хватала за ноги, липла к снаряжению, подло шлёпаясь оттуда на казалось бы надёжную каменистую поверхность, превращая каждый шаг в игру с удачей - подскользнёшься, или нет? Упадешь, или удержишься?
Тут дождь был иным. Вместо оглушающих потоков, низвергающихся с небес под оглушающий аккомпанемент грома, зайгеррианский дождь негромко и весело шлёпал по широким листьям местных растений, создавая неприхотливую и приятную слуху мелодию. В неё гармонично вплетались звуки фауны, поскрипывание древесных стволов, шелест листвы и на самой границе слуха даже не слышался - нет, угадывался,- лихой посвист напоенного ароматами джунглей ветра. В довершение ко всему капли воды в лучах восходящего местного светила переливались всеми цветами радуги, посверкивая, словно драгоценные камни, которые клоны видели в украшениях богатых дам.
- Знаешь, - Блайз встал и стукнул по листу, вызвав небольшой водопад. - Мы когда с Ри на лайнере летели, там один пожилой корунай пел песню. Я тогда не совсем её понял, а вот сейчас дошло…
- И что он пел? - Чимбик вновь высунул руку, и сложил ладонь лодочкой.
- Он пел на родном языке. Мне Ри перевела. Сейчас… - Блайз уселся и процитировал:
- Я вижу синеву неба, и зеленую траву,
Я вижу белые облака в небе, что для тебя и для меня,
И говорю сам себе: “Как же прекрасен этот мир”...
Блайз прервался, кашлянул и продолжил:
- И ведь он прав - мир прекрасен.
- Наверное, он искренне любил жизнь, - задумчиво произнёс сержант, выливая набранную воду на землю.
- Кто?
- Тот корунай, - пояснил Чимбик, вытирая руку о бедренный щиток и обратился к сёстрам, не поворачивая головы:
- Мисс, если вы проголодались - еда на столе в комнате справа от входа. Правда, там одни консервы, но ничего, есть можно.
Близнецы ничего не ответили, просто молча сели напротив клонов, на торчащий из земли толстый корень какого-то местного растения, точно такое же, на котором сидели мужчины, и позволили редким каплям, долетавшим под естественный навес, касаться своих лиц.
- Когда мы летим на Корусант? - спустя несколько минут нарушила молчание Свитари.
- Через пять часов, - сержант повернул голову к полукровкам. - Мы… - он указал на Блайза, а потом на себя, - … летим на Тройной Ноль. Вы, - палец упёрся в сестёр, - куда пожелаете. Вот ваш корабль, - он кивнул на захваченный у тойдарианца транспортник, в рубке которого возился Дум, тщательно проверяющий все системы.
Как важно объяснил дроид - корабль хоть и новый, но проверить нужно, ибо если предыдущий владелец был собрат гаморреанца по разуму, то запросто мог ушатать судно в кратчайшие сроки. После чего электронный хам бесцеремонно выпроводил клонов из рубки и занялся работой.
Эйнджела повернула голову и некоторое время недоверчиво изучала клона, будто могла заглянуть под лицевую пластину его шлема.
- Вот так просто? - наконец спросила она. - Вы тащитесь за нами через половину галактики, а теперь говорите, что мы можем улететь куда и когда захотим?
- Да, - односложно ответил сержант.
Говорить что-то большее ему не хотелось, да и что он мог сказать? Что уже не уверен в правильности приказа, отданного генералом-джедаем? В наличие какой-то важной информации, которая стоила всех мучений, что они с братом невольно причинили этим полукровкам? В том, что Республика вообще стоит всего того, что клоны делают ради неё? Признаться, что и сам уже плохо понимает, чем отличается от тех рабов с оружием в руках, что продают на рынках Зайгеррии? Что впервые в жизни его решение кажется ему настолько правильным, что он готов нарушить прямой приказ? И что это для него не так мучительно, как мысль, что он больше никогда не увидит вновь Эйнджелу? Даже и как объяснить другому то, что сам едва понимаешь?
