ШКОЛА КАК ЕЁ НЕТ

резко, отпрыгивает вглубь сцены и потрясая мечом, кричит) Спаслася я!!! Не надо жечь ничо!!! Я выздоровел, да… Короче, я здоров, как бык!

[во время этой сцены за частью кулис видна Мульпямяну; она остается незамеченной для всех актеров. Но зрителям видно, как она что-то поджигает настоящими спичками и, размахнувшись, кидает за декорацию замка]

Липперт-Лаэрт поднимается, обращается к зрителям.

Л и п п е р т : Порок почти наказан, мы спасли их жизни… Пора на замок нам идти, где Зло гнездо свило своё вольготно. Он уж горит, и это добрый знак!

От декораций замка и вправду, идут клубы белого дыма, «зрители», сидевшие там, разбегаются за кулисы. Шиверских вскакивает с цепью на ноге и валит картонный «столб» - убегает тоже, волоча его. Липперт в недоумении оглядывается.

Л и п п е р т : (импровизируя вдохновенно) Да, замок уж горит, на штурм иду я… Да он, а че горит он… вот… Че за фигня, не начинали ведь!
Голос Иванова (за сценой, панический) Вы че там зажгли, а! Это же в другом акте… это не сейчас! (кашляет, умолкает)

Конструкция с грохотом падает – из-за нее  валит дым. На сцену выбегает Ковалев без галстука и очков, машет руками.

К о в а л е в : Спокойно! Незапланированный антракт! Всех попрошу организованно покинуть помещение… Мы пригласим!

[ЗАТЕМНЕНИЕ]
Музыкальная вставка (А. Городницкий, «Театр»)

Сцена 2.

В темном пространстве сцены прожектор освещает только директорский стол, телефон и самого Ковалева, без пиджака, в перепачканной рубашке, сидящего на столе боком. Рядом угадывается контур фигуры Литвиненко. Ковалев разговаривает по телефону:

К о в а л е в (в трубку) Да… да, конечно… я понимаю… Нет, никакой опасности нет. Да какой пожар! Какая-то сволочь дымовую шашку кинула в декорации. Да, прямо после первого акта! Да нет, не армейская… Ой, господи, из мыла и старых газет сварганили. Да, в Интернете рецептов полно… нет, никто. Ну, Ковригина у нас есть такая, потушила ее… как? Да обыкновенно – покрывало на нее бросила и сама сверху упала… Да нет! В порядке она. Ну, в медпункт отправил, чуть-чуть дыма наглоталась… нет, никакой больницы. Все, все, под контролем. Да, надо идти, еще спектакль доигрывать. Все по плану.
Л и т в и н е н к о : (дождавшись, пока он повесит трубку, негромко) Вот и знак…
К о в а л е в: Какой?
Л и т в и н е н к о : (саркастически) Империя наносит ответный удар. Я говорила – постановка – это только катализатор. И босоножество тоже.
К о в а л е в : (вставая и отряхиваясь, пытаясь оттереть рубашку, хмуро) Я не знаю, какая там империя… и кого ты имеешь в виду…
Л и т в и н е н к о : (сухо) Того, кто должен сменить тебя на твоем месте, Володя!
К о в а л е в : (сердито) А, черт… прожег всё-таки… (бросает отряхивает, поднимает глаза на Тамару и поправляет очки нервно) Так вот! Я знаю, что империи ПЛОХО КОНЧАЮТ. А я, Тома – и ты - республиканцы. Вот и всё… Пойдем в зал. Мы победили, в конце концов.

Они идут до дверей, прожектор их провожает и высвечивает столик с вазой и цветком у двери.

К о в а л е в : (спохватывается) Ой! Я ведь хотел… (выдергивает цветок и преподносит Литвиненко) Это тебе… Ты… я… спасибо, в-общем!
Л и т в и н е н к о : (игриво) О, какой жест, сударь… (рассматривает цветок) А это в нагрузку? (показывает ему белый комочек).
К о в а л е в : (с досадой) Черт! Да кто ж сюда жевачку-то мог выбросить?!
Л и т в и н е н к о : (смеясь и увлекая) Пойдем, пойдем, призрак Гамлета… Или тебе «Цезарь» больше нравится?

[ЗАТЕМНЕНИЕ]
Музыкальная вставка (А. Городницкий, «Театр»)

Сцена 3.

