ШКОЛА КАК ЕЁ НЕТ

ихние тоже сгорят…
М у л ь п я м я н у : (поднимает голову) Ты че, дура?! Сюда же менты и пожарные приедут!
Р а е в с к и х : (вяло) Да и пох… Школка сгорит – нам каникулы!
М у л ь п я м я н у : (угрюмо) Верста на такое не подписывала. Короче… Надо это закрасить или че…
Р а е в с к и х : (кивая на «гриндера» Мульпямяну) А ты че, боишься, что менты тя по лапам твоим вычислят? Типа по отпечаткам? Тоже мне придумала… тихо да тихо… Домушница, ба-алин!

Мульпямяну не обращает на слова Раевских внимания, кружит по кабинету, вместе с Ковригиной. Неожиданно Ковригина вскрикивает.

К о в р и г и н а : Нашла! Во! (показывает банку).
М у л ь п я м я н у : Че там?
К о в р и г и н а : Краска… какая-то сажОвая. Или тушь. Черная она!
М у л ь п я м я н у : (решительно) Пойдет… лей! (кидает листы в таз) Лей сюда! Вита, харэ читать, давай сюда!

Они скидывают все листки в таз и щедро заливают черной жидкостью. Та брызгает на руки Ковригиной и ноги Мульпямяну, но они не замечают.

Р а е в с к и х : (удовлетворенно) Ну, вот и всё, блин… Токо не покуражилися… Слышь, Муля, ломай давай все. Оторвемся! Коврига, ты се, не порвала ничё? Чо ты за дура такая?!

Мульпямяну ножницами тычет в холсты. Раевских соскакивает со стульчика, подходит к ящику. Достает то самое платье, которое примеряла Ковригина – оно лежит сверху и, схватив руками, раздирает по шву с громким треском.

Р а е в с к и х : (недовольно) Мля… Хорошо сшито! Мы так рвать замаемся!
К о в р и г и н а : (вдруг хватает Раевских за руку) Погоди! Витка, погодь!
Р а е в с к и х : Че?!
К о в р и г и н а : (возбужденно, торопясь) Погоди! Там на пожарном щите… Топор острый и эта… и нож там! Острый. Я щас принесу. Так удобнее будет…
Р а е в с к и х : (довольно) Во, головастая ты у нас… Слышь, Муля? Погоди, щас… Давай, неси.

Раевских лениво возвращается к стулу, цокая каблуками и виляя узкими бедрами. В этот момент сначала гаснет свет, а потом в коридоре раздается грохот вдребезги разбитого окна.

М у л ь п я м я н у : (кричит) Шухер! Окно, мать! Сигналка сработала! Щас менты приедут… Вохровцы!

В темноте что-то грохочет, падает, валится. Через несколько секунд слышится вой полицейской сирены.

[ЗАНАВЕС]

Действие 3.
Сцена 1.

[ЗАТЕМНЕНИЕ]

[ЗВУКОВАЯ ВРЕЗКА]
Голос диктора:

На этой неделе синоптики вновь не обещают осадков, что говорит о затяжном характере нынешнего «бабьего лета».  Как заявил представитель мэрии города, начало отопительного сезона будет задержано в этом году как минимум на две недели, так как даже ночная температура в последние дни составляет в среднем около тринадцати-пятнадцати градусов. Слушайте погоду на «Радио-Дача»!


Сцена показывают сцену школьного актового зала (декорации те же, как и в сцене репетиции). У парт сидит на полу, разбросав босые ноги с нашлепками пластыря, Ковригина и пришивает к шутовскому колпаку бубенчики (остатки короны Гертруды); девушка в майке с грязным пятном и в камуфляжных штанах, заляпанных краской. Входит Литвиненко с пачкой тетрадей в руках. На ногах Литвиненко – открытые сандалии.

Л и т в и н е н к о : О, привет, Вика! А ты что тут делаешь? Репетиция аж через час…
К о в р и г и н а : (не хмуро, но нехотя) Драсьте… Да я че, я вон бубенчики пришиваю. (показывает колпак на руке) Колпачок делаю. Шута.
Л и т в и н е н к о : (с легким удивлением) Так тебя тоже играть взяли, да?
К о в р и г и н а : (с паузой) Ну… ну да. Типа шутом буду, вот.
Л и т в и н е н к о : (усмехаясь, сгружая тетради на парту, отряхиваясь от пыли) Королевская роль, между прочим! В том смысле, что шут был главным советником… ему можно было говорить королю любую правду. Безнаказанно… Только шуту!
К о в р и г и н а : (с интересом) А-а… а это че вы притащили?
Л и т в и н е н к о : Да, господи, это ваши сочинения старые. И ваши, и других… Пылятся у меня.
К о в р и г и н а : А зачем принесли?
Л и т в и н е н к о : (улыбаясь) Ну, у вас сценарист – Игорь. Пусть почитает, там фразы интересные есть, метафоры…
К о в р и г и н а : (понимающе) А-а…

Литвиненко замечает пластырь на голых подошвах Ковригиной, присматривается, но не подходит.