К его радости, Лорэй молчали и Чимбик уже начал верить в то, что сумеет обойтись без объяснений, когда Свитари всё же спросила:
- Почему?
“Потому что я хочу быть для твоей сестры тем героем из сказки” - мысленно ответил сержант.
- Это неважно, - вслух произнёс он. - Деньги мы вам отдадим, там достаточно чтобы обустроиться на новом месте. Дум - так зовут дроида - ваш пилот. Мой совет - уходите в пространство Республики, к Центральным мирам, там спокойно.
Вновь воцарилось молчание. Неловкий, странный разговор подобный заледеневшим под ветром струям воды. Хрупкий, полный острых режущих граней. Сколько Эйнджела ни силилась понять причины столь необычных чувств клонов, она терпела неудачу. И хоть Лорэй теперь были свободны и больше не зависели от клонов, эмпатка не могла просто пожать плечами, забыть и перевернуть страницу своей жизни. Кое что, вопреки здравому рассудку, не давало ей покоя и Эйнджела наконец решилась поднять глаза на Чимбика.
- Почему ты выбрал идти за снаряжением, а не за мной?
Она сама понимала, насколько нелепо это звучит. У клона была тысяча и одна причина поступить именно так, начиная от инструкций, которым тот следовал, и заканчивая простой мыслью о том, что воевать проще имея на руках всё необходимое оборудование. Но иррациональное чувство внутри требовало, чтобы он, вопреки всем разумным доводам и её же собственному совету, бросился тогда за ней.
Чимбик замялся, подбирая правильную формулировку и понимая, что от его ответа зависит дальнейшее отношение сестёр к нему и его брату. И если в отношении себя он был спокоен - ну, почти спокоен, - то упустить возможность дать Блайзу ещё один шанс, пусть и мизерный, вернуть расположение Свитари сержант не мог.
- Потому что иначе мы убили бы сотни, а может и тысячи наших братьев, - наконец сказал он и замолчал, ожидая реакции сестёр и ощущая, как от ожидания внутри все сворачивается в ледяной ком, словно не ответа ждёт, а сидит в окопе, ожидая налёта вражеских бомбардировщиков.
- Как? - растерянно спросила сбитая с толку Свитари. - Это же просто броня. Её должно быть полно там, где идут бои. Чем ваша такая особенная?
В ответ Чимбик постучал пальцем по виску.
- В шлем встроен тактический блок, мэм. Это такой армейский компьютер, который несёт множество информации. На поле боя мы постоянно переговариваемся, видим отметки свои и врага, наводим артиллерию и авиацию, он показывает наше физическое состояние и степень полученных повреждений… В общем, огромный массив информации. И очень важный. И всё закодировано. Если враг взломает наши коды, то сможет подделать сигнал “свой-чужой”, сможет слушать наши переговоры и наносить упреждающие удары, в общем, мы все будем как на ладони, бей на выбор. Поэтому, если солдат погибает, и его шлем берёт кто-то, не отозвавшийся на опознавательный сигнал, вся информация стирается, полностью. А наши шлемы попали в руки врага неповрежденными и вдобавок отключёнными, со всеми кодами и шифрами. Поэтому я решил сначала либо захватить, либо уничтожить их, а потом двигаться за Вами, мэм. И это я приказал Блайзу действовать со мной в паре, чтобы максимально увеличить шансы на успех.
Сёстры растерянно переглянулись. Они обе успели понять, что все клоны, в той или иной степени, были братьями. И дело было даже не в геноме, или общем предке, а в отношении друг к другу. Лорэй очень хорошо знали что такое забота о семье и теперь испытывали очень разные эмоции. Свитари чувствовала себя полной идиоткой за то, что не потрудилась прямо там выяснить почему Блайз сделал столь странный выбор, а в душе Эйнджелы наконец растаял ледяной ком обиды. Чимбик не предал её, он просто не мог поступить иначе. Он защищал семью.
- Ты говорил, что хочешь дезертировать и улететь с нами… - Свитари на мгновение запнулась, подняла голову и посмотрела на Блайза. - ... со мной. Ты можешь сделать это сейчас.
