оно – уже страшное непознанное вползает в тёмное пространство далёкой ушаховской деревни…
От неожиданно раздавшегося голоса женщина подпрыгнула в кресле и словно заледенела от холода тартара, вошедшего вслед за пришельцем, гремящим цепями.
- Это я – схиигумен Вермеер, - услышала она хрустяще скрипящий голос. – Я должен разсказать тебе… Слушай. Слушай, что я тебе буду говорить. Страшная тайна тяготит мою совесть. Я должен облегчить свою душу. Исповеди в монастыре не хранятся, поэтому поручаю тебе передать эту исповедь после моей смерти отцу Маркетону.
У женщины словно остановилось дыхание от ужаса. Волосы шевелились на голове.
- У Варраввы были твои метрики. Гаврюша – не твой сын. Это знает Розетта. Она исповедовалась в монастыре и всё рассказала о своих злодействах. Но ты даже представить себе не можешь, сколько я сам тебе лично сделал зла. Я должен облегчить свою душу.
Вермеер продолжал свои ледяные слова. А перед женщиной вставали страшные картины его повествования.
- Ты должна принести эту исповедь всем старцам и монахам. Гаврюша – исчадие. Его специально дали тебе в роддоме вместо убитого во чреве ребёнка. Он – сын цыганки и волка-шакала. Передай, что кто не поверит моей исповеди, тот получит долю моих мытарств, если я их не пройду из-за этого человека. Потому что я защищен схимой, - и это делает меня неуязвимым для врагов. Но при жизни я пользовался ею, чтобы делать зло и оставаться невидимым для настоящих молитвенников. Теперь же перед лицом Страшного Владыки трепещет сердце и душа моя. Да, я исповедую Господа моего Иисуса Христа. И так, как я сейчас трепещу, так же будут трепетать при жизни все, делающие тебе и твоему супругу зло. Я не скажу их имён. Но, если они не остановятся, я сам приду и заберу их за собой. Их много и они рядом. Но имена их знать тебе не полезно. Их знает Господь.
Женщина сидела, вдавившись в кресло. Ни жива, ни мертва. Ей казалось, что следом за этим ледяным существом в дом вползла чёрная медуза. Водянистая, холодно-мокрая, она шлёпала своими тягучими сопливыми отростками-щупальцами по стенам, полу, потолку. Она обмазывала тянущейся гнойной жидкостью шкаф, столы, стулья, окна, печку. Всё вокруг становилось отвратительным, липким и вонючим…
А скрипучий голос вещал…
- Я виноват перед тобой. Я – тайный последователь сатаны и защищал Гаврюшу от правосудия. О том, что я буду его помощником, его предупреждала Розетта в своих письмах ему в монастырь, когда вы поместили Гаврюшу на исправление. А Розетта созванивалась со своими руководителями и адептами. И в Стукино, и в Казанске. Здесь замешаны крупные фигуры, не простые наркодилеры. И крёстная Гаврюши – Найденька – имела связь по делам наркобизнеса через Казанск с Синаксирью и местными наркодельцами.
Гаврюшу собирались сделать наркобароном, так как связи настолько обширны, что охватывают весь мир. Это - мировое правительство. Будучи наркобароном, Гаврюша захватил бы весь мир.
Внезапно к женщине вернулись силы. Это была ненависть. Священная ненависть.
- Ах, ты, гадина! – вскричала она. – И ты ещё смеешь вползать в мой дом! Ты готовил убийцу мира?! Ты помогал растить чудовище, которое я просила связать железом, сковать, спрятать подальше от людей и не выпускать. Гадина!
Женщина поднялась с кресла и кулаками бросилась на привидение, уже не сдерживая себя, словно долго сдерживаемая боль наконец вырвалась наружу.
- Остановись, ведь я – всего лишь привидение, - пробормотал Вермеер.
