неприятные физиономии бандитов вносили относительный дискомфорт.
Пленница неохотно, но без возражений подчинилась и вылезла из багажника.
- Так, подруга, веди себя тихо и спокойно и всё будет нормально, - сказал Шпала. - Лучше не зли нас, тут тебе вряд ли кто поможет. Мне терять нечего, если что, сразу пулю в лоб.
Девушка неприветливо посмотрела на киднеппера, сморщила носик и тяжко вздохнула, ни сопротивляться, ни звать на помощь сил не было. Пусть на время, но она смирилась с судьбой, главное, что жива, а там уж как Бог на душу положит, может и представится удобный случай. А пока она тоже хотела есть.
Шашлычник и блондинка на появление странного, симпатичного, грязного и измученного существа из места, никак не предназначенного для перевозки людей, никакого внимания не обратили. Видимо, видели и не такое и давно привыкли. Да и облик молодых людей, прикативших на машине, не оставлял сомнений в их принадлежности и роде деятельности. Лишь на мгновение бросив взгляд в сторону новоприбывших, они продолжили заниматься своими делами, шашлычник жарить мясо, а блондинка грустить.
По дороге к столикам Шпала сказал, обращаясь к Лизе:
- Приодеть тебя надо, а то как бомж выглядишь, перед людьми стыдно. Видел бы тебя твой папаша.
При упоминании отца девушка вздрогнула, ей стало грустно и гадко на душе - когда же это всё кончится.
Молодые люди сели за крайний, ближний к лесу столик, и зазывающе уставились на блондинку. Та в очередной раз грустно вздохнула и с неохотой поплелась к посетителям.
Колян, оказавшись по соседству с Лизой, вдруг почувствовал себя крайне необычно. При нечаянном соприкосновении с девушкой он весь напрягся, вытянулся в струнку, а чёрная дыра в голове закупорилась непонятно откуда взявшимся сгустком чувств и мыслей, впрочем, разобраться в которых было невозможно. Колян застыл в позе древней мумии.
Блондинка подошла к посетителям и спросила:
- Что будем заказывать?
- По два шашлыка на каждого, салатику какого-нибудь, две по сто водки и сладкого даме, - сказал Шпала.
Вскоре блондинка принесла заказ и ,вильнув соблазнительно задом, вернулась к импровизированному прилавку.
- Почему чёрных всегда тянет к крашенным б... , а крашенных б... к чёрным, - сам себе задал вопрос Шпала и сам же ответил: - Единство противоположностей.
Он раздал шашлыки и салаты, пододвинул к Коляну стакан с водкой, а Лизе сок с пироженным, и залпом выпил свою порцию спиртного. Закусил салатом и продолжил:
- Маленьких тянет к большим, низких к длинным, толстых к худым, а Робинзона Крузо к Пятнице, - восполнение своих недостатков, генома и менталитета за счет противоположностей. Тебе, Колян, надо дружить с мощным компьютером, а тебе, бабца, с нищими детдомавцами. Да, кстати, звать-то тебя как?
- Лиза, - робко прошептала девушка.
- А мне, Лиза, надо дружить..., - было продолжил Шпала.
- С Иисусом Христосом, - закончил за товарища Колян, сам от себя не ожидая подобных слов.
Как уже было сказано, поразительные мысли и слова, вырывавшиеся порой из уст Коляна, зачастую рождались где-то за гранью его восприятия, совершенно не контролировались и не понимались им же самим. Так что в очередной раз ляпнув неизведанное, он потупил глаза, схватил стакан и залпом опрокинул его.
- Ты чё, падла, не беси меня, был же базар за религию... Понты это всё... Хотя да, от тебя, дебила, такое следовало ожидать. Ты еще за мораль, стыд и совесть заикнись. Святость, хренатость. Кто тут святой, ты? - Шпала посмотрел в глаза Коляну. - У тебя сейчас реально вид блаженного идиота, но это не значит, что ты святой. У тебя внутри не божья благодать, а обыкновенная фига...
