Вот мы и встретились 11-12

крест и верить». Как хорошо сказано и всё про неё, про Марию Сергеевну. И напоследок, конечно, «Три сестры», где надо бы сыграть всех трёх. Особенно же Ирину. «Придёт время, и все узнают, зачем всё это, для чего страдания. Никаких не будет тайн, а пока надо жить, надо работать, только работать. Я верю – время придёт, придёт…» Раздался оглушительный звонок в дверь. «Пришёл! Накаркала! Кого черти принесли в неурочный час?» Она вышла в коридор, заглянула в глазок – там искажённая линзой морда Валерки. Открыла дверь.
- Не дам!
- И не надо. Я завязал. Дело есть, разговор о твоей будущей работе.
Мария Сергеевна посторонилась.
- Входи. – «Можно будет узнать, как там у них устраивается по-новому в старом театре с обомшелыми молодыми актёрами». – Лезь в кухню.
Нежданный штатный любовник бочком протиснулся мимо хозяйки, мягко ступая, почти крадучись и озираясь, вошёл в кухню, увидел на столе «Мускат» и,  не спрашивая разрешения, торопясь, ловким привычным хлопком ладони по донышку выбил пробку, налил полную хозяйскую чашку, спросил вежливо:
- Будешь?
Та отрицательно помотала головой.
- Ты же завязал!
- Вот за это и дерябнем, - схватил чашку тонкими бело-синими пальцами, рывком поднёс ко рту и, не отрываясь, влил содержимое в тонкогубый рот, а она безучастно наблюдала, как в такт глоткам дёргается кадык на тощей шее. Глаза алкаша повеселели, движения стали плавными и уверенными, он плотно вдвинулся к стене около холодильника, давая понять, что устроился надолго. – Пош-ло-о…
Марии Сергеевне ничего не оставалось, как сесть на гостевое место, не предложив нахалюге никакой закуски, которая ему вовсе и не требовалась.
- Чай будешь?
- Бр-р! – Валера поморщился, передёрнувшись всем телом от отвращения. – Правда, не хочешь? – взялся опять за бутылку.
- Дожирай и колись, зачем притопал, - милостиво разрешила хозяйка.
Сивушника дважды просить не пришлось.
- Алёнка, сучка, стакнулась с Владом, и оба накапали на тебя. Он, гадёныш, хочет на моё место. – Разоблачитель потряс бутылку над чашкой, и если можно было бы, то выжал бы её, с сожалением посмотрел на выскользнувшие несколько капель и осторожно, отставил опустошённый сосуд.
- Я знаю, - Марии Сергеевне тоже захотелось выпить, и она пожалела, что неразумно отказалась. – Что ещё?
Вестник посмотрел на неё тоскливым просящим взглядом.
- Водки нет?
- Нет.
Валерик тяжко вздохнул.
- И не надо, - отставил и чашку с недопитыми каплями. – Слушай, на Мосфильме в 21-й студии два хороших парня собираются снимать сериал, продюсером – мой однокурсник по «Щуке», я ему сказал о тебе, пойдёшь? Они приличную деньгу дают, подзаработаешь, перекантуешься, пока не найдёшь места в бедном театре. Советую.
- Ты что? – удивилась вредному предложению врождённая театральная актриса. – Я же никогда в кино не снималась. И мысли такой не было.
- Ну и что! – Валерка на всякий случай заглянул в холодильник, увидел оставшийся эклер, вытащил без спроса, надкусил. – Осилишь и кино, уверен. Подзаработаешь… да и интересно новенькое-то.
- А сам? – слабо сопротивлялась слабая женщина, мысленно уже взвешивая все «за» и отметая «против». Сняться в кино и показаться крупным планом, насолить Аркашке и Верке, и лохматому за то, что не позвал, ублажить родителей, кому не хочется?
- Сам без усам, - соблазнитель поёрзал тощим задом. – Там надо вкалывать от зари до зари каждый день, много импровизировать – без трезвой головы не сыграешь, да и вообще, - он гадко подмигнул, - Елизавета не отпустит.
Мария Сергеевна, однако, не приняла намёка всерьёз и встала.
- Я подумаю.
- Гонишь? – однако, тоже встал.
- Минут через десять придёт… мой… - напугала благодетеля.