Она пыталась угадать, как сейчас выглядит лицо Блайза, скрытое лицевой пластиной шлема, но, в отличии от сестры, не могла ничего прочитать за бесстрастной маской, созданной прихотью неведомых конструкторов.
- Твой шанс, - тихо сказал сержант по внутришлемной связи.
- И что? - с горечью откликнулся Блайз.
В его душе сплелись в причудливый клубок надежда, недоверие, страх предательства и желание быть вместе с этой необыкновенной - да, странной, да, неверной, да, ветреной, - но в то же время такой желанной девушкой.
Клон выдержал паузу, справляясь со своими чувствами, а потом ответил Свитари:
- Это уже не имеет значения, мэм.
- Почему?
Вопреки ожиданиям, этот вопрос задала Эйнджела и прозвучал он совершенно обыденно, без драм и обид. Эмпатка чувствовала бушевавшую в душе Блайза бурю и действительно хотела понять причину.
- Я не умею врать, мэм, - объяснил тот. - Но вы уже нам не верите. Да и я вам, если честно. Простите.
Чимбик же сидел молча, любуясь Эйнджелой, освещенной лучами восходящего солнца. Почему-то сейчас она напомнила сержанту одну из тех картин, что висели в каюте лайнера, только ни один, даже самый талантливый художник, не мог передать то, что видел сержант. И ни мешковатая одежда, ни взъерошенные после сна волосы не могли испортить её очарования.
- И как это мешает тебе стать свободным? - спросила Свитари не споря по остальным пунктам заявления клона.
Она могла попытаться объяснить причину побега, рассказать что посчитала себя преданной и обманутой, но всё это могло подождать. Если Блайз мечтает о свободе, он должен понимать, насколько у неё много самых разнообразных граней.
- Или ты ожидал, что за пределами казармы мир полон искренних, честных и благородных людей, которым можно безоглядно верить? - продолжила она.
- Да, - честно признался Блайз. Оглянувшись на сержанта, он получил едва заметный разрешающий кивок и продолжил:
- Нас учили, что всё правильно. Все дружат, поддерживают друг друга, мы защищаем правое дело. А получилось… Не знаю. Мы хотели защитить вас - вы сбежали. Сепы - не уроды. Я поверил тебе - ты ушла. И кто гарантирует, что так не повторится? Что ты не предашь, не откажешься выслушать и понять, да просто не психанешь, и я не останусь один?
В книгах в подобных моментах героиня обычно бросалась на шею герою и клялась тому в любви и вечной преданности. Но и тут жизнь не была похожа на вымышленные рассказы. Свитари так и осталась сидеть на месте, пытливо глядя на Блайза.
- Никто не гарантирует, - согласилась она. - Как никто не гарантирует, что ты через неделю не пересмотришь свои взгляды на жизнь и не свинтишь, куда глаза глядят. Что тебя, меня, или всех нас разом не прирежут в каком-нибудь переулке, или не превратят в пепел бомбой - подарочком от разборок Республики и КНС. Что ты не свихнёшься от происходящего вокруг и не перестреляешь к ситхам окружающих тебя сумасшедших существ. Но с тем же успехом ты можешь прожить счастливую жизнь, со мной, или с кем-то из тысяч других женщин, будешь счастлив в какой-нибудь сельской глуши, или посреди мегаполиса, совершишь что-то великое, или просто будешь наслаждаться едой и выпивкой. Свобода - она такая: неопределённая, полная возможностей самого разного свойства. Как любил говорить один наш знакомый - в этой жизни гарантированы лишь смерть и налоги. И если уж ты решаешь, как жить дальше, то думай сразу о реальном мире, а не о книжной стране добрых феечек.
Блайз молчал. Чимбик слышал его напряжённое дыхание в наушниках и, кажется, понимал о чём тот думает. Обидно было слышать такое от женщины, которую успел полюбить, особенно после всего того,
С уважением, Андрей.