Сцена изображает ту же картину на сцене актового зала. Только декорации замка стоят криво и немножко закопченные. «Позорного столба» нет. Плаха передвинута к заднику. У кулис стоят Литвиненко и Шиллер, наблюдая.
На авансцене расстелена дорожка из битого стекла – метров пять длиной, уходящая за кулисы. Тут же стоят Лаэрт-Липперт, опирающийся на меч, Офелия-Арнольди, Гертруда-Глинская и Полоний-Коровин, а также Стражник-Петрова и Монашка-Михайловская.

Л и п п е р т : (сурово) Всё кончено. Вы недостойны больше, чтоб править этим царством. По древнему обычаю пройти вам суждено… дорогою позора. Эти камни поранят ваши ноги, коль виноваты вы. Но если вас Господь простит, уйдете с честью!
А р н о л ь д и : (опускается на колени перед Лаэртом) О, милый! Умолю тебя… Но пощади их, хоть до нашей свадьбы! Желанье переменится твое, не будь жесток! Ведь то отец мой, ты подумай просто!
Л и п п е р т : (кладя руку ей на голову и поглаживая; все так же сурово) Мужчина непреклонен в двух делах: в любви к желанной Даме и во время Битвы. Не вижу прока нарушать завет сей час… К тому ж не плаху мы даем, а путь; пусть мужественны будут – и отбудут с миром.
Г л и н с к а я : (протягивает руку к Полонию, певуче) Пойдем же, друг мой, той тропой позора, куда нас помыслы все наши привели! Пойдем смелей, коль ты готов со мной – свой путь земной до края света продолжать!

Полоний делает шаг к Гертруде, к дорожке – но внезапно отскакивает, отбрасывает ее руку.

К о р о в и н : (вопит) Я? Да че за фигня! Мы не договаривались… Такого в сценарии не было! Че за фишка, блин, порежуся… я не буду, не хочу! Сама иди!!!

Не слушая его, Гертруда-Глинская вступает на дорожку из битых стекол и идет (стекла хрустят).

Ш и л л е р : (ахая) Господи! Она же… это членовредительство! Это подсудное дело!
Л и т в и н е н к о : (холодно) Елена Владимировна, успокойтесь. Этому фокусу сто лет в обед. Просто надо расслаблять ступню… вы умеете?!
Ш и л л е р : (с ужасом смотря на Литвиненко) Да вы что?! С ума сошли?!
Л и т в и н е н к о : (обольстительно улыбаясь) Я вас научу. Совершенно бесплатно!

Гертруда-Глинская уходит за кулисы и тут Полоний-Коровин, следивший за ней с перепуганным лицом, кричит: «А-а-а!!!» и бросается прочь, к заднику. Стражник-Петрова при этом еще и шарахает беглеца по спине мечом, крикнув «Ну и вали, слабак!».

Л и п п е р т : (со смехом, импровизируя) Вот он, безумец настоящий! С ума сошел, и умер… э-э… умер в нищете!

Звучит траурная музыка, на несколько секунд приглушается свет. К авансцене выходят все персонажи, образуя ряд. А по ряду движется фигура в белом саванне – Ковалев.

Голос Иванова: (замогильный, с подвыванием) И вот когда утихло все, тень Гамлета, тень принца нашего – себя пред ваши очи вдруг явить решила!

К о в а л е в : (декламирует)

Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далёком отголоске
Что случится на моём веку́.

На меня наставлен сумрак но́чи
Тысячью биноклей на оси́.
Если только можно, Авва, Отче,
Чашу эту мимо пронеси.

Я люблю твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль.
Но сейчас идёт другая драма,
И на этот раз меня уволь.

Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один, всё тонет в фарисействе.
Жизнь прожить — не поле перейти.

К о в а л ё в : (на надрыве, ломающимся голосом, обращаясь к залу) Друзья! Ребята… Взрослые! Я не по тексту и не по сценарию… от себя, черт (срывает с носа очки) Я тень, я тень принца, я не Гамлет. Но я знаю: никогда ничего не бывает бесконечно! Всегда есть свет в конце тоннеля, всегда есть выход, пока живет надежда… никто не возвращается с того света, но все мы можем… можем уничтожить зло в нашей жизни. Мы сильные, мы все переживем, если захотим! И это говорю вам я – тень убитого, отравленного и оболганного: Добро победит! Всегда! Несмотря ни на что! Надо верить в себя и делать… дорогу осилит идущий… Гамлет не восстанет из могилы, но он будет радоваться. За Офелию и Лаэрта, за всех вас. Делайте! Творите хорошие дела, добрые, чтобы вам… вам было не стыдно… потом. Потом… все будет!

[ЗАНАВЕС]

АКТ 3.

Действие 2.
Сцена 1.