Л и т в и н е н к о : А ты где это ноги поранила? Неужели в школе?!
К о в р и г и н а : (поспешно) Нет! Это я на кухне вазу разгрохала… То есть не вазу, нет, тарелку… и стакан, вот. Ну, дома, короче.
Л и т в и н е н к о : (рассеянно, останавливаясь у вешалки, на которой висят платья придворных) Да-а, бывает… А ты слышала, вчера ночью ворье какое-то в кабинет к Виктории Марковне забралось. И ключ ведь подобрали, от запасного выхода, и от ее кабинета. Чуть вам все декорации не попортили…
К о в р и г и н а : (сжимаясь и не смотря на Литвиненко) Да. Ваще… я в шоке была!
Л и т в и н е н к о : (усмехаясь) Я в шоке… как вы это выражение любите! Ладно. Они там еще что-то с краской натворили, по всей школе утром следы черные были…

Ковригина вздрагивает, роняет бубенчик и судорожно начинает поправлять штанины брюк, закрывая щиколотки. Литвиненко не обращает на это внимания, достает из кармашка юбки сотовый и смотрит на экран.

Л и т в и н е н к о : (усмехаясь по-прежнему) Вика, кстати, а у тебя номер не на три семерки заканчивается?
К о в р и г и н а : (машинально) Да… (поспешно) То есть нет… Да у меня ваще симки уже с лета нет. Я телефон потеряла. И новую купила, вот! А чего вы спрашиваете?
Л и т в и н е н к о : (задумчиво) Да нет, я тут спутала… Ну, ладно, я пошла. Удачной вам репетиции!
К о в р и г и н а : (не решаясь сказать, и мотая головой) Тамарсеменна!!!
Л и т в и н е н к о : (останавливается у двери) А?
К о в р и г и н а : (не поднимаясь) А эта… я хотела у вас спросить… вот…
Л и т в и н е н к о : Ну, спроси.
К о в р и г и н а : А если эта… ну, типа там пацан в девку влюбился, и эта… ну, не то чтобы пристает… а ну, как? Ну, типа поцеловать ее хочет… знаете такое?
Л и т в и н е н к о : (чуть отворачивается, чтоб не показать улыбку) Знаю, Вика… Так что спросить хочешь?
К о в р и г и н а : (выпаливает) Она ему в первый день давать должна?! Ну, в смысле поцеловать…

Литвиненко молчит. Медленно проходит обратно и снова перебирает рукава костюмов, нюхает.

Л и т в и н е н к о : Нафталин… Нет, это я про себя. Видишь ли, Вика… у вас сейчас все как-то быстро… Ты слушаешь меня?
К о в р и г и н а : Ага!
Л и т в и н е н к о : Вот, все быстро. Дала, не дала, потом другому дала, поцеловать и не только. Это, конечно, хорошо… Опыта больше. Но… но не всегда хорошо, понимаешь? Это как, знаешь, придти в роскошный ресторан, на банкет и… и наесться до отвала одним салатом. И ничего другого не попробовать.
К о в р и г и н а : (тихо) А че нужно… попробовать?
Л и т в и н е н к о : (грустно) Любовь… любовь, Вика! Самый вкусный напиток, самое крутое лакомство на земле. Все эти страдания, мысли, мечты о дорогом человеке, прогулки за ручку, посиделки у костра, или в кино, я не знаю… И только тогда поцелуй, и может, попозже, что-то большее. Но не наоборот.
К о в р и г и н а : (тихо) Я, кажется, поняла…
Л и т в и н е н к о : (весело) Вот и славно! А иначе будет невкусно, Вика. И много пропустишь. И жалеть будешь потом, а поздно. А что, ты у нас влюблена?
К о в р и г и н а : (испуганно и возмущенно) Да вы чо? Я ни в кого не влюбилася, че за фигня…
Л и т в и н е н к о : (качает головой укоризненно) Влюби-ЛАСЬ, Вика. Только так! Говори хоть немного по-русски. Ну, ладно… счастливо!
К о в р и г и н а : Спасибо вам, Тамарсемённа!

