полнотой. Холод. Чуждость всем. Не утоляемая жажда присущих теней.
Это уже третье поколение теней в нём, эти не смыть. От первых, созданных бессознательно, избавился, не сразу... Тогда Рок и встретился на его пути.
Затем, уже в море ему понадобились тени. Недолго, но пытался вразумить девятерых изгнанников. Кит молодчина, остальные... От второго поколения избавился тоже, когда спасение от Гарольда пришлось на суше искать.
Избавился, успев привыкнуть к ним, и понял что такое сила, и что такое - слабость. Без их тупой, нервной мощи, когда лишь вздрогнув, присущая тень выбрасывает за линию горизонта, прочь от примстившейся опасности, или дельфином дугой над волнами - ещё дальше - за окоём!.. Когда зарываешься в грунт донный, что в песок, что в камни, топнув и пошарив ногой... Без них Сальвадор чувствовал себя не просто безоружным. Безруким и безногим, выпотрошенным и ошкуренным, тяжёлым, как слизень придонный на берегу, пойманный отливом...
Сожалел, опасался, задумывал новые, но не успел. Попался в ловушку, и эти не смыть, хорошо жив остался. Бесполезные, вредящие, вот тебе! Долго решался! Правда, таская их, он приобрёл незаурядную и по морским меркам силу... И невозможность лететь!.. А будущее? Какое ждёт теперь? Если ждёт его...
Дроид слушал и спрашивал его, дроид обнимал его тёплым, взгляду невидимым светом, дроид не верил ему... Страсти какие. И один Валет-Рок причина их?
И верил и не верил. Но однажды насквозь густо-янтарно-золотой, прекрасный дроид и человек изуродованный морем очутились на побережье. Когда недоверие дроида стало обидным, стало обидно-легкомысленным казаться. Сальвадор сел на колени, чтоб успеть вскочить, по пояс в воду и начал шептать имена. Прислушался, повторил... А затем отбежал, как мог быстро. Сгущался вечерний туман... Прожилки на валунах в сумраке синие, как вены... Днём нет.
На этих валунах, не на ближних к морю стоя, человек и дроид через минуту смотрели, как Гарольд шарит руками по берегу, как сгребает камни, давит их... Как пытается выброситься дальше... Не может... Камни жрёт...
«О, непреклонность Доминго! О, сладкая песня Фавор!..»
Обсудить зрелище не имелось возможности, рёв потрясал весь мыс до основания, нечленораздельный тогда. Гарольд заново научится на ноги подниматься, имя Сальвадора заново научится произносить... Пока он орал... И было очевидно, что эта глыба, эта туша поднимает бурю, что начинающееся беснование океана не стечение обстоятельств...
- Меня зовёт... - с грустным смешком успел произнести Сальвадор, когда подкинутый бивнями валун заскрипел на клыках, заткнул пасть невозможной гориллы. - Соскучился!.. А вроде и не дружили... Бедный парень.
Рёв заставил их отступить... Свет дроида притягивал взгляд монстра и тревожил его. Это что-то немыслимое... Сочетание безумия и целенаправленности ужаснуло бы кого угодно.
- Друг, дружочек, - пробормотал дроид, закрывая его и оттесняя прочь с побережья, - прости, что не верил вполне... Мы так далеки от подводного... Дружечка, но как же?.. Этой штуке думать нечем... Помнить есть чем, да, да... Мне, дроиду думать нечем, прости моё недоверие!.. Но, дружочек, он скоро выйдет на сушу...
- Наверняка, - небрежно добавил человек.
- Нет - точно!
Рёв Гарольда словно подпитывала разразившаяся буря, он выдох за выдохом раскатами обгонял человека и дроида, уходящих... Мелкие камни и булыжники полетели им в спины из разинутой пасти. На вдохе врывались в неё, стукались о бивни, о клыки... И снова били по плечам, сыпались на головы...
Через недолго время, когда у него станет лучше с дикцией, рёв Гарольда, единственное "Са-аль-ва-адо-оррр!.." обретёт такую силу зова, такую гипнотическую, приказующую силу, противостоять которой сможет лишь он - Сальвадор! Но не случайные путники на драконах...