Сцена изображает остановку автобуса; поздно, полумрак, над остановкой горит всего один фонарь. В углу – переполненная урна. На остановку выходят Юлия Презе и Татьяна Арнольди. Таня идет задумчиво, что-то рассматривая на экранчике телефона, Юля дурачится, пританцовывает, болтает сумкой. Обе одеты почти совсем по летнему, у Презе она повязана на талии, у Арнольди скомкана и спрятана в сумку.

А р н о л ь д и : (озабоченно) Подожду. Там автобус еще на десять сорок должен быть… последний!
П р е з е : (беззаботно) А я тогда тебя провожу! Я матери все равно сказала, что репетиция поздно закончится…
А р н о л ь д и : (улыбается) Спасибо… а то скучно одной.

Презе не сидится на месте. Она подбрасывает сумку: «Теплы-ынь!», потом  забирается на приступку знака остановки, позируя, как стриптизерша у шеста, хихикает.

А р н о л ь д и : (восхищенно) Ну, Танька, ты артистка! У тебя классная нищенка, кстати, выходит…
П р е з е : (мурлыкая) Я ее нарочно взяла. Не хочу гламура… Слушай! А эта… Ну, когда на тебя Витка с Мулей наехали! Вита кричит, что вообще, тебя так избили…
А р н о л ь д и : (нехотя) Ну, что-то типа того.
П р е з е : (жалостливо) А больно было, да?
А р н о л ь д и : Ты знаешь… Я даже благодарна этой Вите. Меня тогда отбуцкали круто, туфли сломали. Я могла уреветься слезами, чтоб меня все жалели… А я тупо гольфы порванные сняла, в фонтане умылась и шлепаю босиком. Как будто так и надо осенью… И плевать. И все на меня все та-ак пялились… А я решила: умру, но не покажу, что мне плохо. И ведь выдержала! Домой уже бодрая пришла. Вот с этого и началось все, Юлька. Другая я стала.
П р е з е : (с завистью) Да-а… А я вот до сих пор не могу. В смысле, Муля на меня посмотрит – мне аж в животе все камнем делается.
А р н о л ь д и : (задумчиво) Понимаешь, мы привыкли, что нас все унижают… Что типа так и надо. А на самом деле-то мы просто позволяем, чтобы… (слышит что-то, оборачивается; с досадой) Во! Накаркали!

С другой стороны сцены появляются Виталина Раевских и Варвара Мульпямяну. Раевских пьяна, ее шатает; Мульпямяну поддерживает ее.

Р а е в с к и х : (видя девушек) Опа-ньки! Вы опять… Э! Чо тут шаритесь, а, шалавы? (с помощью Мульпямяну усаживается на заборчик) Э! Обе-две, сюда ходите, быстра-а…

Презе и Арнольди молчат, отвернувшись.

Р а е в с к и х : (раздражаясь) Слышь, Муля? Они чо, в рот какашки набрали, а?!
Чо молчат?! (хохочет истерично) А-а… они ж эта, нам типа бай-кот какой-то объявили… Во, умора! (резко выкрикивает) Сюда, кому говорю! Сявки! Ты смари-ка, Муля, арнольдень наша опять приоделась-приобулась. Че, когда деньги будут, каз-за?

Арнольди нервно смотрит на часы;
Презе, что-то шепча, пытается утянуть ее за остановку.

Р а е в с к и х : (пьяно покачиваясь и пытаясь закурить, злобно) Кароч… Муля! Дай по зубам обоим… той и этой…

Мульпямяну шагает к Арнольди, но та отскакивает к павильону остановки. Выхватывает из урны разбитую бутылку портвейна и машет ей перед лицом Мульпямяну, защищая себя и Презе; Мульпямяну отскакивает.

М у л ь п я м я н у : (глухо) Ты, дура, творишь?! Ты меня щас пырнешь, сидеть будешь!
А р н о л ь д и : (фыркает, сдувает волосы со лба) Пырну. И буду сидеть. Но зато такую тварь, как ты, угроблю.
М у л ь п я м я н у : (с угрозой, делая шаг) Отвечаешь за базар?!
А р н о л ь д и : (твердо) Отвечаю. Хоть от тебя избавимся. Мне себя не жалко.

Мульпямяну делает еще шаг, Арнольди делает взмах бутылкой – Мульпямяну отскакивает, прижимает ко рту порезанную ладонь.

Р а е в с к и х : (пьяно) Ты че ссышь-то ее, Муля! Врежь ее хорошенько!
М у л ь п я м я н у : (глухо) А ты че, рисковая, да?!
А р н о л ь д и : (резко) Нормальная! Просто надоело овцой быть… И не только мне.
М у л ь п я м