- Ты – гадина! Проклятый гад!- кулаки проваливались в пустоту, но только так можно было хотя бы сейчас выразить свое негодование за те страшные испытания, которые пришлось пережить за последнее время. Вермеер замолчал. С трудом сдерживая свою ярость и задыхаясь от ненависти, женщина упала в кресло, убедившись в тщетности своего порыва.
- Гадина, гадина, гадина, - только повторяла она.
- У него есть отметка в виде родинок, - снова продолжил Вермеер. – И ещё чип вставлен в голову. Он – примитив сатурнион, то есть волк- шакал, обтянутый человеческой кожей. А внутри – демон-оборотень. Сам дьявол.
Вермеер отошёл в глубь комнаты, его образ вошёл в глиняную печку и пустые холодные глаза засверкали ледяным огнём из стенки печи. Женщина перекрестилась и, держа пальцы сложенными в крестное знамение, перекрестила ужасное существо. Оно на мгновение как бы всколыхнулось, но продолжало:
- Я пришёл не по своей воле. Я должен рассказать тебе это.В моменты смерти он выходит из тела и способен претвориться в другие тела, войти внутрь души человека насильно. Поэтому его готовили на роль антихриста. Для оживления мумифицированного тела в Новом Иерусалиме. Для этой цели готовили ВИЛа – Ленина, Мао и других жрецов. В кого он сам выберет войти.
Из печи потекла вода со льдистой крошкой.
- Для этого нужно окропление благородной кровью и жертва. Для этого выбрали вас. Но теперь это не нужно.
Помолчав, он добавил:
- Родившая его цыганка выпрыгнула из окна роддома. А принесли тебе кормить цыганёнка-волчонка в палату и дали тебе его на воспитание для того, чтобы в нужный момент ты не сопротивлялась. Чтобы помнила его маленького, на руках твоих лежащего, твоим молоком вскормленного. Его же истинная мать сейчас распевает ворованные песни и называет себя «королевой». Она клеймит позором матерей, отказавшихся от детей. Теперь ей это можно. Её зовут так же, как и тебя… За такое злодейство так отблагодарили её магриббинцы: они дали ей образ скоропреходящего успеха на сцене и земного благополучия. Но радость жизни у неё отнята, как и душа, которую она продала. А Гаврюша знал, что ты – не родная его мать. Поэтому, заранее приготовленный к иудину греху, он лелеял мечту мести, возмездия за своё нищенское детство, за твоё, ему не нужное воспитание и твои дурацкие жертвы благородства.
Женщина смотрела на него в упор и теперь молчала. Глаза её были полны слёз. А тот продолжал…
- Ты скажешь, что нет предела коварству и лицедейству? Этого предела, действительно, не было до той поры, пока ты не отказалась от Гаврюши и пока суд не лишил тебя материнства.
Вермеер стёк со стенки печи подобно гигантскому слизню и, подползая к женщине, изрёк:
- Ты зря переживаешь. Эдесса – твой родной город. Там твои корни. Об этом я говорил твоей свекрови. Да она, к сожалению, мало восприняла мои слова. Но это её дело. Исповедоваться ей надо, да вот священники сейчас сами по макушку в огне. Даже выше макушки.
Заглядывая в глаза женщине, поднявшись на уровень её роста, слизняк внимательно следил за выражением лица, покачивая уродливой тупой башкой.
- Одно все должны знать сейчас: Гаврюша теперь – никто! Потому что он потерял возможность иметь мать. И здесь суд сделал единственно спасительное для тебя дело: лишил материнских прав на этого парня.
Он снова качнул головой, из его тела пошли множиться наросты и опухоли.
- Теперь пусть все знают, что даже имея членство в сатанинской церкви, посвящение в колдуны седьмого поколения и прочие атрибуты, Гаврюша не имеет права на участие в коронации антихриста в день своего совершеннолетия. Он исключен тайным голосованием из майсонства в связи с этим. Также он лишён всех регалий колдуна седьмого поколения в связи с покаянием. Он не способен претендовать на роль наркобарона в связи с внутренними правилами того мира. Так что фактически он лишён всего.
