Контрольная глубина

обывателя, как все мы знаем, чудесным образом настроено преимущественно на телевизионные частоты. Иначе говоря, его мозг – это жертва волшебной коробки под названием телевизор. Или уличного сарафанного радио.
Бог с ними, с обывателями. Наши верные сигнализаторы беды, предвестники фатальных бурь и штормов побывали буквально везде и перепробовали почти все экстремальные профессии. Первым делом, ещё много веков назад, многие из них стали моряками. Затем – шахтёрами, шофёрами, лётчиками, поварами и даже, наверное, космонавтами. Правда, точно не знаю, летали ли они на Луну. Если нет – то, вероятно, это всего лишь вопрос времени...





ПРОДОЛЖЕНИЕ АВТОНОМКИ. МОЛОДОЙ НЕЗДОРОВЫЙ СОН


                                                           Я не спал! Я просто длинно моргнул!

                                                                                   Матрос Синепупкин


Когда в дальнем походе всё идёт, как положено, чего греха таить, жизнь и служба начинают казаться скучными и однообразными. Но я не сказал, что служба скучна для молодых бойцов! Для них автономка проходит на одном дыхании – старослужащие матросы и офицеры так насыщают их жизнь различными интересными событиями,  что как говорится – мама не горюй! Профилактические работы, приборки, учения, плановые ремонты, внеочередные вахты разноцветным калейдоскопом мелькают перед глазами, сжимая поход в одну мизерную, едва уловимую вспышку времени.
Ну а чего же годки, чего же дембеля? Ведь для их закалённых тел и умов всё это привычно и просто, как дважды два. Суровыми морскими буднями их не удивишь. Правда... можно озадачиться созданием дембельского чудо-альбома со вкраплениями фотографий братьев-подводников, который впоследствии прочно и навсегда войдёт в ранг домашних реликвий и раритетов, став одной из главных достопримечательностей семейного дома-музея. Можно развлечься уборками трюмов, тренировками и добавочными боевыми учениями, организуя их в среде молодых бойцов. А можно немного нарушить дисциплину. Например, натырить с помощью корыстного провизионщика Раздыряйко чего-нибудь вкусненького и одурманивающего мозги и, перетащив дефицитные товары в машину девятого, употребить всё это богатство внутрь. Вермут – такой чудесный и сказочный аперитив, мечта советского гурмана – чем не повод для выработки пары-тройки лишних граммов адреналина! Вещь, часто находящаяся за пределами мечтаний, ради постоянного доступа к которой, любой моряк готов рискнуть. А рискнув, снова спеть под гитару... в машинном отделении девятого отсека.

Такое раньше бывало. Экипажный исполнитель наотрез отказывался брать в руки гитару.
–  Что-то я сегодня не в голосе! – Сергей, для подтверждения своих слов, потрогал горло и слегка покашлял. На его спине выступил холодный пот. Акиф, этот дошлый "конферансьерж", этот талантливый рулевой, этот мастер на все руки... Тот, под чьим влиянием почти два года назад он начал осваивать хитрый шестиструнный инструмент. Он сейчас здесь! Да, задачка усложнилась – сегодня народу больше, чем обычно. Кроме турбинистов, собрались годки со всех боевых частей. Не-ет, уж лучше я выжду время и, когда никто не будет ожидать, ударю звонким аккордом по нервам...
–  Да не заморачивайся ты, – шепнул ему Оськин, желая поддержать друга, – Акиф, по сути, кроме одной песни ничего больше не знает!
Бобров, вздрогнув от звуков голоса Олега, мгновенно вынырнул из волны ментальных завихрений.
–  Да пусть поёт!  Не всё ж мне... – тоже шёпотом ответил он, оправдываясь и наивно полагая, что кроме Олега его никто не слышит. Но всё было с точностью до наоборот. Оськин настойчиво продолжал колебать тяжёлый отсечный воздух, пытаясь что-то доказать другу, совершенно не слушая, что тот отвечает. А вот остальные...
–  Всеобщее презрение!  – проявил инициативу Шаров, ткнув пальцем в сторону отлынивающего певца.
–  У-у-у, с-сука! – без особых эмоций, стандартно выкрикнули все до единого участника аперитивной посиделки и традиционно, но без огонька рассмеялись.
Сергей, нисколько не обидевшись, отмахнулся и хрипло произнёс:
–  Да ну вас! Давай, Акиф, пой уже! А ты, Шарик, не обольщайся, сегодня ты тоже не избежишь этой участи! В смысле, следующая песенка будет за тобой...