Высказанная как бы невзначай реплика Коляна сильно разозлила Шпалу, вывела его из себя до такой степени, что он стал терять контроль над собой.
- Совесть, стыд, стыд, совесть... Хрень... Где эта совесть, если люди говорят одно, делают другое, а думают третье. Что конкретно человеку выгодно, то на его взгляд и правильно, оправдания поступкам всегда найдутся, можно повернуть всё так, что бессовестным станешь не ты, а твой высокоморальный оппонент. Делов-то раз плюнуть, - Шпала повернулся к девушке и продолжил на высоких тонах: - Вон, папаша Лизки сто процентов свой капитал не на нравственности сколотил. Да, Лизовета? Правильно, что молчишь, знаешь, что почём. Так что украв тебя, мы со своей стороны справедливость как бы восстановили. Кто тут прав, кто бессовестный?! Наши родители были хорошими, правильными, на заводе вкалывали, законов не нарушали - в результате в дерьме оказались. Твой отец кидал, обманывал и, кто знает, может кровь проливал - и получил капитал. И почему мы, потомки благочестивых, но нищих родителей не можем немного пощипать его, заставить поделиться наворованным, если он такой плохой. Чья здесь правда? А? Молчишь. А я тебе скажу - правда в заднице, и у каждого она своя, что ты лично высрал - то и правда. Что высрал Колян - то его правда. Что ты - твоя. И они несовместимы, значит какой-то общей, самой правдивой правды нет. Поэтому я буду поступать так, как диктует мне моя правда. А она мне подсказывает,что твой папаша козёл и ты - коза, вас надо наказывать, а жить оставить только если хорошо попросите. Поняла?! Так что давай, падла, на колени и проси меня...
Шпала приподнялся, зло взглянул на девушку и вытащил пистолет. Ткнув девушке в голову ствол, заорал:
- Ну, кобыла, падай на колени.
Девушку покинули последние остатки сил и рассудка, она медленно стала сползать на землю. В её голове образовалась чёрная дыра ещё почище Коляновой и вся действительность, всё окружающее, все чувства, мысли и эмоции разом провалились в неё.
Но вдруг из забытья очнулся Колян. Глядя то на девушку, то на злобно скалящегося подельника, он тоже приподнялся со стула, перехватил руку Шпалы, державшую пистолет, и с силой нагнул её вниз.
- Отстань от неё, а то у меня ведь тоже ствол есть, - отчетливо проговорил он.
В этот момент Шпала горько пожалел, что дал товарищу пистолет и не изъял его после захвата машины. Он напрягся, но, чувствуя, что свихнувшийся подельник не уступит, с большим трудом заставил себя успокоиться. Шпала сел за стол и покачал головой.
- Паришь, братан, - устало сказал он.
- Ты не парь. Мне Була советовал тебя пристрелить, видимо, зря я его не послушался.
- Когда это он тебе советовал? - удивленно спросил Шпала. - Он не мог такого сказать.
- Говорил, когда ты за машиной пошёл. Говорил, что ты, чтобы доказать свою жизнеспособность, убьёшь меня, поэтому я должен первым тебя убить.
- Ну ты совсем..., - только и смог выдавить из себя Шпала. Он повращал зрачками, мысленно поперхнулся и понял, что с Коляном действительно шутки плохи, раз у него уже появились галлюцинации. Шпала почувствовал себя крайне неуютно в компании свихнувшегося и пленницы, пакость можно было ожидать от обоих в любой момент. Одновременно в его голове стал зреть план избавления от опасных попутчиков, который он решил воплотить в реальность в самый ближайший подходящий момент. Да и скрываться от преследователей одному легче. Но пока он решил молчать и не предпринимать никаких действий, способных расскрыть его замысел. Он окончательно пришёл в себя и успокоился.