Буквально на глазах Вермеер разбухал, вспучивался, вспенивался, при этом оставаясь ледяным, ненавистным и злобным. Внезапно его потрясло некое внутреннее волнение и он выдавил из себя такие слова:
- Перед лицом вечности исповедую Господа Иисуса Христа своим Богом. Следующие за мной должны быть Варравва и те, кто убил старца Иерона. Синаксирь трясёт и будет трясти, там будут умирать один за другим, так же и все, причастные к этому делу так или иначе. Все-е-е, все-е-е скованы одной цепью тартара, потому что дело на конец веков страшное.
Вермеер начал синеть, желтеть, зеленеть. Его цвет теперь напоминал цвет полуразложившегося трупа.
- Мне исповедовались наркоманы, уголовники-убийцы. Они рассказали, что давно ждут Гаврюшу и знают о нём. Отец его – серийный убийца-оборотень отбывал наказание в республике, а теперь его перевели заботливо в другой город – в Мухоянов и вывезли из республики. Он живёт в теле твоего киллера.
Урод захихикал. Женщина глядела на него широко раскрытыми от ужаса глазами.
- Это тот мистический узел, который разрублен лишением тебя родительских прав. Гаврюша знал, что ты ему не мать. Я же виноват в том, что готовил его к роли антихриста и помогал в деле уничтожения тебя и твоего супруга. Для этого было использовано много средств: от отравлений и покушений до диверсий в Москве, Краснодаре, Новороссийске, Сухуми, в Синаксири и Ушаховке. Теперь же за мной в тартар пойдут ваши гонители и потенциальные враги. Если не одумаются.
Красноватый отблеск скользнул по стенам комнаты. Чудовище оглянулось.
- Пора. Мне пора уходить. Знай, что Господь стёр о камень главу змия – это меня. А далее будет тело. Теперь, кто думал и делал, уйдёт за мной в преисподнюю, если хоть на йоту отступит от Бога Истинного – к сатане. Всякий, вредящий вам, теперь будет иметь долю со мною, как с предтечею антихриста. Лишь смерть может дать мне облегчение от той злобы, которая переполняет меня. Ведь я – майс-иссид – должен исповедовать Господа Иисуса Христа Богом Истинным перед вечностью, потому что теперь я точно знаю, что истинно Бог – Бог в Троице. И моя работа по разложению веры в Троицу была разбита простой верой русских людей.
Где-то закричали петухи. Сквозь закрытые шторы были видны сполохи от фар проезжающих ранних машин. Приближался разсвет. Голос духа начал дрожать, облик – размываться.
- Я должен уйти, но мне нужно закончить мою исповедь, -проговорил дух. - Лишь умерев, я понял величие Бога в Троице. Мои же подлые "подвиги" в недрах Христовой Церкви есть «подвиги» паразита, угрызающего тело и высасывающего кровь из человека. Я – коварный убийца. Подлец, изменник, злобный и коварный обольститель и душегуб. И это – тайное моё состояние, которое даже златозубый Серафей, мой духовник, не знает. И никто не знает. А имена я не скажу. Пусть со страхом ждут своей участи все, пусть отвечают за свои дела сами.
Его вспухшее до безобразия тело стало бледнеть.
- А имена их скажу только Богу. Да Он и Сам их знает.
Последние слова затихали вдалеке. Женщина, ошеломлённая страшным визитом, стояла посреди комнаты, прижав руки к груди и смотрела прямо перед собой. Светало.
Где-то раздался мощный взрыв… Земля заколыхалась под ногами. Испытания.
ПЕРЕДЕЛКИНО.
События после преждевременной кончины СССР развивались с катастрофической быстротой. Страны Азии, ранее присоединявшиеся к России, а ныне отделившиеся, стали объектом чьего-то повышенного внимания. Разработанные недра, фабрики и территория привлекали внимание национальных элит. Передел собственности, возможность воспользоваться чужими трудами и денежными вложениями могли разрешить затаённые мечты и проблемы "новых баев".
Но главное было не в этом. Намечалось возрождение древней империи
