ШКОЛА КАК ЕЁ НЕТ

«вломила»…
П р е з е : (соскакивая с лестницы, азартно) А че?! Вот соберемся все… подкараулим… Да, Ильнур?!
П е т р о в а : (язвительно) …и ты опять там за спины прятаться будешь.
П р е з е : (возмущенно) Я?! Прятаться?! Да че такое гонишь-то, а?
М и х а й л о в с к а я : (соскакивает с «коня») Да хватит вам, девки! Танька правильно сказала – надо сделать что, пока они нам весь спектакль не испоганили. Еще ведь что-нибудь придумают…
А р н о л ь д и : (негромко) Бить их - не выход…
П р е з е : (обиженно) Ага! А то они тебя не лупили! Вита вон всем хвастается, как они над тобой…
А р н о л ь д и : (обрывая ее упрямо, выкрикивает) Не выход, говорю, бить их!
П р е з е :  (отчаянно и непонимающе) Да почему же?
А р н о л ь д и :  (кричит на Презе) Это значит, такими же стать… гадинами!
М и х а й л о в с к а я : (серьезно) Юлька, что ты тогда предлагаешь?
П р е з е : (нетерпеливо) Девки, а знаете, тогда чо? А давай – им бойкот объявим!!!

Все оборачиваются на нее. Презе возбужденно прохаживается перед ребятами.

П р е з е : Да, вот так: никто с ними не говорит. Ни о чем! Вита подойдет: ты морду тяпкой и пошла от нее! (показывает в лицах). Ясно? Все, как один! Мы же сила…
А я з я н : (тонко, жалобно) Ага, сделаешь ей… тяпкой. Муля тогда как вломит.
П е т р о в а : (насмешливо) Ой, Юлька – врёт, как дышит! А ты-то че будешь делать тогда?!
П р е з е : (удивленно и оскорбленно) Я?!
П е т р о в а : (гневно) Да, да, ты именно! Ты же гламурятина у нас, с Витой по клубам таскаешься, на тусы она тебя берет крутые, сама хвасталась! Ты ж со скуки помрешь первая!!!
П р е з е : (моментально искажая лицо от обиды) Я… Да че ты гонишь… Да я от них отобьюсь – я плевать мне на их… я… Да не знаешь ты меня! (кричит в лицо Петровой) И не такая , вообще! (начинает рыдать, отходит, сквозь рыдания) Что вы знаете обо мне, вообще? Ну, мать у меня крутая, ну, шмотки покупает, так я че, виноватая теперь, да?!
А р н о л ь д и : (возмущенно) Девчонки, вы че на нее напали, реально?! Че вдруг наехали-то, а? (подходит к Презе, начинает утешать).

В этот момент в спортзал входит Коломенская. Сзади видна не очень высовывающая Шиллер, с поджатыми губами. Коломенская делает два шага и останавливается.

К о л о м е н с к а я : (ледяным тоном) Что это у нас тут за митинг?
М и х а й л о в с к а я : (слегка робея) У нас тут Совет старшеклассников, Зинаида Леонидовна…
К о л о м е н с к а я : (безаппеляционно) Я полагаю, вы немного заблудились… Совет старшеклассников собирается обычно в актовом зале, и один раз в год. По вопросу подготовки Дня Учителя, если вы забыли… Так что попрошу освободить зал!
П р е з е : (обиженно, издали, со слезами в голосе) Ой, а че вы тогда ключ от актового с вахты забрали?! Где хотим, там и собираемся.
К о л о м е н с к а я : (изумленно поднимая бровь) О, а это кто у меня тут голос подал? Неужели Презе? Юля, тебе-то уж, учитывая авторитет твоей мамы, следовало бы…
П р е з е : (яростно, выбегая вперед, и буквально потрясая кулаками перед лицом Коломенской) Да что вы мне мамой моей тыкаете все время-то? Ну и что, что я ее дочь, а она там у вас в попечителях?! Достали вы меня своей мамой, и она достала!
Ш и л л е р : (укоризненно) Юля, как ты можешь так говорить!
П р е з е : (яростно) Могу! Че, я из золота вся, что, теперь? Мама да мама…
К о л о м е н с к а я : (решительно) Ну, мне этот бедлам надоел! Где Матильда Оскаровна? У себя?! (делает шаг к тренерской)

Петрова, оказавшаяся рядом, и Арнольди, преграждают ей путь. Нерешительно подходит Мухаметова.