После увиденного для дроида началось время терзаний и колебаний. Дроиды не уничтожают, ни то, что живое, ни псевдо-живое, ни вещи, запретные вещи, оружие, запретные Впечатления. Собирают их, прячут и хранят.
И прекращение дроида не есть прекращение его орбит. Сужение их, потеря части бывает обидна, может назваться пугающей перспективой. А полное прекращение... Там же некому пугаться! Обижаться, восстанавливаться из улитки, ждать воли... В конце концов, дроида можно восстановить в совершенстве, как автономного. Высшим он сделается сам, если пожелает. Конечно, это не будет лично тот дроид. Без без памяти, накопленных связей, суммы всех азимутов, контуров, и без решающего, приведшего к турниру... На турнирной же площади вообще нет азимута, есть только противник. Тем специфично-вне-нравственна она, и тем хороша! У кого есть и на площади, рискуют не выйти с неё. Чем азимут на турнире, лучше уж полное, до безоружности разоблачение.
Это там… А на земле - жуть океанская... А на континенте - люди... Песни их... Маленькая, очаровательная жадность их, поиски странноватых артефактов... Старые, новые друзья. Много людей... И Сальвадор, друг, человек...
Тот-Поворот не обращался тогда ни к тронам, ни к Фортуне. Сам, оправдывая своё имя, совершил тот поворот. Избрал и закончил его.
Так и получилось, что дроид вручил оружие человеку. Дроидское оружие. Собственно, нож.
Тот-Поворот под надуманным предлогом заимел улитку, грызущую Синие Скалы. Извлёк режущее, придумал рукоять...
Недопустимое действие. Дроид в руку, можно сказать, вложил оружие против чудовища Сальвадору, тоже чудовищу. До последнего дня Тот-Поворот надеялся рассмотреть Гарольда поближе, что-то другое увидеть в нём, выход какой-то найти.
Да поздно разглядывать, время действовать наступило. Резак оказался похож на скребок, на кастет закруглёнными краями, шире кисти руки.
Оружие было применено и успешно.
Гарольд вышел на берег, вволок, поднял на ноги свою тушу. Он был ещё неповоротлив... Но уже хитрей.
Где бродил? Нетрудно угадать. Место, некомфортное дроидам притягивает чудовищ, и Беспятый Дзонг Ача обитал неподалёку. Под тяжкой поступью Гарольда покачивались Горькие холмы, нипочём ему их соль разъедающая, в глотку ему бездонную шли и люди пролетающие низковато, и высоковато бегущие в ночных туманах тени, серьёзно, он не наклонялся. Он противоестественным, ненормальным движением потягивался, будто всё ещё старался выбросится из воды, захватить, заграбастать берег. Вначале сгорбившись, затем - раскатываясь вверх и вперёд, вырастая... Его, нечастый теперь, рёв разделился на надсадный рык и имя Сальвадора, чудовище приобретало разумность тени. Кто знает, вернулся бы на новой основе разум к нему вплоть до деталей прошлого?.. Не случилось узнать. И эпической битвы меж чудовищами не случилось.
Масштабы несоизмеримы. Сальвадор не струсил и не усомнился. Лишь это и требовалось от него. И не защитился.
Он вышел на яростное: "Сааа-аль-вааа-адоррр!.." Предстал, сжал покрепче оружие, аналога не имевшее в мире.
Был обнаружен...
За два шага настигнут…
И, простыми словами говоря, Гарольд откусил ему голову. Укусил. Верхними бивнями подбросил, нижними проткнул, прижал к земле и клыки сомкнулись на черепе. А Сальвадор распорол от горла до брюха вздыбленную, непробиваемую шкуру... Пока летел вниз...
Море выплеснулось на него… Ядовитое. Отравленное… Гарольд огромен. Шкура опала, упала на Сальвадора, мордой осталась на голове, под холмом вздыбленного меха скрыла тело. И клыки и бивни остались в голове... Человеку смертельные, но не чудовищу, они стали присущими тенями. Сальвадор не видел, не замечал… Жгла ядовитая слизь изнанки, вспышки в глазах, боль, боль, боль... В солёном до горечи озере под чёрным холмом...
