представление привлекло к выставке большое внимание со стороны населения нашего города. В павильоне собралось множество народа, и я сначала пожалел, что привел сюда Лилю. Она наверно с ума сходит от этого шума. Но она смело шагала рядом со мной, не выказывая беспокойства, только просила подробно обо всем рассказывать: куда мы идем, как выглядит помещение, где располагаются «экспонаты». По правде говоря, я сам растерялся, когда увидел кабинки, закрытые со всех сторон темной тканью, над которыми красовались вывески с названиями типа « Хвойный лес» или «Альпийские луга» и так далее. Кабинки располагались по всему периметру огромного зала, и у каждой собралась очередь желающих вдохнуть ароматы «Глубокого синего моря» или «Утра в Париже».
Внутри кабинки располагались подсвеченные изнутри стенды с фотографиями, а со стены свисало устройство, напоминающее кислородную маску. Поднеся маску к лицу, я нажал кнопку, и меня окутало ароматом горькой полыни и степных трав. Закрыв глаза, я живо представил себя посреди бескрайней степи, где под напором жаркого сухого ветра колыхалось волнами желтовато-зеленое море трав и цветов… Не знаю, каким невероятным образом удалось авторам выставки устроить этот «праздник обоняния», но был уверен, что Лиле здесь понравится.
Мы медленно переходили от одной кабинки к другой, совершая невероятное путешествие по земному шару, благодаря одним только запахам.
Мне нравилось ощущать себя нужным ей, нравилось то, как крепко она сжимала мою руку, и даже то, что свое непреодолимое желание обнять ее я облек в благородную форму помощи, мне тоже нравилось.
Я до боли помнил свои недавние ощущения своей мнимой слепоты и прекрасно представлял, как сейчас себя чувствует Лиля. Находясь в бескрайнем чужом пространстве, полным новых звуков, я был ее единственным якорем, и она цеплялась за меня изо всех сил.
Я же старался не замечать обращенных на нас удивленных, сочувствующих, а иногда и раздраженных взглядов, но это было сложно.
Но больше всего я радовался тому, что смог развлечь Лилю. Она расслабилась и все чаще смеялась, особенно если ей не удавалось определить очередной аромат в нюхательных аппаратах. Мы устроили викторину, она нюхала аромат, а я задавал наводящие вопросы, пока мы не находили правильный ответ. Для интереса я иногда завязывал себе глаза шарфом и высказывал свои предположения, которые часто оказывались далеки от истины.
Сейчас мы вели себя, как давние знакомые, которым было вместе легко и хорошо. В непринужденной обстановке я вдруг увидел перед собой ту Лилю с фотографии на стене веселую, живую и счастливую. И я подумал, что очень ошибался, думая, что она схожа с куклой. Это было совершенно не так. Кукла неживое, неподвижное, навеки застывшее создание. Лиля же была совершенно иной, она была живой, близкой. Она была ангелом во плоти. Несмотря на то, что ее глаза были мертвы - губы улыбались. Иногда, казалось, что она просто о чем-то глубоко задумалась, и ее глаза затуманились дымкой мечтаний…Мечтающий ангел.
Как мне хотелось добавить «мой», а желал всей душой назвать Лилю «мой мечтающий ангел». И это желание было настолько сильным, что я не мог совладать с собой. Я был похож на маленького мальчика, выпрашивающего у родителей игрушку. Только свою просьбу я мог произнести только мысленно, боясь, что моя мечта растворится.
Я отвез Лилю домой, где ее уже поджидала верная Варвара, когда уже стемнело. Расставаться не хотелось, но завтра у меня был экзамен, и надо было подготовиться, как следует. Я обещал, что после учебы встречу ее и отвезу домой. На прощание она сказала:
- Спасибо, Макс, я уже не помню, когда мне было так хорошо. Спасибо.
Для меня это была высшая степень благодарности, и я окрыленный помчался домой.