Главный корабельный старшина  Акифеев, в очередной сотый раз за свою службу, помпезно согласился исполнить свою любимую песню об армии. Подогретый всеобщим вниманием и просьбами, он задрал нос кверху и дал к песне громкий разъяснительный комментарий:
–  Представляю аудитории – переделанный хит Красноярской рок-группы! Итак, прошу любить и жаловать – Девятый район – Полковник Дубови-ик!! – крикнул он, держа в руках переходящий  ценный приз – всё ту же потертую, исцарапанную гитару.
Акифеев, будучи прекрасным гитаристом, всегда при этом оставался певцом одной песни; почти за три года службы никто из его уст никакой другой вещи ни разу не слыхивал, и услышать уже не надеялся. Однако на качество исполнения этот печальный факт никак не влиял. Напротив – чем больше упрямый старшина её шлифовал, тем более стильно она у него выходила. И без сомнения, душевность его сочного вокала со временем стала достойна первоисточника. Никто так и не смог понять, почему с такими данными странный музыкант никогда не брался за другие песни. Правда, проскочил однажды злой слушок, что прочие вокальные композиции у рулевого попросту не получаются. Но обсуждать эту тему он очень не любил! Уговоры спеть что-либо ещё, никогда не помогали и, как следствие, вели к конфликту. Проще говоря, можно было легко нарваться на грубость.
–  Давай, Акифеев, рули! – крикнул кто-то и, словно стартовым флажком махнул рукой.
Гитарист бойко ударил по струнам. Дребезжащий плавающий звук плохо отстроенного инструмента поплыл по отсеку. Нетерпеливо оттарабанив проигрыш, гордый старшина взорвал свои голосовые связки низким хрипловатым певучим басом:


Шаго-ом: марш!
Песню запее-вай!
Заместитель, вашу мать,
Хватит лекции читать...
Приказ понятен напрямик -
Есть! Полковник Дубовик!
Сейчас покрасим всю траву,
А тот, кто против – на губу!
Приказ понятен напрямик -
Есть! Полковник Дубовик! -


Повеселевшие моряки хором выкрикивали тематически переделанный текст песни, и смешная смысловая каша густой вязкой массой быстро текла по пайолам:


Мы здесь три года без любви
И без алкоголя...
Зовут нас просто моряки,
Мы не вольны в море,
И нам понятна с пары слов
Суть военного закона:
Чем больше под водой дубов,
Тем крепче наша оборона!


Всем апокалиптически, до боли в груди нравилось сие простое, душевное произведение. Никого совсем не интересовало, что основу его составляют всего лишь три ключевых аккорда, гоняемых по кругу умелой жилистой рукой. Три аккорда, составляющих хитрый музыкальный треугольник. Три аккорда, добавляющих в композицию медитативной перчинки. Три аккорда, вечных и неистребимых, великих и могучих, как начало света. Три аккорда. Ну и пусть, собственно, будут три, а не четыре, не два и не пять. Ведь всем им сегодня так этого не хватало.


...Тем крепче наша оборона!
На месте: стой!! Раз, два...