А р н о л ь д и : (возмущенно) Вы своими туфлями нам зал испортите! Видите, нас сюда обутых не пускают, а вам почему можно?!
К о л о м е н с к а я : (с презрением) Потому, что я – педагог! И мне – всё можно!
П е т р о в а : (сердито) Не, ну реально, че за свинство-то?
Ш и л л е р : (укоризненно) Наташа! Ну, как ты со взрослыми себя ведешь?
К о л о м е н с к а я : (брезгливо) Елена Владимировна, вы нашли, с кем вообще, разговаривать! (фыркает гневно) С дороги, я сказала!
П р е з е : (бросаясь перед ней, между Петровой и Арнольди, хватая их за руки, отчаянно кричит) Девки! Ребята, вставайте все! Не пускайте ее!

Ребята образуют живую цепь перед Коломенской. Шиллер походит сзади.

Ш и л л е р : (возмущенно-испуганно) Вы с ума сошли! Это же педагог! Ему везде… можно!
А р н о л ь д и : (твердо) Правила – для всех!

Презе топает ногой несколько раз; ее подхватывают, кто-то говорит в такт: «Ча! Ча! Ча-ча-ча!»; топот становится всеобщим, ритмичным, «живая цепь» наступает на Коломенскую, она пятится на назад, спотыкается, белая от гнева – и бросается мимо Шиллер к дверям.

К о л о м е н с к а я : (выкрикивает, убегая) Хамки! Я до вас доберусь!

Шиллер в ужасе, поправляя очки, качает головой и бросается вслед.

Ребята переглядываются. Хихикают.

П р е з е : (хватаясь руками за голову, шлепается на пол) Капец!  Вы вообще, поняли?! (в зал, с ужасом) Мы… её… Версту - победили!

[ЗАТЕМНЕНИЕ]

[ЗВУКОВАЯ ВРЕЗКА]
Голос диктора:

Формализованные отношения «учитель у доски – ученик за партой» должны уйти из сегодняшней школы, заявил на встрече с прессой один из авторов школьной реформы, член Российской Академии образования, Владимир Петровский. Он также отметил, что широкое распространение социальных сетей просто не дает право современному учителю быть в стороне от общения с учащимися в Фейсбуке, Твиттере или Контакте. «Учитель – это прежде всего коуч, учитель жизни» – считает академик Петровский – «Он должен формировать понятийный аппарат и умение делать выводы, что необходимо ученику для успешной интеграции в постиндустриальное общество». А сейчас на «Радио-Дача» очередная сводка погоды.


Сцена 2.

Сцена представляет собой кухню крупногабаритной двухкомнатной квартиры в девятиэтажке. Часть кухни занимает диван-уголок, рядом холодильник с телевизором на нем; плита, разделочный столик, навесные шкафчики, мойка с горой грязной посуды, стол, застеленный клеенкой. Все это старое, замызганное, поцарапанное и грязное. В угли большой овощной ящик, не закрывающийся из-за хранящихся там бутылок – в другом углу мешок картошки. На самой плите сковорода с остатками жареной картошки, явно вчерашней, с застывшим жиром.
На стене висит корабельный штурвал, пожелтевшая фотография улыбающегося человека в фуражке речного флота, рисунок матрешки акварелью – улыбающийся и  изображение черноволосой певицы в легком платье, раскрывающей рот у микрофона.
На этой кухне никого нет. Но из глубине квартиры слышны крики (голос Виктории Ковригиной): «А, просто зашёл… Не проходи! Не, не надо сюда! Да тама срач у меня! Погоди, я щас… Пока тапки возьми… погоди! В кухню, да в кухню! А руки там помоешь!».

В кухню на бешеной скорости залетает Ковригина. Она в спортивных коротких трусах красного цвета, голые ноги в синяках и ссадинах, на теле – вытянутая и засаленная тельняшка с обрезанными рукавами. Ковригина лихорадочно наводит порядок на кухне: пробует закрыть ящик с бутылками, потом просто бросает на него полотенца; не знает, куда деть сковородку, ищет крышку, прикрывает ее тазом; собирает тряпки, разбросанные подушки, дырявые мужские носки на столе, выкидывает прямо в раковину пепельницу, полную окурков… Тут в комнату входит Иванов. Юноша в черных джинсах, босой, в белоснежной рубашке. В руке он держит один тюльпан в целлофане и шоколадку.

