умение восстанавливаться. И когда он подходил к крайнему домику хутора он уже чувствовал себя хорошо. На его призыв из дома вышла женщина средних лет, с удивлением разглядывающая Дмитрия. Дмитрий поздоровался, извинился перед женщиной, что оторвал её от дел и вежливо спросил о названии хутора. Женщина не отвечала, продолжая рассматривать Дмитрия с каким то странным интересом. “Быть может, я сильно испачкался при падении?” подумал Дмитрий, инстинктивно, отряхивая свой костюм, затем повторил свой вопрос. Женщина сказала, что хутор называется Морозовка, и что тут, в сорок девятом году, разрешили поселиться пяти семьям переселенцев из под Курска и они, за шесть лет построили эти пять домов. У Дмитрия потемнело в глазах, значит, сейчас не 1995год а 1955год, СЛЕДОВАТЕЛЬНО, В РЕЗУЛЬТАТЕ КАКОГО-ТО ПРИРОДНОГО КАТАКЛИЗМА, его перенесло на 40 лет в прошлое.
Его разум твердил ему, что этого не может быть, он решил ещё раз спросить у женщины какой сейчас год. Женщина, не переставая подозрительно смотреть на Дмитрия, подтвердила, что сейчас 1955 год и, что прошло два года после смерти товарища Сталина. Дмитрий был просто ошарашен, он не знал куда идти, что говорить, женщина почувствовала его состояние и начала пятиться назад, собираясь заорать во весь голос. Дмитрий понял это и решил отвлечь женщину от её желания орать, он выхватил из кармана мобильный телефон, направил его на женщину и рявкнул:” Молчать!!!” У женщины, вопль, который она собиралась издать, так и застрял в её горле. “Если, не хочешь иметь дело с МГБ, молчи и никому не говори, что видела меня, я пилот с секретного самолета, который потерпел аварию, покажи мне, только, где дорога на Одессу и забудь, что когда - либо видела меня, тебе все понятно?» Женщина, трясясь в ознобе, закивала головой и замахала рукой на юго-восток. Дмитрий попрощался с женщиной, отошел от дома, обошел хутор с севера и направился к дороге, которая вела в Одессу. Быстро темнело и, не прошло и пол часа, как на небе засверкали звезды. Было тихо и тепло, идти было легко и, через два часа, Дмитрий рассчитывал выйти на шоссе. Это была Старокиевская дорога, которая проходила через Балту. У Дмитрия, на слуху, была шоферская поговорка об этой дороге, она звучала в устах шоферов приблизительно так: “Балта, голта, каменный мост” – что это означало, никто объяснить не мог, может какие то особенности этой дороги, но раз там присутствовала Балта – ему это подходило, так как Балта находилась в нескольких километрах от г. Котовска где в 1955г проживала семья Дмитрия,- его отец, мать, сестра, и сам Дмитрий в 10-летнем возрасте.
Обойдя по дуге Морозовку, так назывался маленький хуторок, где у Дмитрия состоялся разговор с женщиной, он направился на юго-запад к Старокиевской дороге. Было уже темно, и Дмитрий решил заночевать в первом встречном стогу, благо температура воздуха не опускалась ниже 10 градусов по Цельсию, пройдя километра три, Дмитрий заметил большой стог сена на краю поля у самой посадки, которая создавала темный фон по краю поля. Только сейчас Дмитрий в полной мере оценил этот НАТОвский костюм, который ему купила его жена, он не выпускал тепло, в то же время тело не потело. Дмитрий устроился в стогу так, что он видел все, а его не было видно. Ему о многом необходимо было подумать, очень, многое проанализировать и попытаться найти выход из создавшейся ситуации. Ясно было одно, что в том месте у этой старой акации сошлись необходимые и достаточные условия, чтобы произошел провал во времени на сорок лет в прошлое, и та проплешина на земле у старой акации, являлось, как бы, порталом, через который и происходил этот провал. Дмитрий начал тщательно вспоминать все мелочи, все свои ощущения в момент и перед моментом, когда его всосало в этот энергетический портал, он вспомнил состояние атмосферы перед ударом молнии, наэлектризованность воздуха, и это странное гудение в районе проплешины у старой акации. Чтобы ничего не забыть, на клочке бумаги он записал все эти факторы. Дмитрий здорово пожалел, что в свое время плохо разобрался с теорией относительности Энштейна и, вообще, крепко подзабыл физику. Но тут, словно молния сверкнула у него в голове, он вспомнил, что в Котовске, над квартирой в которой жила их семья, жила семья Маркеловых. Старший сын у них окончил или заканчивал физмат в МГУ и должен был находиться у родителей в это время. Дмитрий слыхал разговор родителей Петра о том, что его за успехи в физике пригласили в аспирантуру МГУ без экзаменов, Петя, что-то открыл такое, что очень впечатлило ученый совет МГУ. В результате всех этих размышлений, вырисовался план выхода из создавшийся ситуации.