Началась очередная вахта, каких бывает множество в жизни любого моряка. Зевота, ещё одна близкая родственница старого лукавого Гипноса  уже овладевала душами матросов.  Страшная и коварная хищница, предательски нападающая только из-под тишка, ни на секунду не желала выпускать их из своих цепких и коварных объятий.
Надо думать, в принятии на грудь больших доз даже хорошего вина, есть не только плюсы: когда оно начинает выветриваться, до гнусности хочется спать. А монотонно звучащие механизмы играют в этом предательском деле отнюдь не последнюю роль...
Оськин, тщательно проверив параметры паровой системы, излазил всю машину и трюм в поисках какого-нибудь дополнительного рода деятельности. Очень не хотелось чувствовать себя сонным. Уж больно это было унизительно для годковского статуса.
–  Зёма, ты что-то потерял? – дружески улыбаясь, заинтересованно спросил его Бобров, – Битый час уже лазишь по машине!
–  Здесь что-то не так, – бормотал Олег, обращаясь как бы к самому себе. Он подвигал глазами вправо-влево, будто пытаясь раскрыть предполагаемое преступление. Его мозг судорожно анализировал возможные последствия чьих-то негативных действий. Оськин резко развернулся и продолжил поиски предмета икс.
–   Да что с тобой? – испугался за друга Сергей.
– Вот ответь мне, что за тайна скрывается в стенах этого металлического замка?! – вопросом на вопрос ответил Оськин, – Я чувствую – здесь есть какая-то неполадка или... физическая аномалия. Я чувствую, у меня – интуиция, – понизив голос почти до шёпота, загадочным тоном добавил он, глядя куда-то вдаль, сквозь своих собеседников. Мгновение спустя, новоявленный детектив уже бегом мчался к паровой бочке.
–  Вот бедолага, совсем свихнулся! После последнего поступления воды у него началась какая-то… паранойя! – немного побледнев, сказал Бобров Жанбырбекову, – Аварийные тревоги и соревнования по марафонскому плаванью с америкосами для него не прошли бесследно, – с некоторым сожалением заключил он.
–  А-а, – сипло протянул Жан и понимающе кивнул головой, – Понятно – крыша потёк.
Парни подсознательно понимали, что с Оськиным, конечно же, всё в порядке, не может он вот так просто взять и сойти с ума. Однако то самое, первое, субъективное навязчивое мнение друзей о рассудке своего сослуживца сохранялось ещё всего лишь пару минут. Засечём время.
Через пятнадцать секунд после слов Абдижаппара, Оськин выскочил из-за бочки, подбежал к друзьям и, светясь яркой, загадочной улыбкой, важно сложил руки за спиной. Невесть откуда взявшись, из грубого неотёсанного гиганта мутным светом подводных Химер полился вдруг поток околонаучного пафоса:
– Нашёл! – харизматично изрёк он, – Дорогие коллеги, сейчас вы станете свидетелями невероятнейшего явления в науке! Это редчайший, тяжёлый, но, невзирая на всё, очень интересный случай. Хочу вас уверить, и сразу упредить,  коллеги, что увиденное может ввергнуть вас в состояние мистического ужаса и шока. Поэтому вы должны быть готовы к худшему. Прошу! – Оськин сделал жест вежливости, пропуская вперед Боброва, Жанбырбекова и Солнцева. Ещё минута.
–  Видат его сильно вода залил... – оглядываясь, немного растерянно пробормотал Жан, – Может у него правда глук?
–  Ага, если это глюк то он, верно, очень большой. Нет, всё-таки Большой в последний раз шибко башкой о паровой клапан врезался! – выдвинул своё предположение Бобров, – И чего он там такое мог увидеть? Логово крысиного короля?
–   Господа, я всё слышу! Будьте терпеливы и взаимовежливы! И прошу вас, перестаньте, пожалуйста, перебирать варианты ответов! Всё равно у вас не получится угадать... о каком явлении идёт речь! – невозмутимо ответил им Оськин.
Все трое бойцов быстро переглянулись и двинулись далее.
Ещё пятнадцать секунд.
Заинтригованные и слегка растерянные коллеги, быстро дойдя до объекта, увидели довольно странное зрелище, далеко выходящее за грани простейшего восприятия. Оно оттого и было странным, что сразу осознать реальность такого явления было невозможно. Ещё тридцать секунд. Стоп, время! Ну, что я говорил – две минуты!
Перед ними, зажавшись