Через некоторое время он смог встать. Выползти из-под шкуры.
Тут кроется ответ, как получилось, что миллионы лет сохранилось пролитое на Горьких холмах Впечатление Гарольда. Как получилось, что и доныне одержимые коллекционеры могут зачерпнуть его. Ничто не храниться столько?.. Верно, это не оно.
Вода Гарольда и есть - вода Гарольда. Корень его. Из чего состояло его внутреннее море? Из Впечатлений его несчастных жертв! Великое Море всё разъедает, дробит, перемешивает. Воедино сведёт Свободные Впечатления испаряющее тепло и роза ветров небесная. В облаках связными они возникнут и прольются опять. В Гарольде, закрытом море, со всех сторон закрытом, отобразились, задержались только страшные, последние мгновения, предсмертный ужас его жертв. Соответственно, и содержанием этих Впечатлений, однотипных, попросту одинаковых, являлся он сам. Некое совершенство, дважды им являлся... Его и зачерпывают безумцы с горькой солью вместе, чтобы сделать проклятый глоток... Бежать, как воды Гарольда...
Вспышки в глазах, действие яда, помутнение рассудка… Или правда дроиды?.. Много-много дроидов, подобных его другу. Тёплых, одинаковых... Они окружили одного, уводили... А он обернулся. Из-за тучи, чешуйчатой, внезапно возникшей за каждым из тёплых дроидов. Но этот, по центру, выглянул из-за дракона, кивнул и улыбнулся ему, как луч из рамы светлый: всё нормально, всё получилось, и не грусти.
Стеной Чёрных Драконов и оттеснилась, растаяла, восходя, стая тёплых дроидов. Чтоб не устроили свой танец, чтоб нарушитель до площади не сбежал. Этот турнир ему не выиграть.
Чёрные Драконы слились с небом, Сальвадор долго смотрел, как отдаляются тёмно-золотые, смугло-золотые созвездия дроидов, не поднявшись выше огоньков Туманного Моря дроидов, куда и ушли... И стало холодно, холодно как всегда. Только что он осознавал победу, и ему казалось, что всё хорошо, всё кончилось. Когда смотришь на что-то прекрасное, ведь нет тебя, а есть оно. С отвратительным другая история... И Сальвадор забылся, плюс отрава. Шкура пообкусала его, она не слабей воды Гарольда, прошла сквозь века и характер изнанки сохранила. Вреда от неё немного, но и не уничтожить, можно лишь прятать.
Сальвадор вспомнил про нож в руке, поднял осмотреть зеркальное голубое лезвие... И увидел себя в нём... Боль, разрывающую голову увидел в зеркальном, дроидском лезвии... Это даже не голова... Рёв Гарольда, страшный зов, рык его заглушён был бы воплем омерзения, отчаяния и ужаса! Рогатый всеми бивнями монстра, всеми его клыками!.. Клыки торчали сквозь проткнутые губы вперёд. Гарольд был огромен!.. От Сальвадора остались глаза, да и всё... Остальное - невыразимый кошмар... Тёплая, золотая улыбка дроида, тот свет, что скользнул по нему, раненому перед столетиями подводной тьмы... Нескоро Сальвадор выйдет на сушу. Но он выйдет! Слишком долго боролся, слишком ценил жизнь, чтобы сдаться.
Сальвадор-Джокер принял единственно верное решение, немедля уйти в Великое Море. Насколько возможно справиться с этими тенями там. Пусть священное, злое море само выберет, что сглодать до предела - его или проклятые, раздирающие ослепительной болью, тени. В лютом холоде водопадов забвения, где отбивают рассудок Морских Собак, он пребывал на силе воли. На одном своём мужестве. И встречал в океане этих собак, не уклонялся, авось откусят, отломят хоть часть... Всё, всё, что мог, он сделал, чтобы остаться человеком. Чтобы вернуться не в небо, так хоть на сушу... А когда-нибудь, может и в небо?.. Когда-то - Сальвадор. Отныне Джокер - ни там, ни тут.
Глава 118.
Карат объявился, наконец! И где пресловутое терпение Густава, день подождать?
Обнаружив приятеля в Пан-Квадрате, он подпрыгнул,
