Сквозь тернии

появился на свет первый простейший организм. Редуцируемая и нередуцируемая наследственность. Да, можно впихнуть в рамки науки происхождение человека от обезьяны, выкинув пару недостающих звеньев. Но с одноклеточным – всё намного сложнее.
- Объясни.
- Учёные до сих не могут понять механизм действия их жгутиков. «Пропеллер» настолько сложно устроен – в плане действия аминокислот, – что язык не повернётся назвать организм простейшим! Но до него ничего и никого не было. Он – первый! Тогда, получается, что его кто-то или что-то создал. Иначе – никак. Ему просто не из чего было эволюционировать. Но в этом случае, выходит, что до появления той же кишечной палочки уже кто-то был. Причём сверхразвитый. Парадокс.
Женя задумалась.
- Почему пептидные связи образуют лишь некоторые аминокислоты? Как закручивается спираль ДНК, и почему она имеет определённый набор хромосом? Добавь лишнюю – получится даун. Но почему именно так?! Может, это только в случае с человеком, потому что действует некий, неизвестный нам закон, созданный с той лишь целью, чтобы не позволить перейти на новый уровень?
- Но ведь... – Женя осеклась.
Аверин терпеливо ждал.
- Но ведь тогда получается, что мы тоже откуда-то пришли.
- Пришли вовсе не мы. Точнее не плоть. Тела просто создали. Научили их создавать новые тела. Обустраиваться бытом. Растить поколения. Наделили верой. Но конечная цель была явно иной.
- И какой же? – с трепетом спросила Женя.
Аверин оттянул нижнюю губу. Со шлепком вернул её на место. Серьёзно посмотрел на Женю.
- Всё дело – в человеческой душе. Вот о чём мы совершенно ничего не знаем. Откуда она приходит. Почему совершает те или иные поступки. Куда уходит, после того, как тело теряет жизненные силы.
- В рай или ад, – предположила Женя.
- Неверный ответ, – сухо ответил Аверин.
- Тогда где же верный?
Аверин помассировал виски.
- Знаешь, согласно земной физике – одной из точнейших наук, – всякая передача энергии от одного тела к другому, сопровождается тепловым нагревом.
Женя кивнула.
- Так вот, большинство мыслителей нашего времени, считают душу – или ауру – энергетическим сгустком, что царит вокруг тела. После смерти последнего, душа, согласно теистическим суждениям, возносится на небеса или спускается в ад.
- И?.. – Женя буквально ногти грызла от нетерпения.
- Тут-то и сокрыто самое интересное, – Аверин сверкнул глазами. – Тело покойника коченеет, а физика говорит, что оно должно нагреться, потому что происходит передача энергии. Так куда же уходит душа? И уходит ли? Может быть, её просто отделяют?
Женя почувствовала в горле ком страха. Она чуть было не прослезилась, но всё же сдержала чувства в узде.
- Откуда всё это? – прохрипела она.
- Из накопленных человечеством знаний, – монотонно ответил Аверин. – Мы заигрались в песочнице, а Солнце уже клониться к закату. Скоро наступит ночь, и придут хищники. Вот тогда-то нам и станет по-настоящему страшно, потому что позвать на помощь окажется некого. Мамы и папы – далеко. Мы бросили их где-то там, на полпути, уверовав в собственную неприкаянность. Или наоборот.
Они долго молчали. Потом Женя спросила:
- Думаешь, его специально оставили тут одного?
- Кого?
- Ну этого, что пристаёт к Светлане.
Аверин улыбнулся.
- Да ты никак уже одушевила Это...
Женя смутилась.
- Просто так проще. Меня напрягает понятие «это».
- Ясно. Я не знаю, кто Он и почему остался здесь один. Возможно, это известно Светлане... Но она предпочитает молчать.
- А чего ты хотел? Вспомни себя в её возрасте.
Аверин кивнул.
- Да, с этим не так-то легко свыкнуться.
- Но ведь можно?
- Можно. Если вовремя обратиться к компетентному специалисту. Хм... Их было много во все времена. А от того, «искры» затухали целыми скоплениями.
Женя понимающе кивнула.
- Как долго тебя наблюдали?
Аверин скривил подбородок.
- С полгода. Потом диагностировали какую-то рассеянность и прописали метилфинидад.
- СДВГ, – прошептала Женя.
