стала проливать свет на эту загадку: как ты понимаешь, она очень хотела остаться живой.
Ушли на разведку Кротовый Уж и Дикая Кошка. Долго их не было. А когда появились – усталые, пыльные, понурые, то сразу стало ясно: ничего они не нашли. Кротовый Уж Пседаксис спрятался в траве. Дикая Кошка Индилиза принялась медленно вылизывать поблёкшую шёрстку. Дюготаки всё-таки решился спросить:
– Ничего? Ничего? Совсем ничего? Но я так хочу есть и пить! Что же делать?!
Разведчики ему не ответили. Вдохнули и отвернулись. А крокодилам совсем худо от непривычки стало.
Тогда Клац-Коатль взмолился:
– Великий Баобаб-Исполин! Не дай нам погибнуть на долгожданной воле! Мы не стали кошельками, сумками и чемоданами, и нас не съели с кашей, так не допусти, чтоб мы не отдали своё последнее дыхание земле и всему, что в ней! Помоги нам, Великий Баобаб-Исполин… На тебя вся наша надежда…
И что ты думаешь? Что ты думаешь?! С неба посыпалась бледно-розовая крупа с приятным запахом.
Так как звери от жары широко открыли свои пасти, то крупа просыпалась прямо им в рот. Ох, и вкусная была та крупа, ты не представляешь, моя драгоценная жемчужинка!.. Нет, она не совсем сладкая. Сладкое даже для крокодилов вредно… Вот именно, дырки в зубах и боль в животе. Ты прекрасно всё понимаешь, моя рыбка, так что конфету, прости, я тебе не дам. Не обессудь.
Наелись крокодилы. Теперь бы в воду залезть, кожу остудить, напиться. А вокруг земля, трава, заросли кариоптериса и алоэ, и никакого пруда, никакого тебе бассейна, и никто тебя из шланга не польёт, как Смотритель Чикрак. Страшный и ужасный Смотритель Чикрак.
Снова взмолился Клац-Коатль:
– Не дай иссохнуть от жажды, Великий Баобаб-Исполин!..
Молил, молил – даже панцирь его побелел, – и вдруг собралась над зарослями, где прятались крокодилы, тяжёлая туча, пробухтела что-то громкое, невнятное, улыбками посверкала – и вдруг заплакала. Да не так, что кап да кап. Хлынули из неё слёзы водопадом. Всех крокодилов туча охладила и напоила. А потом просто долго накрапывала, что тоже было очень приятно.
Ночью беглецы покинули уютные заросли. Никто из прежде отставших их не догнал. Горюя о них, крокодилье племя пробиралось по бездорожью, по траве, по камням, по песку, по комочкам, по сухостою. Ой! – вскрикивали крокодилы. Ай! – вскрикивали они. Уй! – пищали. А впереди них – Клац-Коатль, чуявший направление, будто его кто-то вёл.
… Да, мой лебедёнок: наверное, это был Баобаб-Исполин. Кто ж ещё? Он вёл, а Клац-Коатль шёл за ним и вёл за собой остальных.
К утру крокодилы так вымотались, что уснули мёртвым сном в небольшом леске, перепутанном лианами, как паутиной. Пусть они пока спят, правда? А давай-ка вспомним про того, кого оставили позади, – кровожадного, лживого Смотрителе Чикраке.
Просыпаясь утром в обычное время, он думал, что его ждёт самый обыкновенный рабочий день, распорядок которого он знал по минутам. А ты знаешь свой день по минутам? Нет? Ну, попробуй научиться. Учёние хорошему всегда полезно.
Умылся Чикрак. Позавтракал. Оделся. Сварил огромный чан маисовой каши с витаминами и минералами. Тут и помощники подоспели кашу раскладывать по розовым пастям. Вышли с тяжёлыми тазами… и остолбенели. Тазы рухнули на плитки.
– Где же крокодилы?! – возопил Смотритель Чикрак. – Куда они подевались?! Что это?! Что это?! Что нам делать?! Мои кошельки! Мои сумки! Мои чемоданы! Мои туфли! Моя вилла в Бухте Двенадцати Островов?! Я ещё не заработал на неё всех денег!