- Да я его… - расхрабрился хиляк, - …одной левой… - Не слушая, Мария Сергеевна пошла к выходу. – Тогда мне не хотелось много шума поднимать. – «Однако, шума было много», - вспомнила хозяйка. – Не хотел тебя тревожить. Точно придёт? – храбрец плёлся следом. – Ладно, и сейчас сдержусь. Маша?
Она повернулась к нему.
- Сколько?
- Красненькую… лучше две. Ты не боись, я всё отдам. Вот получу государственную и отдам.
Мария Сергеевна сходила на кухню и принесла деньги.
- Ты же завязал!
- Всё! – Валерка сделал страшно серьёзное лицо. – С завтрашнего дня. Бывай! – и заторопился вниз по лестнице, не ожидая лифта.
«Чёрт!» - мысленно выругалась киноактриса. – «Развесила уши и совсем запамятовала спросить, как они там голосят без меня». Весь оставшийся вечер просидела у телевизора, поймав какой-то житейский сериал и стараясь понять смысл сюжета, растерзанного на отдельные, плохо связанные между собой белыми нитками, бытовые эпизоды, и всё взвешивала все «за» и «против». В конце концов, решила: «Собственно, что я теряю? Ещё неизвестно, возьмут ли меня. Примут – попробую, откажут – и того лучше. Попытка – не пытка. Время у меня есть, навалом пустого времени, не жалко». Может и прав Валерка: стоит отвлечься от театра, окунуться в народное искусство. Не насовсем, конечно, тонуть в нём она не собирается, нырнуть разок, а там – снова в театр. Подберёт, не торопясь, что-нибудь стоящее, с приличным режиссёром, пусть возьмут хотя бы во второй состав, она вырвется в примы, какие наши годы! Мария Сергеевна удовлетворённо рассмеялась и снова взялась за Чехова, но глаза уже слипались.
Вахтёрша более, чем нужно, разглядывала поверх спущенных на кончик носа очков пробную девицу, припёршуюся на смотрины в джинсовом костюме и без причёски и макияжа. Рассмотрев, куда-то позвонила, не спуская критического взгляда с кандидатки, получила «добро» и пропустила Марию Сергеевну в святилище кинодеятелей. Проплутав изрядное время между разношёрстными постройками, пристройками и надстройками, разукрашенными и разваливающимися, она с помощью подсказок спешащих куда-то личностей, в которых пыталась узнать кинознаменитостей, попала, наконец, в очковый павильон. В большой комнате, заставленной по стенам какими-то ящиками, декорациями, металлическими конструкциями и неведомыми приборами, за широким столом сидел один, а двое вольготно расположились в помятых кожаных дореволюционных креслах поодаль. Инквизиторская троица с любопытством уставилась на жертву, застывшую у дверей. Брюнетистые, что развалились в креслах, одинаково раскидав руки на мягких подлокотниках, были потощее жгуче-рыжего, что за столом.
- Здравствуйте, - скромно поздоровалась кандидатка, - я пришла…
- Да… - прервал её рыжий, - вас рекомендовал Валериан? – У него была короткая стрижка, торчком на сантиметр, и яркие веснушки под глазами и вокруг носа, а физиономия круглая и с оттопыренными ушами. «Точь-в-точь пацан из «Ералаша», что бабушку не бил, а он бабушку любил», - подумала Мария Сергеевна. – «Ну и быстро же растут дети». - Гончарова?
- Она самая, - бодро призналась она.
- Вы в таком виде, - встрял в расспросы тёмный постарше, - словно пришли не на смотрины, а на деловую встречу, - критически и открыто оглядел её с ног до головы.
- Надеюсь, так и будет, - дерзнула она, не терпя замечаний о своей внешности.
- Аркадий Михайлович предупреждал нас… - «О-о, уже успели проконсультироваться» - мелькнуло в её голове, - …что у вас… - он запнулся на определении, - …нелёгкий характер.
- Да, - охотно подтвердила Мария Сергеевна, - с вашим консультантом мы были… - и она намеренно запнулась на определении, - …в собачье-кошачьих взаимоотношениях. Не лучше ли перейти прямо к делу. – Она решительно прошла к столу и села на стул напротив рыжего. – С вашего позволения я присяду.