- Что?
- Синдром дефицита внимания и гиперактивности. В советское время его ставили многим одарённым детям.
- Да уж...
- Видимо «искр» было слишком много. Их нужно было, во что бы то ни стало, погасить, – Женя собралась с духом. – Расскажи про катастрофу.
- Про какую катастрофу? – Аверин изобразил на лице недоумение.
- Про ту самую, – Женя отвела взгляд.
Аверин мрачно улыбнулся.
- А чего тут рассказывать... Во время авиашоу я катапультировался из самолёта, потерявшего управление. Тот упал на толпу зрителей. Погибли люди. Погибли дети.
Женя закусила фалангу указательного пальца.
- Прости.
- За что?
- Я не имела права спрашивать.
Аверин усмехнулся.
- Человеку свойственно стремление к знаниям, к обретению информации. Так устроено наше сознание. Никуда от этого не деться. Я не помню, как катапультировался. Хоть убей! Но я на все сто уверен, что никогда и ни за что в жизни не потянул бы за этот чёртов рычаг! Никогда и ни за что. Это было что-то ещё...
В кабину протиснулся серьёзный Александр Сергеевич. Он деликатно откашлялся и поставил на панель перед Авериным старенький радиоприемник «Рекорд».
- Взял с собой на память. Помнится, ещё на службе слушали по нему «Голос Америки» после отбоя, – Александр Сергеевич сентиментально улыбнулся, припоминая былое. – Славные были времена...
- Куда уж там, – улыбнулся в ответ Аверин. – Работает?
- Сейчас и проверим, – Александр Сергеевич засуетился, перебирая в руках провода со штекерами. – Женечка, позволишь?
- Да-да, конечно, садитесь! – Женя ретировалась на место штурмана.
Александр Сергеевич плюхнулся в кресло второго пилота, достал из кармана крестовую отвёртку и принялся отвинчивать шурупы панели.
- Малыш, мне потребуется твоя помощь. Сможешь «прозвонить» шлейф?
- Конечно. Наберите «ай-пи» шлюза.
- Чего-чего набрать? – встревожился Александр Сергеевич, недобро косясь на подмигивающие светодиоды.
- Малыш, у тебя есть доступ к аналоговым разъёмам? – пришёл на выручку Аверин.
Александр Сергеевич благодарно кивнул.
- Аналоговые разъёмы. Проверяю... Нет. «Прозвонка» невозможна.
- Ладно, разберёмся сами, – дал заключение Аверин, отбрасывая прочь крышку пульта. – По-моему, вот этот.
- Да-да, оно самое, – обрадовался Александр Сергеевич. – Минуточку... К сожалению, удалось наладить только УКВ. Коротковолновый диапазон – недоступен.
- Что это значит? – встревожено спросила Женя.
- Связи с Землёй не будет.
- Но спускаемый модуль нас услышит, как и мы его, – Александр Сергеевич вылез из-под пульта красный, точно переваренный рак. – Пробуй, Ярослав.
Аверин щёлкнул переключателем.
Женя вскрикнула от неожиданности.
Кабина наполнилась прежней мракобесией открытого космоса.
- Чёрт! А нельзя убавить громкость? – проскулила Женя.
- Лучше ничего не трогать, – заметил Аверин. – Работает и ладно, – он размял пальцы и нажал кнопку передачи.
Всё стихло.
- Спускаемый модуль. Говорит «сто десятый». Как слышите меня? Приём...
Вновь визг и дикие пляски.
Женя зажала уши ладонями.
Аверин нахмурился. Повторил:
- Спускаемый модуль... Говорит «сто десятый». Как слышите меня? Приём...
- Лишь бы у них всё работало, – сказал вполголоса Александр Сергеевич, чуть заметно нервничая.
- Спускаемый модуль... На связи «сто десятый». Как слышите меня? Приём... – Аверин глянул на приборы. – Если слышите, но не можете ответить, подайте хоть какой-нибудь сигнал. Наш курс – двести семьдесят и три. Скорость – шестьдесят километров в секунду. Пройдём над вами через сорок девять минут пятнадцать секунд. Время тринадцать часов двадцать две минуты шестнадцать секунд.
Александр Сергеевич запустил на наручных часах секундомер. Сказал самому себе:
- Лишь бы услышали. Лишь бы...