Он бросился искать зверей, поскользнулся на маисовой каше с витаминами и минералами, проехался на животе до самой крокодиловой заводи и плюхнулся в воду. В ней, кстати, крокодилов тоже не видать. Ни одного! Помощники Смотрителя Чикрака засуетились, бросились вытаскивать босса на серые плитки берега. Смотритель Чикрак профыркался, прочихался, отпихнул помощников – мешаете, прочь!
Ну, тут, конечно, вопли, суета, беготня, кавардак, ругань, злые слёзы… Да, и такие бывают слёзы – злые.
Нашла, конечно, полиция открытые ворота и следы крокодилов. Только ночью над этими следами пролил обильный ливень, а потом до позднего утра накрапывал дождь, и земля впитала в себя всякое напоминание о былом. А на второй день вдруг несколько крокодилов почти нашлись.
Первый. В небольшом одноэтажном домике проснулся часов в десять или даже попозже некий строитель. Мурлыкая под нос песенку, он умылся, сварил себе маисовую кашку, отломил кусок маисовой лепёшки, выставил на стол, что стоял у него у окна. Он уже сел завтракать, когда увидел высунувшийся из-под кровати, с которой встал полчаса назад, гребенчатый крокодилий хвост. Грохнулся стул. Строителя сдуло ураганом на безопасную улицу. А там он запоздало завопил от страха:
– Крокодил! Крокодил! У меня под к-кроватью к-крокодил!!!
Пока он бегал, вопил, искал тех, кто бы выгнал хищника из его дома, крокодил выполз из комнаты и удрал.
Второй. По дороге ехали машины. Редко ехали, не густо. И вдруг на асфальт шагнул крокодил и лёг брюхом на трассу – аккурат посредине. Устал. Погреться решил. И пасть разинул широко: дышать свободно. И тут как раз машина с юго-севера… У, какая ты внимательная! Действительно, не бывает такого направления – «юго-север». Молодец! И ошибку заметила, и в сторонах света разбираешься. Ну, тогда, скажем… ехала машина с юго-востока. Пойдёт? Пойдёт! И едва не переехала уснувшему крокодилу хвост. Едва объехали. Едва, в общем, в аварию не попали! Пока очухались, пока машину осматривали – не поломалась ли, не поцарапалась; пока облегчённо вздыхали и с опаскою приближались к месту, где их чуть-чуть не сбил крокодил, – несостоявшийся «чемодан» исчез… Куда исчез? Насчёт этого я… э-э… не совсем в курсе. Но, уверена, он в полной безопасности на берегу влажного, тёплого болота.
Третий. Утренняя улица полна неожиданностей – это и ты знаешь, уважаемая моя школьница. Но увидеть возле продуктового магазина, спеша на работу и по дороге вознамерившись прикупить йогурт и мюсли, настоящего крокодила…! Ух-х! Зубастый ящер положил морду на ступеньку и очень медленно и жалобно моргал. Есть просил. Но никто не выносил ему пресной маисовой каши с витаминами и минералами. И даже чёрствой лепёшки… Лишь одна девочка (наверное, это была ты) положила неподалёку от нежданного гостя свой завтрак и улепетнула в школу. Подкрепившись, крокодил с фермы Хартенге уполз по добру, по здорову в неизвестном направлении…
Четвёртый. Этого «хартенга» нашли дети в игрушечном домике на дворовой площадке. Бедняга спал. Ребятишки притащили ему с кухонь целую кастрюлю маисовой каши. Учуяв во сне знакомый запах еды, он проснулся. Тут же подумал: неужели его поймали, арестовали, вернули на ферму, и Смотритель Чикрак принёс ему тазик с маисовой кашей, сдобренной порцией полезных витаминов и минералов?! Открыл глаза. Ничего не понял. Где он?!.. Ах, да. Точно. В маленьком домике в тенистом дворе, окружённом трёхэтажными домами. Он заполз в маленькое строение рано утром и уснул, утомлённый непривычной и сложной дорогой. А теперь уже полдень, и маленькие двуногие существа, похожие и не похожие (даже больше второе, чем первое) бросают ему в пасть маисовую кашу. Самую простую, без витаминов и минералов.
Наевшись, беглец из Хартенге клацнул зубами. Дети подпрыгнули от неожиданности и улепетнули, бросив на землю пустую кастрюлю. А крокодил вытащил себя из крохотного игрушечного домика и куда-то исчез.