- Знаешь, - тяжело вздохнув, сказал Шпала, обращаясь к Коляну, - у меня есть знакомый фермер. Подыскивает он на вокзалах бомжей да и просто безработных, нанимает их, увозит на своё фермерское хозяйство и там они на него вкалывают бесплатно, как рабы. Документы отбирает, в общем кидает. Вот я у него как-то спрашиваю: "А вдруг когда-нибудь терпение у работяг лопнет, повяжут они твоих надзирателей и тебя заодно, и станут мстить, жестоко мстить. В лучшем случае сделают калекой, в худшем - убьют. Не боишься?". Так он мне ответил : "Если они даже победят свой страх, то самое большее, на что будут способны - убежать. А убить не убьют никогда, даже руку не поднимут - мораль и совесть не позволит, и страх перед ответственностью, законом, что государства, что божьим. Я их хозяин, сильный хозяин, а они рабы и быдлы. Рабство у них в крови, преклонение перед хозяином. Молча будут сжимать кулаки и челюсти и в тайне мечтать о свободе. Главная черта неудачников и быдл - это наличие совести, стыда и морали, и страх, вечный страх за свои поступки, с непременной оглядкой на своё божество. "... Вот теперь и скажи мне, Колян, как в этом случае быть?! Я тоже не сразу стал таким и совесть у меня, насколько помню, была. Да, возможно, и я рад был бы жить по совести, но, видишь ли, я тогда сразу превращусь в быдлу и раба. А я хочу жить полной жизнью, а не быть законченным придурком, на котором все ездят. Не мы такие, жизнь такая.
- Не жизнь, - вновь невесть откуда взял Колян, - это охреневшие козлы, повылазившие из всех щелей и темных закоулков как тараканы, давно попутавшие добро со злом, навязывают людям свою систему координат, в которой прав тот, кто имеет меньше человеческого, а больше звериного. А звери лишены понятия совести.
Колян тупо посмотрел на свои руки, затем на Шпалу, будто спрашивая у того объяснений по поводу собственных слов, и, потупив взгляд, решил в дальнейшем помалкивать. Если сам не понимаешь, что говоришь, то лучше молчать, дабы не выглядеть в глазах окружающих ещё большим идиотом, чем есть на самом деле.
В это время к кафе подъехала ещё одна машина, красная "Мазда", из которой вышли трое мужчин, на вид состоявших в близком родстве с шашлычником. Джигиты мельком, но внимательно осмотрели компанию молодых людей, сели за соседний столик и заказали шашлыки с пивом.
Шпала в свою очередь также не обделил новоприбывших своим вниманием и сказал:
- Вот у них, Колян, друзья не предают друг друга, они друг за друга горой, чувство братства и локтя у них в крови. Поэтому они в своем единстве имеют преимущество перед русскими. А ты вот пистолетом мне угрожаешь, разве это по-братски. Нас так быстро преследователи поимеют. Нужно быть едиными, уверенными в том, что тебе в спину твой же товарищ нож не воткнёт... Хотя я чёрных и не люблю, но что есть, то есть.
Коляну было глубоко всё равно что чёрные, что белые, что красные. Он приподнял Лизу с земли, бессмысленно блуждавшую взглядом по облакам, усадил её на место и сел сам.
Кавказцы тем временем о чём-то оживлённо спорили на своём языке, совершенно не обращая внимания на соседей.
Ожившая при новых гостях блондинка суетливо поправляла товар на прилавке, при этом соблазнительно виляла задом, а положение её глаз рано или поздно должно было привести к косоглазию.
Шашлычник не разделял позитивного настроения своей работницы по поводу новых гостей, он спрятался за поленницей, то и дело выглядывал из-за неё, одновременно следя за шашлыками и клиентами. Вскоре его поведение нашло логичное объяснение. Один из кавказцев обернулся в сторону хозяина кафе и громко сказал, обращаясь к нему:
- Сюда иди.
Мужчина тяжело вздохнул и быстро приблизился к гостям.
- Ты должен! - звавший в упор уставился на шашлычника.
Мужчина молча кивнул головой.
- Деньги где, срок давно прошёл.
Шашлычник обмяк, покраснел и промямлил:
- Будут, будут, на днях будут.
Гость
