шьют одежду и не готовят рагу.
– И цикад не жарят на открытом огне, – облегчённо вздохнула Цива-Цай.
– И не фаршируют змей, – так же облегчённо вздохнул Пседаксис. – Ну, скажем… лишь нам троим безопасна дорога через городок крокодильих голов. А всем вам, без исключения, Клац-Коатль, туда соваться ни в коем случае нельзя. Схватят.
– Убьют, – добавила Дикая Кошка Индилиза.
– Шкуру снимут, – добавила Цива-Цай.
– А остальное скушают, – добавил Кротовый Уж Пседаксис.
Клац-Коатль поблагодарил друзей и задумался. Конечно, задумался: голова-то у него есть, как ты думаешь? А в ней есть то, чем думают. Так вот, он задумался: как же им Лягушечье Колено, самую крутую вершину Зимбардии, преодолеть? А ведь впереди их ждёт Великая Бурая Река Тиритофа, её самая извилистая Извилина и Баобаб Исполин Великий Господин, всем живым тварям на свете, и крокодилам в том числе.
А Смотритель Чикрак уже близко. Нос его широкий раздувается, губы кривит хищные торжество: ох, близко его добыча, ох, близко! Скоро он собственными глазами увидит сбежавших «хартенгов» и своего главного, уникального золотого крокодила Клац-Коатля. Его-то он не убьёт. Его-то он вернёт на ферму невредимым. Его шкура драгоценнее очень, очень многих! Пусть растёт, пусть здоровеет. Чем Клац-Коатль больше, тем у него шкура шире и длиннее. Так же? Так. Поэтому ждёт Клац-Коатля долгая-долгая жизнь – пока совсем не вырастет.
Последний ночной привал. Утром Смотритель Чикрак подготовил своё вооружение, подкрепился и сунул нос к земле: где вы, драгоценные следы шестидесяти оставшихся в живых крокодилов. А было их – сто два. Помнишь?
Смотритель Чикрак недолго пробирался по траве, среди кустарника и лиан, оплетающих деревья. Вдруг он остановился и торжествующе вскрикнул:
– Ага! Вот вы и попались, мои зубастые твари! Привет, привет! Идите ко мне, все до одного! Пригнать вас обратно я не могу, зато принесу ваши выделанные шкуры и продам так выгодно, что заполню ферму Хартенге новыми уродцами!
Он ступал тихо, смотрел зорко, нюхал чутко – и…
Так. Погоди. Наперёд надо тебе рассказать, что же решил Клац-Коатль, узнав о том, что обойти Лягушечье Колено так просто не удастся.
– Нам придётся карабкаться в гору! – громко сказал он и клацнул зубами. – Иного пути нет, если мы хотим жить на Извилине Бурой Реки Тиритофы под сенью Великого Баобаба Исполина, Доброго Господина всем крокодилам…
Карабкаться в гору?! Крокодилам?! Разве это возможно?!
– Сам карабкайся в свою гору! – с вызовом выкрикнул самый бронзовый крокодил по имени Дюготаки. – Мы всюду следовали за тобой, и вот ты привёл нас в тупик, и нам отовсюду грозит мучительная смерть: от людей в городке, от Смотрителя Чикрака… Ведь он, наверняка, ищёт нас, чтобы отомстить. А теперь ещё и Лягушечье Колено! Где видел ты крокодилов, шествующих по горам, подобно облакам?!
Крокодилы закивали, соглашаясь с возмутителем Дюготаки.
– Ну… скажем, я не видел, но увижу! – с уверенностью заявил Кротовый Уж Пседаксис.
– Н-мяу! Убеждена, что об этом путешествии сложат героическую, н-мяу, легенду! – промурлыкала Дикая Кошка Индилиза.
– Вообще, крокодилы по горам, конечно, не лазят, – рассудила Цикада Цива-Цай. – Это научный факт. Никто никогда не видел крокодила на вершинах. Но, во-первых, сворачивать некуда, поворачивать – смерть. Во-вторых, это будет настоящее, уникальное восхождение! Это будет настоящий, уникальный подвиг в роду крокодилов! Двойная польза! А вы сомневаетесь! Я лично вас не понимаю!