Ну, и так далее, и тому подобное. Многие видели одиноких крокодилов на улицах, в кустах, на дорогах, на пляже, на пустыре, под ванной или под кроватью, в овражках и под деревьями, но никто не мог их поймать и отвезти на ферму к Смотрителю Чикраку. Как – почему? Потому что они про-па-да-ли в ни-ку-да! Представляешь?!
Смотритель Чикрак раздувал широкие толстые ноздри. Он мерил длинными тёмно-коричневыми ногами территорию фермы Хартенге, в который раз обшаривая закоулки, выбегая на дорогу и заглядывая во все кусты и высокие травяные заросли. Нет нигде его страшных питомцев. Нет! Разбрелись по Зимбардии его сумки, чемоданы, ремешки, кошельки и мужские шляпы, кто куда. И даже тех, кто во время ночного побега оказался вблизи людей, не смогли поймать.
Стиснул Смотритель Чикрак челюсти – будто клещи сжал изо всех сил. Достал любимый мачете, смазанное ружьё и патроны. Зачем, спрашивается? А вот зачем… Да, да, моя сообразительная птичка, ты угадала: Смотритель Чикрак очень обозлился и решил поймать дерзких беглецов и немедленно – не-мед-лен-но! – пустить их на сумки, чемоданы ремешки, кошельки и мужские шляпы. Он так за ними ухаживал, так заботился, так старался, чтобы крокодилы пожили подольше, а они… они…! Никакой благодарности! Стали его помощники отговаривать, пугать трудностями: зноем, голодом, жаждой, малярийными комарами, мухами цеце, всякою заразою, копытами, рогами, когтями и зубами. А Смотритель Чикрак молчит, челюсти сжимает и в дальнюю дорогу собирается. Наконец, отворил он ворота и двинулся вперёд. А с помощниками своими даже не попрощался. И рукой не махнул. Да.
Встречались ему на пути сперва пыль да миражи, камни да чьи-то сны. Ни следа, ни полследа, ни четверть следа, ни намёка на след. Словно взлетело крокодилье племя и обосновалось на грозовом облаке. А то и на безжизненной Луне… Почему ты считаешь, что на Луне никто не живёт? А лунные кроты и лунные суррикаты? Кто, по-твоему, вырыл на ней кратеры? Кто насыпал огромные горы? Это они – кроты и суррикаты.
Так. Кажется, мы отвлеклись. Ладно. Вернёмся в Зимбардию. Там, знаешь, очень тепло. Теплее, чем нашим уральским летом: у нас-то нынче едва-едва до плюс четырнадцати доходит, а в Зимбардии весь год ниже двадцати пяти по Цельсию не бывает. Тёплая страна. И чудесами дышит. Надо лишь суметь их разглядеть. Что значит – не чудесная страна? Почему это? Из-за кошельков и чемоданов, обтянутых ценной крокодильей кожей? Не знаю, мой славный любопытный бурундучок… Смотритель Чикрак мне об этом, увы, не доложил.
Шёл он день, шёл другой, прижав нос к земле, слушая звуки, напрягая глаза. На третий день увидел след: будто бревно тащили, а с обеих сторон его – многопалые лапы. Раздул Смотритель Чикрак ноздри. Дыхание затаил. Ступал тихо-тихо, и вот незамеченным подкрался к длинному узкому овражку. Заглянул – сощурился. Ноздри раздул – ружьё вынул, затвор передёрнул, пулю пустил, и не куда-нибудь, а прямо в цель. Хмыкнул торжествующе. Там же, в длинном узком овражке, снял с крокодила кожу. А это был тот самый, первый, что забрался под кровать строителя. Смотритель Чикрак разделал мясо на кусочки. Засолил крепко, чтобы сохранилось. Высушил на жаре, в мешок затолкал, схоронил в укромном месте: на обратном пути заберёт. Дальше двинулся.
Шёл он день, шёл другой, прижав нос к земле, слушая звуки навострённым ухом, напрягая отличное своё стопроцентное зрение. На четвёртый день увидел след: будто бревно с многопалыми лапами тащили. Раздул ноздри Смотритель Чикрак. Дыхание затаил. Ступил тихо-тихо. И незамеченным подкрался к мокрой копне болотной травы. Пригляделся, прищурился. Ноздри раздул, ружьё пристроил – ба-бах! И хмыкнул торжествующе. Узкая длинная голова дёрнулась и замерла. Осталось только добычу освежевать, засолить, высушить, спрятать в недоступности от воров, зверей и