Когда Литвиненко уходит, Ковригина бросает колпак и подбегает к парте с тетрадями, она лихорадочно перебирает их, смотря на обложки, на подписи, шевелит губами. Потом находит какую-то. Замирает. Начинает читать. Садится за стол, обхватывает голову руками и погружается в чтение…

[ЗАТЕМНЕНИЕ]

[ЗВУКОВАЯ ВРЕЗКА]
Голос диктора:

Как заявила в прямом эфире телевизионного ток-шоу психолог Ильмира Гаджиева, принятое за норму табуирование темы секса и любви в российской школе вызывает гораздо больше негативных последствий, чем широко обсуждаемый курс «Основ полового воспитания». В результате эмоции и переживания старшеклассников вытесняются в заведомо негативную область, которая неподвластна даже школьному психологу, а педагоги эти вопросы подчеркнуто игнорируют. Это приводит не только к беспорядочном интимным связям, но и к девальвации этой важной сферы человеческих отношений в сознании юношей и девушек…

Сцена 2.

Очередная репетиция. В зале Юлия Чичуа, Виктория Глинская, ученики Ксения Аязян, Юлия Презе, Ильнур Нуметов, Галина Мухаметова, Игорь Иванов, Наталья Михайловская, Наталья Петрова, Максим Коровин, Татьяна Арнольди, Вера Шиверских (из девятого класса), а также Вадим Липперт. На сцене все босиком. Софьи Барбаш – нет.
К ним также присоединилась, стоя у дверей, Литвиненко (стоит, сложив руки, наблюдает).

Основные герои расположены так: на пьедестале из парт сидит высокомерная Глинская-Гертруда в короне и своем балахоне-«ночнушке» с кружевами, фрейлины Мухаметова и Аязян подле ее ног, также там развалился Шут-Ковригина в колпаке. Чичуа накладывает грим Офелии-Арнольди в другом конце, там же стоит стражник в латах (теперь это Петрова), «нищенки» Презе и Шиверских (Липперт и Михайловская за кулисами). Иванов на стульчике с микрофоном – читает текст за отсутствующих.

Ч и ч у а : (размахивая листочками) Ребята, последние прогоны остались! Давайте не халявить… Играем по полной! Так! Сейчас у нас (заглядывает в текст) Сейчас нищенка идет просить у Гертруды дозволения собрать в королевском лесу хворост. Юля, пошла, пошла!

Презе падает на колени и ползет на коленках к трону.

И в а но в : (заунывно) «И вдруг седая – косматая ты Боже сохрани! Сверкая патлами, тут ко двору явилась! О милости просить, чтоб ей, презренной…»
П р е з е : (улучив момент-паузу в речи Иванова, беззлобно) Иди в попу, я блондинка натуральная!
И в а н о в : «…позволили собрать сухие ветви, что меж дубов лежат повсюду в изабиль… изобель…»
П р е з е : (останавливаясь) Блин, ну че ты? Я себе все коленки уже стерла! Мне че, дальше ползти или как?
И в а н о в : (с искренним возмущением) Да погоди! Не могу понять, что я тут написал… исправил…

Презе всплескивает руками и беззвучно потрясает кулаками в воздухе, пока Иванов шуршит листами. В это время за спиной у Литвиненко появляется Шиллер с каменным лицом и папкой в руках. Она с некоторым изумлением смотрит на все, а Литвиненко – на нее, искоса.

Ш и л л е р : (громким шепотом) Вот, посмотреть пришла…
Л и т в и н е н к о : (ехидно) Молодцом, Елена Владимировна!
Ш и л л е р : Господи, а что же это они босые все… (смотрит на ноги Литвиненко) И вы?
Л и т в и н е н к о : И я. Обязательный сценический прием. Знак открытости душ, искренности… Ар нуво. Я вам тоже советую, а то перед ребятами неудобно…

И в а н о в : (вопит в микрофон) Изо-билье! Кто мне тут «оливье» написал?!
Ч и ч у а : Игорь, дальше, дальше!
И в а н о в : «…что меж дубов повсюду в изобильи!!! И вот речет ей королева…»

Презе подползает к престолу и начинает бить поклоны, при этом ойкая.

Ч и ч у а : Да господи! Юля! Остановите ее кто-нибудь… лоб же разобьет… Нельзя же так. Виктория, говори быстрей свой текст!
Г л и н с к а я : Строга я и мудра; добра при этом – я безмерно. Все же  есть порядок! И он – сей час так будет соблюден: моя раба ты… и рабами будут дети. Твои! Учить я буду вас смиренью тут – и ангельской любви! Поэтому…
Ч и ч у а : Ладно, хорошо, стоп! Юленька, ну ты даешь! Как так можно…
П р е з е : (потирая лоб) Так я