К о в р и г и н а : (с досадой, возбужденно) Бли-ин! Ну зафига ты носки снял! Я же тебе говорила – тапков нет у нас, а у меня сра-а-ач!
И в а н о в : (поправляет) Тапок…
К о в р и г и н а : (недоуменно) Чего?!
И в а н о в : Я говорю, правильно «тапок нет»…
К о в р и г и н а : Ой, да отстань… ладно! Нет, ну зачем?!
И в а н о в : (улыбается смущенно) Ну, чтоб как ты… а то чего я один буду?
К о в р и г и н а : (фыркает) Давай цветок, блин… Эта… куда ж сунуть-то?
И в а н о в : Ну, вазу какую-нибудь возьми… а где руки помыть?
К о в р и г и н а : Вон там (машет рукой в сторону раковины) Ой, извини, там тоже… срач. Да я че-то сегодня ваще… развезло как-то. Забыла!

Ковригина украдкой вытаскивает из ящика, из-под полотенец, бутылку из-под шампанского, наливает воды из чайника, опускает туда стебель тюльпана. Иванов с осторожностью моет руки.

К о в р и г и н а : Ты жрать хочешь?
И в а н о в : Да нет, я не голоден.
К о в р и г и н а : (радостно) А я капец, все время жрать хочу, не могу! И не толстею не фига… А! Ты же шоколадку принес. Щас чай сделаю.
И в а н о в : У тебя… (слегка отшатывается, показывает рукой на холодильник) У тебя нам ползет что-то…
К о в р и г и н а : (с досадой) А, это? Да таракан, блин, задолбали они…

Ковригина стряхивает насекомое рукой на пол и давит его босой ногой, отшвыривая под холодильник. Иванов с ужасом смотрит на это, с   опаской проходит за стол, устраивается.

И в а н о в : А мама не дома, да? Я бы с ней познакомился…
К о в р и г и н а : (ошарашено) Ты че, ёкнулся – с матерью знакомиться?! (помедлив) Да эта… она, короче, в ночную смену пошла, вот дура, у нее же еще подработка…
И в а н о в : А кем она у тебя работает?
К о в р и г и н а : (конфузится) А-а… э-э… менеджером. В фирме по цветам. Ну, там торгует, в-общем. Цветы круглосуточно, «Анна-Роза», слышал?
И в а н о в : Ну да…
К о в р и г и н а : (с облегчением) Ну, вот…

Говоря это, Ковригина включает покрытый потеками электрочайник, в задумчивости останавливается перед раковиной, пытается выудить оттуда две чашки. Чашек нет, она бросается в шкафу:

К о в р и г и н а : Слышь, мне чашки искать в лом, реально… Из стаканов будешь? У меня и подстаканники есть…
И в а н о в : О, с подстаканниками я люблю. Как в детстве.
К о в р и г и н а : А у меня мамка раньше на поездах работала. И тырила все время – чай там, сахар и эти подстаканники. Там же не считают, просто списали – и все…
И в а н о в : (с беспокойством) Ну, а если бы хватились? Как-то это…
К о в р и г и н а : (отмахивается) Да брось ты! Все кругом воруют. Так вообще в жизни все. Вон, Жучка наша, Шуртис эта, знаешь, сколько из столовки прет? (округляет глаза) тонны! Просто тонны!
И в а н о в : А вы что, видели?
К о в р и г и н а : Да Муля вообще как-то предлагала ей по башке дать и все отобрать. Там мясо реальное, прикинь, было килограммищев десять… сэкономила, падла.
И в а н о в : А чего твоя мама с железной дороги ушла?
К о в р и г и н а : Да она буха… Блин! (отворачивается) Ну, короче… там че-то у них там, рамсы с начальством, какие-то. Ну и подставили ее. О, чайник закипел.

Ковригина возится с чайником, ей мешает сковородка, накрытая тазом.

И в а н о в : Да ты убери ее… Давай я помогу!
К о в р и г и н а : (испуганно) Не надо! Тама холодец… Да я щас уже.

Чай Ковригина заваривает, насыпав в чашку заварки, залив кипятком и прикрыв крышкой.

И в а н о в : (робко) Ты зря его сразу…
К о в р и г и н а : Что – сразу?
И в а н о в : Ну, сразу залила… надо было сначала ополоснуть кипятком, потом вытереть насухо, засыпать… и подержать минутку. И потоп заливать. А то он вкус теряет.

Ковригина пожимает плечами. Ставит чайник на стол, стаканы и подстаканник. Сахарницу со слипшимся сахаром.

К о в р и г и н а : (с наигранной веселостью) Чай, он и в Африке чай… Че там, вкус какой-то. Вот чифирок если сделать, Муля умеет, там прикол… Крышак сносит. (добавляет хвастливо) Чай не водка – много не выпьешь!
И в а н о в : (слегка морщится, кисло) Ну да…
К о в р и г и н а : (заметив его реакцию, обиженно) Ну и ладно! Слушай, а я похаваю все-таки. Не могу… Где-то хлеб у меня валялся. И огурцы. И