразу. Тохучар стал по¬тягиваться и зевать, копируя манеру Гурджила и выпуская изо рта белый пар в морозный воздух. Джурка, который их разбудил, рассмотрел в предрассвет¬ном полумраке, кого тот изображает, и тихо зафыркал: он так смеялся. Но умащиваясь на их месте со своим напарником, буркнул:
- Гурджил увидит - побъет,- и натянул халат на голову, пряча лицо от морозного утреннего ветерка.
Тохучар выпятил нижнюю губу и показал язык спине Джурки, который был одним из приближенных главаря.
Чиркудай искоса понаблюдал за действиями партнера и пошел к обкусываю¬щему пучки замерзшей травы Черному. Бараны уже успокоились и неспешно бро¬дили по лощине, обтекая коней и своих угонщиков, спящих по двое на захва¬ченном войлоке.
После того, как едва гревшее солнце, прокатившись по Вечному Синему Небу, скрылось за сопкой, и в лощину заполз серый туман, банда выгнала отару на плоскую равнину и погнала ее на восток. Красное светило лежало на горизонте за их спиной.
И тут их обнаружили. Из-за невысокого холма вырвались на боевых конях семеро всадников, с криками налетевших на них. Разбойники сиганули от на¬падавших в разные стороны, бросив отару.
Чиркудай тоже рванул своего Черного вместе со всеми, но, оглянувшись, вдруг обнаружил, что на них напали не пастухи, а, очевидно, такие же люди длинной воли, как и они. Одежда у конников была иной, не такой, в какую были одеты чабаны. Он остановился, быстро вырвал лук из хурджуна, положил на него стрелу и выстрелил в ближнего, одетого в черный, развевающийся на скаку халат. Он не захотел его убивать, поэтому выпустил стрелу в горло, а не в яремную вену.
Передовой конник резко остановился и упал на твердую землю, хрипя и хватаясь руками за шею. Чиркудай вытащил из хурджуна еще одну стрелу, но выстрелить не успел. Он почувствовал, как сзади из лощины вырвались еще несколько всадников, совсем близко от него, и один из них ловко накинул на него аркан.
- Ах ты сын бешеной собаки!- заорал напавший, сдергивая Чиркудая с седла и замахиваясь на него саблей.
- Стой!- закричал другой конник, прискакавший от того места, где упал сраженный Чиркудаем нукер в черном халате.- Не надо! Притащим его домой, а там расправимся.
Тот, кто заарканил Чиркудая, что-то прорычал, но послушался. Вложил саблю в ножны, соскочил с коня и, прижимая Чиркудая коленом к земле, свя¬зал ему руки волосяной веревкой.
В быстро наступившей темноте Чиркудай не рассмотрел рычащего от злости нукера, который проявил такую силу, что сопротивляться было бесполезно. Он переворачивал паренька, словно ребенка. Связав, одним рывком поставил его на ноги, махом вскочил в седло и рысцой направился за отарой овец, которую уже погнали куда-то. Чиркудая больно дергала за руки веревка, но он молча бежал по мерзлой земле, за взявшем его в плен воином.
Догнав отару, нукер перешел на шаг и о чем-то переговорил с товарища¬ми. Чиркудай расслышал лишь слово:
- Увезли...- и:- Чуть не убил, собака!- при этих словах пленивший его нукер повернулся назад, рыкнул и зло дернул веревку.
Чиркудай упал и проволокся по твердой, как камень, земле несколько метров, ободрав бок и живот. Но изловчившись, подтянулся, и вскочил на но¬ги. Остальных своих соратников он не видел. Значит он попался один.
Двигались почти всю ночь. Чиркудай падал еще несколько раз, но вновь поднимался. Под утро они добрались до большого куреня. Нукер, сильно дер¬гая, поволок в усмерть уставшего Чиркудая в центр стойбища, поставил около одной из юрт на колени и привязал его к вкопанному в землю столбу. В пред¬рассветной мгле воин поручил какому-то мальчишке с копьем охранять пленни¬ка, а сам ушел.
В юрту напротив Чиркудая все время ныряли возбужденно переговаривающи¬еся люди. Немного побыв там, они убегали. Чиркудай все это видел, как в тумане. И не понял, что с ним произошло чуть позже: то ли забылся, то ли задремал от усталости, стоя коленями на холодной земле. Вскинулся, когда почувствовал что-то влажное на лице. Это был старый юртовый пес, который подошел к нему и лизнул. Парнишка с копьем захихикал и отогнал собаку.
А Чиркудай опять провалился в небытие, как в яму. Он был рад этому, потому что сильно болело все тело. Огнем горели ободранные веревкой кисти рук. Он понимал, что его убъют. Но не испытывал страха. Ему надоел весь этот мир. Внутри все смерзлось словно ледышка.
Глава седьмая
ЛЮДИ ДЛИННОЙ ВОЛИ
Показавшееся над дальними юртами солнце коснулось блеклыми осенними лучами век Чиркудая. Он пришел в себя, и с трудом поднял голову. Голоса нукеров и женщин доносились до него словно через толстый войлок. Стоящий на страже мальчишка держал копье на изготовку с самым серьезным видом. Ка¬залось, что он был готов проткнуть пленника по первому приказу. Люди про¬должали вбегать в юрту напротив Чиркудая и торопливо выходили из нее. Не¬которые смотрели на пленника с открытой злобой, бросая в его сторону прок¬лятия и угрозы.
В пяти шагах от столба, к которому он был привязан, остановилась бога¬то одетая монголка с маленьким мальчиком на руках. Долго смотрела на Чир¬кудая непонятным взглядом, но ничего не сказав, скрылась в юрте. Опять по¬дошел старый пес. Паренек отогнал его копьем.
Наконец, на улицу вышли два нукера крепкого сложения, и быстро подошли к пленнику. Молча отвязали от столба и потащили в юрту. Пропихнули его под дверной полог, при этом внимательно пронаблюдали, чтобы он, не дай бог, не наступил на дощатый порог юрты. Это считалось страшным грехом и непочтени¬ем к дому. Чиркудай шагнул в полумрак и выпрямился. Окинул безразличным взглядом с десяток мужчин и женщин и равнодушно опустил голову. Он заметил у дальней стены полулежащего в потемках на кошмах раненного им монгола, с перевязанным горлом. Все молча смотрели на пленника.
Перевязанный монгол пошевелился и что-то прохрипел пробитым горлом. Его не поняли. Переспросили. Он снова с трудом сказал какое-то слово.
- Огня?- догадался один из нукеров.
Раненый с трудом кивнул и закашлял, сплевывая себе на ладонь сгусток крови. Кто-то выскочил на улицу, приоткрыв дверной полог и через некоторое время вернулся с факелом из пакли, пропитанной бараньим жиром. Запах горе¬лого сала распространился по юрте, смешавшись с каким-то непонятным и странным для Чиркудаю духом. Краем сознания он понял, что пахнет лекарс¬твами, похожими на мази у китайского лекаря в Ляояне. Когда-то тот лечил у него рану на руке, полученную им во время тренировки.
Факел ярко разгорелся, осветив всю юрту. Чиркудай равнодушно стоял почти посреди ее, около очаговой ямы с тлеющими углями на дне. Повисла напряженная тишина. Неожиданно раненый что-то прохрипел и опять закашлял¬ся. К нему наклонилась богато одетая женщина, уже без ребенка и стала по¬ить из чашки. Монгол передохнул и подняв
