Вот мы и встретились 11-12

постепенно превращаемся в таких, всё больше надеясь не на друзей, а на собственные клыки. Я тоже поддался этой общей разрушительной психологии. Может быть, поэтому так трудно сходятся двое, показывая в любви не улыбку, а оскаленные зубы. Вот, опять я философствую, а давно уже известно, ещё со времён Древней Греции, что философы – не устроители жизни, а прозябатели, не способные устроить не только чужую, но и свою жизнь, прозябая в бочках и нищете. Так что, наверное, прав ваш тоже древний материнский инстинкт, подсказывающий вам, что я ненадёжный партнёр, но, поверьте, треплюсь сейчас просто от бессилия, от безнадёжья, бесперспективья, без… ладно, не буду вас утомлять постыдными слюнями, до скорого, мой самый дорогой человек.
              Ваш горький сирота Иван, недостойный сын Всеволода.
P.S. Когда соберётесь сюда, обязательно сообщите за неделю, чтобы я успел выправить характер слезливого зануды. Я буду в зоне мобильной слышимости где-то в конце февраля».
На вечерней связи Иван Всеволодович сообщил Романову о находке образцов субвулканических фаций и гранодиоритов на участке Казанова, а также о вскрытии здесь первой же канавой богатой рудной зоны. Главный геолог не стал вдаваться в подробности незапланированных работ, а сразу поняв, что перспективы нового рудопроявления могут быть значительно расширены и увеличены, коротко приказал: «Продолжай!», но предупредил ещё раз, что срочно нужен проект, чтобы легализовать горные работы и, главное, получить на них ассигнования. Иван Всеволодович и сам хорошо понимал это, предложив, по его мнению, разумный компромиссный вариант: он остаётся на канавах, поскольку результаты по ним требуют постоянного анализа и корректировки работ на местности, а Рябцев Николай займётся проектом. Недолго подумав и доверяя лучшему своему ведущему геологу, Романов согласился: «На твою ответственность. Жди вертолёт». На том связь и закончилась.