Дмитрий пробирается в Котовск, встречается с Петром, объясняет ему ситуацию и возможно, Пётр, как физик , поймет это явление и что-то подскажет Дмитрию, а быть может, даже, сможет помочь. Единственное, что Дмитрия пугало – это встреча с отцом, мамой, сестрой и с самим собой – десятилетним пацаном.
Он интуитивно чувствовал, что нельзя ни с кем из своих родных встречаться, а потом его осенило,- если он не помнит такой встречи, значит, ее не было, а как все было, ему придется пережить самому и, может быть, тем людям, которые ему будут помогать, либо мешать.
Дмитрий посмотрел на небо и в очередной раз подумал, что только в деревне небо напоминает иссиня черный бархат, на котором рассыпаны мириады звезд-бриллиантов. Ветра не было, воздух был теплый, и Дмитрий уснул. Спал он без сновидений, только какое- то тревожное чувство настораживало его, аж, до самого утра.
Проснулся он, около пяти утра, небо уже посерело и вот- вот взойдет солнце, Дмитрий ощутил сильное чувство голода, что предало его мыслям определенное направление. Он вынул все, что у него было в карманах и, грустно вздохнул, у него с собой был мобильный телефон производства компании LG, охотничий билет, удостоверение на право хранения и ношения оружия, в котором кроме его охотничьего ружья ТОЗ-34 был записан и пистолет Вальтер, доставшийся ему по наследству от отца и купюра в 10 гривен, случайно, оказавшаяся в кармане его НАТОвского костюма. Он даже не помнил, когда он мог туда положить деньги.
В общем, эта ревизия ничем утешить его не могла. Даже, если он доберется до
Котовска за двое суток, а добираться придется гораздо дольше, подумал он,
вопрос еды придется решать в любом случае, подножный корм – т.е. то, что
ему удастся собрать на полях и в посадках, вряд ли мог обеспечить его достаточными
силами для его пути.
Дмитрий выбрался из своей соломенной норы, в которой ему так хорошо спалось, и направился в сторону Старокиевского шоссе. Пройдя совсем немного, он увидал на краю
балочки, которая спускалась к лиману, еще один хуторок, который состоял из трех хат, возле каждой из хат был маленький стожок из соломы. Дмитрий подумал, что жители хуторка держат коров и, как бы в подтверждение его мыслей, он увидал женщину, лет
тридцати, которая доила корову, Дмитрий ощутил спазм в желудке, как только подумал
о молоке и его ноги, помимо его воли, понесли его к этому двору.
Женщина насторожилась когда он подошел, встала и посмотрела на него с любопытством. Она была высокой, стройной шатенкой с выгоревшими прядями волос, громадными зелеными глазами, высокой грудью. Если бы её приодеть да на подиум, любое жюри присудило бы ей корону Королевы красоты, - подумал Дмитрий.
