Астрономия, расширившая человеческие представления и открывшая ему механические законы природы, была заботливо культивирована арабами. С помощью новых инструментов наблюдения арабские философы получили точные знания о длине окружности Земли, положении и числе планет. В их руках астрономия начала перерастать свои примитивные формы (гадания астрологии), культивировавшиеся до некоторой степени жрецами всех стран Востока, и стала развиваться в точную науку. Алгебра, хоть и была создана Диофантом из Александрии, не стала объектом широкого изучения до эры арабских знаний. Собственно говоря, имя этой науки имеет арабское происхождение. Но сами арабы скромно признавали себя обязанными греческому мастеру. В медицинских целях изучалась ботаника; до сих пор открытие 2 тысяч видов растений Диоскоридесом символизирует рождение новой науки. Секретом, заботливо охраняемым жрецами древнего Египта, была алхимия. Ей также занимались в Вавилоне. В более поздний период зачатки химии были также известны медикам Индии. Но как наука химия обязана своим происхождением и первоначальным развитием стараниям арабов. «Они первыми изобрели перегонный куб для целей дистилляции и дали ему наименование (alembic); разложили вещества на 3 царства природы; попытались провести различия и выяснить возможности использования щелочей и кислот и преобразовывали драгоценные минералы в мягкие спасительные лекарства» (Gibbon).
Наибольшего прогресса арабы добились в медицине. Масуа и Гебер были достойными учениками Галена, и существенно приумножили то, чему выучились у великого мастера. Авиценна, который родился в далёкой Бухаре в 10-м в., имел в Европе влияние как неоспоримый авторитет в медицине на протяжении 500 лет. Школа Салермо до 16-го в. была центром медицинских знаний в Европе. Она обязана своим происхождением сарацинам и обучала урокам Авиценны.
Отличительным качеством арабских учёных было то, что они старались приобрести знания через наблюдение. Они покончили с тщеславием пустых умозрительных построений и твёрдо стояли на известной им почве. Эта великая заслуга арабских знаний решительно подтверждается следующим мнением их старейшины Ибн Рушда: «Религия, свойственная исключительно мыслителям – это изучение того, что существует; ибо никакое самое возвышенное поклонение не может дать богу больше, чем изучение его деяний, которое ведёт к знанию его и его подлинной сущности. Это – самое благородное действие в его глазах, самое низкое – это осуждение, как ошибочной и напрасной наглости, усилий тех, кто практикует этот культ, и кто в этой религии имеет чистейшую из религий». Религия, позволявшая распространение таких нерелигиозных взглядов, хоть и облачённых в религиозную фразеологию, не могла иметь своим источником нетерпимость и фанатизм. За этот неортодоксальный взгляд мыслитель, конечно, навлёк на себя гнев духовенства, но гораздо больше христианского, чем мусульманского.
После короткой ссылки Ибн Рушд был восстановлен в своих правах в суде султана Андалузии, и его книги по новой стали издаваться в исламском мире. Но из их латинского перевода цитированный выше отрывок и подобные ему отрывки были удалены. Тем не менее, еретические движения Европы в 12-м, 13-м и 14-м вв. черпали своё вдохновение из запрещённых учений арабского философа; это еретическое движение расшатывало основы католической церкви, державшей Европу в духовной зависимости на протяжении средних веков. Начиная с 12-го века и до победы современных знаний, в глазах шокированной христианской святости аверроизм был аналогичен ереси. И это было зря. Ибо единственный цитированный нами выше отрывок показывает самую надёжную отправную точку для поиска точного знания, которое, в конце концов, расчищает завалы невежества, освящаемые в качестве веры и прославляемые как добродетель властью богословских догм.
В этом отрывке Ибн Рушд излагал основной принцип индуктивного метода – самого верного пути к истинному знанию. Предвзятое мнение о творце откладывается в сторону, а идеей о познании по его деяниям (в отличие от слепой веры в его существование) его подлинной сущности через эмпирическое познание его деяний, т.е. природы - единственной наглядной реальности его существования - божественный объект отступает всё дальше и дальше, пока полностью не пропадёт; и религия, стимулировавшая эти выдающиеся поиски знаний бога, несомненно, представляет собой величайший прогресс человеческой идеологии в религиозном облачении. Последняя из великих религий – Ислам – была самой великой, и, по существу, разрушила основу всех религий. В этом – суть его исторического значения.
Центр Ислама и арабских знаний был в тех самых исторических регионах, где возникли, столкнулись и угасли более старые цивилизации египтян, ассирийцев, евреев, персов и греков. Положительные результаты этих ранних цивилизаций приняли участие в создании арабской культуры, и выдающееся единобожие Мохаммеда сделало своими собственными основные принципы религии этих древних народов. К чести арабских философов, нужно сказать, что они первыми постигли высочайшую идею общего происхождения всех религий. Они не только придерживались этого взгляда, необычно широкого для той эпохи, что все религии были многочисленными попытками человеческого разума решить великие загадки жизни и природы; они зашли так далеко, что сделали смелое предположение, что те попытки, которые больше согласуются с разумом, были более великими, благородными и совершенными. Этот рационалистический взгляд религии достиг наивысшей ясности во взглядах Ибн Рушда.