Внезапно помехи исчезли, и в идеальной тишине кабины прозвучал сбивчивый голос Титова:
- «Сто десятый»... Я спускаемый модуль. Я нашёл их гнездо! Оно под водой. Район Коннемарского хаоса. Глубина – девяносто тысяч!
- Какое ещё гнездо? – не понял Аверин.
- Почему он сказал: я нашёл? – прошептала испуганная Женя.
Александр Сергеевич скользнул к передатчику.
- Почему вы сказали: я нашёл?
С минуту все сидели в тишине. Потом всё же пришёл ответ:
- Рыжов ушёл к Ним. Они позвали его...

ПОВЕРХНОСТЬ.

Последний толчок оказался самым мощным. Со стен спускаемого модуля полетели даже закреплённые вещи: стационарные блоки, огнетушители, элементы обшивки. Титов клацнул зубами, да так, что на языке сразу же обозначился привкус эмали. Свет погас, а над сигнальным табло взвился рой красных светлячков.
«Нет, не может быть! – пронеслось в голове. – Только не сейчас, когда осталось совершить всего один крохотный шажок!»
Из люка в полу командного отсека показалась голова Рыжова. В глазах – безумие, бритая голова – рассечена чуть выше лба, с подбородка тонкой струйкой стекает что-то густое и тёмное.
Титов отстегнул ремни безопасности, привстал с кресла.
Вновь тряхнуло. Однако эта, последняя, «луна» оказалась несравнимой с теми, что они уже пережили. А пережили – кромешный ад. Казалось, внутренности Европы сотрясает сухой кашель. Кашель рвущейся наружу проказы. Ещё чуть-чуть и та бы прорвалась, но организм выдержал. Надолго ли...
Титов ухватился стёсанными в кровь пальцами за крышку пульта. Попытался собраться с мыслями.
- Ты в норме? – спросил он у озирающегося по сторонам Рыжова. – Посмотри на меня!
Взгляд Рыжова принялся неуклюже перебираться с места на место, от люка к стене, от пульта к креслу. Потом замер у ног Титова и, с неимоверным трудом, вскарабкался вверх по телу до уровня груди.
- У нас вертикаль сбита, – прохрипел Рыжов, опираясь руками о края люка.
- Да чёрт с ней! – крикнул Титов. – Ты меня понимаешь?! Как сам?
Рыжов тряхнул головой, словно в попытке избавиться от ненужных вопросов командира, но на вопрос так и не ответил.
- Взлететь не сможем.
Титов отмахнулся.
- Не до взлётов сейчас! – Он помог Рыжову подняться в отсек. – Ты точно в норме?
Рыжов непутёво кивнул.
- У тебя сотрясение, – заключил Титов, заглядывая в зрачки Рыжова.
- И что дальше? Пропишешь постельный режим? Бред. Выбираться надо.
Титов отрицательно мотнул головой.
- Нет. Пока нельзя. Нужно дождаться сигнала с «Валькирии».
Рыжов безумно улыбнулся. Кое-как добрался до кресла, опираясь на плечо Титова.
- А ты вообще уверен, что с дроном ничего не случилось? Толчки могли повредить канал, а с ним и оптоволокно. Даже если бот продолжает функционировать, он заперт подо льдом до скончания времён.
Титов напряжённо сопел.
- Нет. Сперва нужно всё проверить. Ошибки должны быть исключены.
- Да что проверять-то?! Ещё повезло, что мы не провалились целиком, – Рыжов мрачно улыбнулся.
- Что с радио?
- А хрен его знает... Все «автоматы» оплавились. Ещё эта радиация...
Титов потёр подбородок.
- Сможешь активировать дециметровый передатчик?
- Он снаружи.
- Я сам смогу?
Рыжов задумался.
- Нет.
- Тогда нужно чинить внутреннее оборудование, – Титов с досады грохнул кулаком по пульту; пара сигнальных ламп погасла.
Рыжов вытянул шею. Усмехнулся.
- Маневровые двигатели... На кой чёрт они, когда мы даже взлететь не можем!
- Так что с внутренним оборудованием? – спросил Титов.
- Ничего. Нужно возвращаться на челнок. Своими силами не обойдёмся, – Рыжов посмотрел на дрожащие руки. – Я, конечно, могу попытаться развернуть антенну вручную...
Титов без оптимизма