Здравствуйте хозяйка,- поздоровался он,- будьте так ласкави, угостите кружечкой молочка, правда, заплатить мне за него нечем. Дмитрий решил не распространяться о том, кто он, и как сюда попал. Добрый день, поздоровалась женщина грудным мелодичным голосом, почекайте хвылынку я, вже, подоила Зорьку, зараз, отправлю её до стада, а вы пока проходьте у хату, сидайте на лавку та почекайте мэнэ. Спасибо хозяюшка,- ответил Дмитрий,- я тут вас подожду. Гаразд,- ответила женщина, и отвернулась к корове.
Она быстро промыла её вымя теплой водой, затем протерла его чистой белой тряпкой, открыла створку ворот и со словами: «”Иди, до своих подруг» - вывела корову за ворота, и, она сама, пошла на край хутора, где молоденький пастушонок – мальчишка лет двенадцати, собирал коров в стадо, чтобы гнать их на пастбище. Затем, жестом позвав Дмитрия за собой, женщина вошла в хату. Войдя за ней, Дмитрий через маленький коридорчик попал в большую квадратную комнату с деревянным полом, некрашеным, но очень чисто вымытым, в переднем углу светилась лампадка под какой то иконой, посреди комнаты стоял большой стол, покрытый светло-голубой скатертью с затейливыми вышивками и украинским орнаментом по краям.
По двум длинным сторонам стола, стояли две деревянные скамейки, покрытые ткаными дорожками, такие же дорожки были на полу, от входной двери до двери в смежную комнату, по-видимому, спальню. Слева, представляя собой стенку спальни правым боком, и выходя передней стенкой в комнату,- стояла большая русская печь с полатями на верху.
В доме было удивительно чисто, приятно пахло степным чабрецом и полынью. Весь вид дома, его атмосфера располагали к отдыху, аура дома, его расположение относительно энергетических решеток земли, давало уверенность, что восстановление человека в этом доме происходило быстро и полностью.
Хозяйка посадила Дмитрия за стол, отрезала ему каравай хлеба, подала блюдечко с мёдом и налила эмалированную кружку парного молока. В благодарность, Дмитрий смог только активно кивнуть головой, потому, что рот его был, уже, занят. Женщина присела напротив и с жалостью смотрела на то, как он ест, она, еще, два раза добавляла ему меда и молока, наконец, когда он наелся и начал многословно благодарить хозяйку, она двумя словами огорошила его наповал: «Это ты вчера напугал нашу Никитичну в Морозовке, она про тебя весь вечер, только и говорила, и, что одет ты не так, и разговор не такой, и много еще чего – в общем, клялась и божилась что ты шпион, одежда на тебе странная, на ней написано не по-русски. Хорошо, бабы подняли её на смех, мол, сильно ей известно какая сейчас у летчиков одежда и что на ней написано, а в правду, ты кто, зовут то тебя как?”
Дмитрий,- протянул он ей руку,- Дарья, ответила она с улыбкой. Скажи, Дашенька, твой муж не набьет мне бока за то, что я здесь рассиживаюсь да разговоры веду.
Нет у меня мужа, схоронила в прошлом году, успел он только хату поставить, а пожить в ней не успел, сильно раненый вернулся с войны, ему бы лечиться да отдыхать, а он не мог видеть, как мы без дома мыкаемся, положил все силы на дом и умер, Царствие ему Небесное. Царстве ему Небесное, – повторил Дмитрий, - нет пророка в своём отечестве, не ценит отечество людей, которые за него сражались не щадя живота своего. Но ничего, наступит время, каждому воздастся по заслугам, правда, когда это время придет, никто не знает, но добрые люди верят в это. Вот я с тобой, Дашенька, поговорил немного и чувствую, что хорошая ты женщина, добрая и умная, поэтому прошу тебя, не расспрашивай меня ни о чем. То, что со мной случилось я и сам осознать и понять не могу и вряд ли, кто-то сможет это понять. Одно я тебе скажу, я не шпион, хотя и одет в одежду, которую научаться люди