Крокодил Дюготаки раздражённо фыркнул:
– А, может, мы не готовы к подвигу! Может, не наше это дело, не крокодилье! А если наша цель – украшать своей кожей людей и кормить их своей плотью? Почему вам не приходила в голову такая мысль? Почему вам сразу понадобилось бежать прочь, подвергаясь не меньшей опасности, чем на ферме? «Хартенги»! слушайте меня! Повернём обратно! Вернёмся на ферму! Смотритель Чикрак с ликованием примет нас в родные стены! Мы будем лежать в заводи, зевать и поедать маисовую кашу с витаминами и минералами! И никаких походов! Только отдых! Поверьте, на ферме каждый раз из нас проживёт дольше, чем на воле! Не нужны никакие подвиги, никакие легенды! Мы – просто зимбардийские крокодилы, а не герои. Герои, между прочим, всегда гибнут.
– Вообще-то, не всегда, – вставила Цикада Цива-Цай, но её не многие услышали.
Крокодилы засомневались и начали оглядываться назад. Дюготаки потёр бы лапы, если б они были подлиннее. Но лапы коротки. Дюготаки злорадно ухмыльнулся. Кажется, он метит в лидеры! То есть, в вожди. Вождь – это тот, кто водит. Разве ты не знаешь, мадемуазель Косички С Бантиками?.. Нет, думаю, если ты ведёшь за собою гусеницу из детворы – твоих друзей, подружек и просто знакомых, вряд ли ты вождь. Тут надо знать, куда идёшь, зачем, почему, кого ведёшь, и что будет впереди. И ещё не забывай об ответственности. Тогда ты по праву назовёшься вождём, моя розовая роза!..
Крокодилы сгрудились вокруг Дюготаки. Они переступали лапами, поднимали вверх морды, клацали зубами, медленно моргали жёлтыми глазами.
Клац-Коатль встал напротив Дюготаки нос к носу.
– Ты предлагаешь ужасную болезненную смерть. Смерть, которую каждый будет желать другому! – сурово клацнул он бело-розовой пастью. – Нет в ней ни доблести, ни чести, ни жертвенности. Только трусость. А я предлагаю – ЖИЗНЬ! Мы преодолеем гору. Мы пройдём по её вершине и спустимся в долину, закрытую дл людей. В ней владычествуют радость, свет, доброта. Мы никогда не умрём на излучине Бурой Реки Тиритофы. Великий Баобаб вознаградит нас за лишения и боль своею кроткой любовью. Никто не погибнет! Говорю вам: никто не погибнет, если мы взойдём на вершину Лягушечьего Колена. Я знаю это. Чувствую всем существом.
Жёлтые глаза крокодилов засверкали героическими солнышками. Они решительно сгрудились вокруг Клац-Коатля, бросив Дюготаки одного. Они стояли крепко на земле, подняв морды к вершине горы, и вдруг все, как один, звонко клацнули зубами. Получился как гром.
И его услышал Смотритель Чикрак. Он задрал голову к Лягушечьему Колену.
– Вот вы где, мои драгоценные! Вот вы где… Никуда не уходите, я иду к вам. Я скоро.
А Дюготаки так разозлился, что наступил на Клац-Коатля, чтобы разодрать на мелкие кусочки. Нет-нет, не волнуйся так! Клац-Коатль – сильный зверь, ловкий. Ведь это он вёл через разные препятствия пятьдесят девять крокодилов, а не Дюготаки. Ты совершенно права, моя фиалочка. Дюготаки сильно позавидовал Клац-Коатлю, вот и стал злиться. Ужасно, правда?
Они сцепились. Они катались по земле, по камням, по водам холодного ручья, врезались в кусты и в толстые стволы деревьев. Они били друг друга хвостами, кусали зубами, царапали когтями. Израненные, они бились до последнего. Друзья Клац-Коатля не находили себе места. Сердечки их колотились. Дыхание прерывалось. Эх, были б у них клыки, когти, яд – они ринулись бы на помощь. Но у них были нестрашные для крокодильего панциря когти и зубы, и совсем не было яда…
Пока Клац-Коатль сражался с Дюготаки, Смотритель Чикрак подкрался к беглецам и нежно вынул ружьё, чтоб оно не звякнуло, зарядил его ещё нежнее (ведь у крокодилов отличнейший слух) и прицелился. Никто не обратил внимания на звук выстрела – такой громкий, будто молот изо всех сил опустился на толстый безмятежный камень.