Таким образом, вместе с бесценными метафизическими и научными учениями мудрецов Афин и Александрии, арабы внесли кое-что оригинальное в основы современной цивилизации. Это был скептицизм – этот мощный растворитель всякой веры. Чуть только критика бросила вызов доверчивости, новый свет забрезжил над перспективами человеческого прогресса. Любопытная книга, анонимно опубликованная под названием «Три самозванца», занимает видное место в ранней истории скептицизма в Европе. Авторство этого скандального произведения приписывалось или еретическому христианскому императору Фридриху Барбаросса, или мусульманскому философу Ибн Рушду. Самозванцами были Моисей, Христос и Мохаммед. Один из предполагаемых авторов был христианином, а второй мусульманином. Для религии, несомненно, настали плохие дни.
До 13-го в. был скептицизм, но не настоящая недоверчивость. Та или иная доктрина оспаривалась или отвергалась, но основы христианской веры никогда не трогались. Эти основы были атакованы, когда была постигнута идея, что все религии имеют общую почву. Если все религии, по существу, то же самое, тогда доктрины и догмы, специфические для одной религии по отношению к другой, должны быть отброшены как пагубные препятствия на пути осуществления духовного единства человечества. Но, освобождённая от доктрин и догм, религия не имеет ног, на чём стоять. Её рационализация эквивалентна её разрушению. Революционная идея общего происхождения всех религий впервые была выдвинута арабскими мыслителями.
Хотя арабские знания достигли своего пика в Ибн Рушде, он был лишь самым великим и самым поздним в длинном ряду великих мыслителей и учёных, занимавшихся наукой с 9-го по 13-й в. Краткое упоминание о содержании учений наиболее знаменитых из них даст некоторое представление о революционном значении учений, которые были обязаны своим происхождением основному принципу религии Мохаммеда, и которым способствовали ошеломляющие достижения «Меча бога».
Установив единство, как земное отражение своего духовного унитаризма, и продвинув, вследствие этого, экономическое процветание, новая исламская нация посвятила себя развитию разума. В течение сотни лет она скромно училась у других, особенно у древних греков. Вооружившись этими знаниями, она начала вырабатывать независимую и оригинальную мысль в каждой области знаний.
Аль Канди был самым ранним из великих арабских философов. Он занимался наукой в столице свободомыслящих Аббасидов, и прославился в начале 9-го века своим учением, что философия должна базироваться на математике, т.е. она должна перестать быть пустыми умозрительными построениями: абстрактную мысль должно направлять точное обоснование, основанное на конкретных фактах и установленных законах, чтоб произвести верные результаты. Учитель этой доктрины заслуживает великого признания, за то что предвосхитил Фрэнсиса Бэкона и Декарта 700 годами ранее, как предшественник современной философии. Даже сегодня есть много «философов» и «учёных», которым не мешало бы поучиться мудрости у сарацинского мудреца 1000-летней давности.
Следующий, кого нужно отметить – Аль Фараби, живший в следующем веке и преподававший в Дамаске, как и в Багдаде. Его комментарии к Аристотелю изучались на протяжении веков как авторитетная работа по данному предмету. Он также отличился и в медицине. Роджер Бэкон изучал математику по нему.
Во 2-йполовине 10-го века появился Авиценна. Он принадлежал к семье богатых землевладельцев Бухары, успешно занимающихся торговлей. Он писал по математике и физике, но вошёл в историю за свой вклад в медицину.
Знаменитая медицинская школа Салермо была монументом его памяти, а его работой был учебник по медицине, использовавшийся по всей Европе до 16-го в. Философские взгляды великого медика была настолько неортодоксальны, что даже свободомыслящий эмир Бухары не мог сопротивляться давлению имамов, возмущённых богохульством Авиценны. Он вынужден был покинуть двор своего покровителя, и путешествовал по всей Арабской империи, преподавая медицину и проповедуя свою философию в различных центрах науки.
В 11-м веке жил Аль Хасан, которого по праву можно поставить в один ряд с величайшими учёными всех времён. Его специальностью была оптика. Изучив её по трудам греков, он пошёл дальше них, исправив их ошибочное утверждение, что лучи света исходят из глаза. Путём анатомических и геометрических умозаключений, Аль Хасан доказал, что лучи света исходят от видимого объекта и сталкиваются с сетчаткой. Отсюда – почва для убеждения, которого придерживаются многие историки науки, что Кеплер заимствовал свои воззрения в области оптики у своего арабского предшественника.
В том же веке также жил Аль Газали, сын андалузского купца. Аль Газали предвосхитил Декарта в сведении мерила истины к самосознанию. Он выступал в качестве связующего звена между античным и современным скептицизмом. Его незабываемый вклад в философию лучше всего сформулирован его собственными словами: «Не получив удовлетворения от религии, я в конце концов решил отказаться от всех авторитетов и оторваться от взглядов, которые внушались мне в детские годы, когда я был доверчивым. Моя цель – просто знать правду о вещах. Следовательно, мне необходимо выяснить, что такое знание. В то время для меня было очевидно, что точное знание должно быть тем, что объясняет предмет, который нужно узнать, в такой манере, что не остаётся никаких сомнений, так чтобы в будущем никакая ошибка или