Подсел к столу и старший брюнет.
- Мы приступаем к съёмкам многосерийного фильма… - начал он почти торжественно, но она, оборзев, не дала договорить.
- …и вам нужна многоопытная актриса на роль героини, не так ли?
- Причём со сложным многогранным характером.
- Это я вам обещаю.
За столом воцарилась тишина, только рыжий, наиболее легко разогреваемый, нервно постукивал по столешнице костяшками пальцев.
- Вам когда-нибудь приходилось попадать в камеру? – спросил сердито, чуть розовея лопухами ушей.
- Что вы! – возмутилась она. – Я законопослушная гражданка. – Все трое захмыкали, удовлетворённые ироничным ответом, а она всё же добавила: - Не приходилось.
Поднялся с кресла третий, самый молодой.
- Встаньте здесь, - осветил мощными юпитерами невысокий пьедестал в углу комнаты, огороженный с трёх сторон белыми простынями. Мария Сергеевна послушно прошла туда, сообразив, что начинаются так называемые пробы. – Снимите курточку. – Она и это сделала, оставшись в лёгкой цветастой блузке, и сразу стали видны отчётливо выпяченные груди.
- Штаны не надо? – сама того не желая, она нарывалась, чуть стыдясь, на скандальчик.
- На ваше усмотрение, - миролюбиво разрешил молодой, подойдя поближе с большой фотокамерой.
- Воздержусь, - сдала она назад, - чтобы не шокировать вас.
- Вряд ли это возможно.
Оператор сделал с десяток снимков, командуя ей принимать идиотские позы, а двое бесстыдно наблюдали, вероятно, оценивая достоинства внешности на глаз. Когда закончили и она вернулась к столу, старший чернявый спросил:
- Конечно, вам с вашим богатым опытом не раз приходилось играть Чехова? – Мария Сергеевна промолчала, разрешив принять молчание за утверждение. – Наш сериал построен на жизни актрисы и пьесах Чехова. Можете ли вы прочесть что-либо на память для пробы?
- Пожа-а-луй, - «Счас я их потрясу!» - решила выдать свой коронный монолог Сони. – Только мне для подыгрыша нужен дядя Ваня.
Старший чему-то засмеялся.
- Вот, - повернулся к рыжему, - наш дядя Ваня – Иван Васильевич, наш продюсер. – Мария Сергеевна скептически оглядела не сценического дядю её лет. – Что, не подходит, потому что рыжий? – заметил её скепсис чёрный.
Она, поморщившись, объяснила:
- Да не потому, что рыжий, а потому, что ражий. Да ладно, на безрыбье и рыжий – рыба. Поставьте кресло туда, - указала на пробное место, - пусть садится.
Когда дядя Рыжий осторожно умостился, словно сел на электрический стул, зашла ему за спину и начала:
- «Что же делать, надо жить…» - и сразу же погрузилась в роль, и даже положила голову на колени рыжему истукану, но не стала вытирать у него отсутствующие слёзы и обнимать. – «Мы отдохнём… Мы отдохнём!» - и подняла голову только тогда, когда раздались оглушительные аплодисменты старшего чёрного. Тогда встала, раскланялась перед ним, взяла за руку рыжего, заставив подняться с кресла и тоже раскланяться.
- А у вас непревзойдённый талант изображать статуи, - похвалила, повернувшись к напарнику зарозовевшим от внутреннего волнения лицом. Он отнял свою руку.
- У меня талант зарабатывать деньги, - ответил резко.
- А у меня – их тратить, - не растерялась партнёрша. – Мы могли бы составить идеальную пару, как вы считаете? – и пока он собирался с достойным ответом на лестное предложение, продолжила: - Поверьте моему опыту: тратить, нужен не меньший талант, чем зарабатывать. Я могла бы доказать вам это, скажем, за год. Хотите попробовать? – Он опять не успел с быстрым ответом. – Не хотите? А зря! Посмотрите получше на меня: разве я не редкое сокровище, разве не стою ваших денег? Махнёмся? Вы мне – бабки, я вам – себя, и тогда не придётся ломать голову, на что их потратить, вкладывая в сомнительные сериалы.
Мария Сергеевна громко расхохоталась, давая понять, что это был