вам п-паказал, чёрт вас дери, как безобразия н-нарушать! – погрозил старпом нетрезвому строю крепким указательным пальцем.
– И шило пьянствовать! – вставил бычок, громко крякнул и дёрнул плечами: – Гхэ-м!
– Да нам, товарищ капитан второго ранга, это и не надо показывать. Мы и сами знаем, как безобразия нарушать! – решил пошутить Казах-дизелист, осветив казарму бесконечно солнечной улыбкой. Но тут же получил от командования ответный тройной удар:
– Матрос Буркетбаев!
– Я!
– Три наряда вне очереди с отбыванием в изоляции на камбузе флотилии!
Дизелист Буркетбаев трагически сморщился:
– Есть три наряда на камбузе...
Старпом, словно опытный Испанский танцмейстер, ловко развернувшись на сто восемьдесят градусов, подошёл к противоположному строю, живыми ингредиентами которого были все моряки экипажа, кроме, разумеется, дембелей. Многозначительно помолчав, второе лицо после капитана корабля, неожиданно сделал известное, почти классическое заявление:
– Захожу это я н-намедни в тумбочку, – старпом посмотрел в упор на одного из подозреваемых, – И чего там в ней т-только нет! – и офицер начал со скрипом загибать свои узловатые пальцы: – Мыла нет, зубной щётки нет, станка для бритья – тоже нет! И чем же это, я вас спрашиваю, аспода адки, ваш молодняк чистит свои ч-чёртовы з-зубы?! Где шильно-мыльные принадлежности?! Где шило-мыло , я вас говорю?! Или у вас только шило в наличии есть, а мыла, п-панимаешь, нету?! – снова скаламбурил он и продолжил воспитательный процесс, не распыляя внимания на весёлый гул одобрения, прокатившийся по стройным рядам: – Далее – более. Отодвигаю я тумбочку, а там, понимаешь, пыль! Это што такое, я каво спрашиваю? Мухлюете, товарищи младшие матросы! (такого звания нет) А почему у вас, едрить-колотить, коечки смяты? Это так я должен порезать пальцы об уголок на одеяле?!
Кап два Дубовиков, снова крутнувшись, скользнул к качающемуся разлапистому строю дембелей.
– Разойдись, понимаешь, отсыпаться по коечкам! Товарищи алкоголики. А мы тут, как грица, покумекаем, што с вами дальше делать... И разбудите мне тут, панимаешь, д-дежурного по казарме, пусть зайдёт в как бы... эт-та, в кабинет... Это было его первое дежурство! И последнее. П-панимаешь!
Командиры быстро проследовали в кабинет, а Шаров – в сушилку, будить нетрезвого молодого мичмана Провалихина. Уже через пять минут красный, распаренный и помятый мичман в известном кабинете под грозный рык старпома, молча прощался с карьерой морского волка.
ДЕМОБИЛИЗАЦИЯ
Никогда и нигде ранее Сергей не встречал такой концентрации талантов, как во флоте. Это казалось парадоксом, явлением невероятным и неожиданным для человека, ничего подобного прежде не встречавшего. Музыканты, гитаристы, поэты, художники, прирождённые артисты, и просто коммуникабельные люди представляли собой морской щит державы. Таких друзей, как здесь, он не встречал ни до службы, и не встретит уже больше никогда... Сколько в них было харизмы, положительной энергетики, магии магнетизма, исходящих, казалось, от душевной чистоты... Почти в каждом из них было что-то удивительное и неповторимое.