Один из крокодилов дёрнулся и уронил морду в рваную траву. Смотритель Чикрак снова прицелился. Молот о камень – и второй зверь ткнулся мордой в холод ручья. Вздрогнул Клац-Коатль. Он почувствовал гибель сородичей, и боль потерь изрезала его сердце. Изо всех сил он ударил окровавленным хвостом по Дюготаки и свалил его на твёрдость камней. Дюготаки больше не смог пошевелиться. Он только часто дышал и медленно моргал жёлтыми глазами. Раны на теле Клац-Коатля истощали его, но крокодил не думал сдаваться. Он крикнул:
– Вперёд, на гору! За мной! Позади нас – смерть! Там враг, который истребляет нас! Цива-Цай, разведай, где прячется Смотритель Чикрак! Индилиза, замети ему глаза! Пседаксис, запутай его ноги!
Друзья рванулись навстречу опасности, а белый крокодил с окровавленными боками пополз вверх. И, конечно, все последовали за ним. Как можно не последовать за героем?!
Они карабкались и карабкались, подставляя плечи друг другу, видя перед собой белое, с кровавыми подтёками, узкое тело Клац-Коатля и находили в себе мужество и возможности взбираться на гору.
А Смотритель Чикрак пробирался вслед за ними и отстреливал тех, кто отставал. Он ухмылялся торжествующе, сдирал с погибших крокодилов шкуру, распяливал на ветках, остальное бросал и шёл за следующей жертвой. Добил он и Дюготаки, который пытался спрятаться среди толстых шершавых камней.
Индилиза, Пседаксис и Цива-Цай изобретательно мешали Смотрителю Чикраку продвигаться вперёд и стрелять. Из-за них он несколько раз промахнулся, а несколько крокодилов живыми и невредимыми продолжали своё восхождение на Лягушечье Колено.
Клац-Коатль гибель каждого крокодила ощущал как болезненный удар. Но ему надо было вывести сородичей на вершину Лягушечьего Колена, и он не оглядывался. Последний шаг – и белый крокодил стоит на вершине и подзадоривает:
– Ещё немного! Ещё чуть-чуть! Последний шаг – он трудный самый! Сделайте его, и вы победили!
… Да-да, мой музыкальный гений, есть такая военная песня у нас в России. Удивительная песня. Про последний бой, в котором погибнут многие, и погибнут за миг до окончательной победы… Я с тобой полностью в согласии: это обидно. Очень. Но не было бы последнего боя, и победа бы ускользнула. И тогда не обида. Тогда – полная катастрофа. Согласна?
Оставшиеся в живых крокодилы одолели последний шаг и оказались на самой верхней точке Колена Лягушечьей горы. Перевели дух – и огляделись. Какая красота открылась им? Просторные волны гор в белой дымке облаков. Лазурное небо, а в нём плывут острокрылые, ширококрылые птицы, мелькают быстрые мелкие пичужки. Зелёные леса. А меж деревьев проблёскивает широкая река. И цвет у неё бурый. И, кажется, совсем недалеко от Лягушечьего Колена высится на извилине той широкой реки громадное Дерево – всем деревьям Праотец и Господин. А все лужайки возле него усыпаны драгоценными камнями.
– Баобаб… – прошептал Клац-Коатль. – Бурая Река Тиритофа. Мы спаслись…
– Рано торжествуешь, зубастая ящерица! – услышали вдруг крокодилы громкий злорадный голос и обернулись.
Чуть ниже от них по склону стоял, опершись на палку, чёрный Смотритель Чикрак. В правой руке он держал наготове ружьё.
– Наконец-то я настиг вас! – говорил Смотритель Чикрак. – Особенно тебя, Жёлтый… Здорово ты посветлел! И это здорово! За тебя много денег выручу!.. Кстати, о твоих друзьях, которых ты послал мне мешать. Цикаду я раздавил каблуком. Кротового Ужа я разорвал надвое, а Дикой Кошке разбил голову. Теперь, Клац-Коатль, последний бой.
– Последняя битва, – прошептал Клац-Коатль.
Он не мог плакать – крокодилы не могут плакать – но сердце его стонало и горело в огне. Он повернулся к своему поредевшему племени и велел:
– Уходите вниз. До Баобаба совсем недалеко. Он защитит вас, когда у меня иссякнут силы. Когда больше некому будет встать между вами и убийцами.
– Мы не оставим тебя! – вскричали крокодилы. – Мы будем воевать