А сколько подобных людей за время его службы промелькнуло перед его взглядом... Один такой "гений" повстречался ещё на пересыльной базе, в Красноярске. Новобранец по прозвищу Череп, полдня без остановки развлекал и веселил две сотни юнцов. Происходило это на призывном пункте, во время ожидания так называемых покупателей – страшных вербовщиков в военной форме. Гитара, песни, анекдоты, юмор, с импровизированными, выдуманными на ходу шутками... Его заводная кустарщина, наверное, сделала бы честь любому профессионалу! Призывники, не отходя, толпились возле юмориста, а хоровой хохот без конца и края на пять верст окрест сотрясал весенний сибирский воздух. Каждый считал за счастье перекинуться с ним парой слов или просто задеть его рукой. Его зажигательной энергии, жизнелюбия и талантов хватало на целый взвод! Подбор кадров для флота проводился тщательно, и случайно туда никто не попадал. Наверное, призывать предписывалось именно таких, общительных балагуров – корабль, напичканный современной техникой, подразумевал обслуживание своей высокой персоны способными, умеющими легко контактировать и творчески мыслить людьми. Так не обижайтесь после этого, господа офицеры, если увидите восседающего на коечке годка с гитарой в руках, да ещё и в рабочее время!
Какие таланты были обнаружены у него всемогущим военным божком местного значения? Резюме – ученик средней школы, допризывник Сергей Бобров до службы во флоте никакими способностями не отличался, дисциплиной не блистал, с гитарой в руках или на репетициях в драмкружках во время выделывания танцевальных па, обнаружен не был. Даже на родном заводе, где он после школы работал токарем, ни чем особо привлекательным не выделялся, и никаких одарённостей у него, товарищами по цеху замечено не было. Но проскользнула-таки пара-тройка интересных случаев в аннотации личного доисторического материализма будущего защитника Родины. Однажды ученик токаря С. Бобров выточил на токарном станке осколочную бомбу из чугунной болванки, и они с друзьями взорвали её под окнами цеха. Не из протеста или вредности, а просто так, из любопытства.
– Из принципа! – пояснил начальнику цеха его начитанный сообщник, большой любитель известных летучих фраз.
– А вот тебе моё ответное красное словцо, товарищ Бизонов, – отпарировал его выпад начальник, – Строгий выговор с занесением в личную карточку!
Как уже было сказано выше – пресловутый взрыв состоялся, часть стёкол из окон цеха вылетели, сонный обеденный народ проснулся и побледнел, цех взял горе-террориста на поруки, а товарищеский суд приговорил к дальнейшей трудовой деятельности в цехе. А перед призывом в армию они вдвоём с другом напились на вечерней смене и угнали цеховой трактор. Всего лишь для того, чтобы сгонять за следующей бутылкой. Подробности погромов и порч государственного имущества во время данного инцидента опускаются. При увольнении призывника из цеха – для прохождения срочной службы в рядах вэ-эм-эс, алчный до чужой популярности начальник цеха, жёстко отметил все эти боевые нюансы в его производственной характеристике. Когда военрук прочёл сие творение, его холёное лицо вытянулось так, словно оно было слеплено из вчерашнего теста. Разгневанный подполковник ткнул пальцем в сторону щуплого призывника, и гортанным голосом командующего домашней армией, выкрикнул фразу, на долгое время ставшую для Сергея камнем преткновения:
– Всех пьяниц на флот!!
Голый по пояс призывник испуганно вздрогнул, но, невзирая на присутствие высоких персон, сделал слабую попытку сопротивления:
– То есть, как на флот?! Товарищ подполковник, не-ет! Я же в погранцы готовился! Или в вэ-дэ-вэ...
– Всех пьяниц... яниц на флот!! – отдавалась в его ушах раздражающая короткая звуковая картинка, продолжая икать испорченным винилом, – ...на флот, на флот, ...от, ...от, ...от...
Спорить далее было глупо и бесполезно. Обиженный призывник, развернувшись без должного воинского этикета, вышел прочь... Позднее он уже никогда больше ни о чём не сожалел...
Но тогда, последняя роковая фраза преследовала его по пятам, цвета блёкли, пока, наконец, не исчезли совсем. Весь мир стал чёрно-белым. Время, остановившись, сжалось в одно бесконечное мгновение…
– На флот!
После медкомиссии друзья по несчастью – одноклассники и ребята из параллельных классов, шумной ватагой завалились в местный ресторан "Русь". Правда, несчастными никто из них не выглядел. Считалось дурным тоном унывать по поводу призыва в армию. Напротив, каждый из них старался блеснуть перед одногодками крутизной своей команды. Обмывая последнюю медкомиссию, они долго обсуждали насущную армейскую тему. Будущие бойцы без конца хвалились, по очереди рассказывая, кому какое счастье перепало. Кому – погранцы, а кому – ВДВ, кому – ВВС, а кому – ВМС, кому – ПВО, а кому – ничего!
Ночью неординарному человеку приснился креативный сон.
Неизвестный пирс... Спокойное синее море играет мелкими, частыми бурунами и они, не доходя до берега, разбиваются друг о друга. Возникшая рядом чёрная субмарина, без шума и всплеска исчезает под водой. Военрук, одетый в белую матросскую тройку, важно подходит к весеннему новобранцу и нежным девичьим голосом мурлычет ему на ухо тихие, напутственные слова:
– Дорогой Призывник, не бойся, окунись в воду. Там... хорошо!
Вдруг странный подполковник, будто дьявол, меняя лица, вертится в каком-то диком, бесшабашном танце, шумно подметая пыльный асфальт широкими клешами матросских брюк. Одетая на него форма ушита, как и положено по неписаным флотским канонам – в драбодан. Она трещит по швам и лопается на военруке, как на придурковатом переростке, напялившем на себя одежду, на несколько размеров меньше, чем положено. Его щёки, дрожа серым морозным студнем, находятся далеко за границей краёв маленькой бескозырки, которая непостижимым образом не сваливается с его затылка, маленького и голого, как младенческое колено.
Призывник, приложив руку к пустой голове, щучкой ныряет в воду, и от него, как от упавшего камня, по воде расходятся фиолетовые круги. Проходит всего несколько минут и Призывник уже, словно сказочный дядька Черномор с усами-не усами, а пухом под носом, выходит из пучины морской верхом на полосатом великане. Три каменных глыбы, коричневыми исполинами торчат из воды прямо на пирсе... Призывник, улыбаясь до ушей, молвит тихим голосом:
– Да! Я был там! Это то, что надо! Там я Родине хочу служить... жить... жить... жить! – повторяет гулкое жидкое эхо окончание фразы, словно бы предупреждая его о какой-то неведомой опасности. Внезапно субмарина снова всплывает. Корабль внушительных размеров возвышается высокой тёмной скалой над поверхностью воды, а с него, против всех законов физики, медленно, множеством водопадов, с низким басовым шумом скатываются потоки вод.
Вдруг неожиданно поднявшийся ветер гонит по морю свинцовые волны. Великан с шипением растворяется в воздухе, а Призывник, барабаня костями по асфальту, неловко падает вниз. Подняв глаза к небу, он с удивлением видит, что вместо военрука перед ним стоит молодая, красивая дева... У девы на руках плачет грудной ребёнок. Лучистый нимб, преодолевая шумное дыхание ветра, расходится от неё во все стороны.
Дева, с мольбой в глазах, протягивает ребёнка Призывнику:
– Призывник! – говорит она, стеная, – Придётся нам воспитывать нашего мальца без...
Налетевший швальный ураган глушит её слова, и Призывник, словно камбузная скалка, покатившись по палубе, плюхается с пирса прямо в море. Неведомо откуда промелькнувший чёрт в майорских погонах, злотрусливо корчит ему страшные рожи, а затем исчезает в сизой дымке... Сцена темнеет и в небе яркими всполохами сверкают молнии.
– На флот!!! – фатальным громом с высоты небес звучит резкая и громкая фраза.
Сергей проснулся на своей постели, мокрый от горячего солёного пота. Спокойно поднялся, сел на край застеленной софы. Немного посидев с закрытыми глазами, он зарычал, как большой Сибирский кот и снова рухнул головой на подушку.
Прошло почти две
