Сквозь тернии

Она знает, что нужно сделать для того, чтобы ты занял своё место. Ты обязательно вернёшься, так как противоположности притягиваются.
Яська разинул рот. Тварь улыбнулась в ответ, подражая Чеширскому Коту из сказки про Алису. Яська мотнул головой, потёр веки кулаками – улыбка не пропала, а сделалась ещё шире. Шерсть на макушке кота вновь собралась в уродливую складку, образовав некое подобие на хаер. Глаза растянулись в тонюсенькие щёлки, лукаво заблестели. Кот, по всему, вышел на охоту.
Кресло с мамой и врачи – пропали.
Из тумана за спиной твари вышла маленькая девочка – совсем ещё кроха – в ночнушке и босиком.
Яська в ужасе замер – та самая, только ещё малышка!
Девочка присела на коленки и принялась почёсывать тварь за ухом. Она напевала какой-то весёлый мотивчик и не обращала внимания на происходящее вокруг. Кот удовлетворённо заскрипел, подмигнул шокированному Яське.
- Скальпель мне! – заорал в темноте седовласый. – Тампон, ну же!.. Есть какой-нибудь пакет?.. Да любой сгодится!
Яська упал на колени. Набрал в лёгкие побольше воздуха. Хотел было крикнуть, но так и не смог. Он по-прежнему не знал имени своей мёртвой сестрёнки. Имени, которого попросту никогда не было.
Яська заплакал.
- Кто-то идёт! – испуганно шикнули от двери.
Картинка с жуткой палатой вновь тускло забрезжила на горизонте сознания.
Яську осенило: если умершей девочке так и не дали имени, тогда получается, что... Это нужно сделать сейчас – дать имя! Ведь он родной брат этой замечательной девчушки! Кому как не ему брать на себя ответственность в столь ответственный момент!
- Росинка, гони его прочь! Он пришёл, чтобы сманить! – Яська не знал, почему именно Росинка – просто крикнул и всё. И лишь потом, спустя несколько секунд, пришла догадка: что ещё может быть столь красивым во тьме, как не роса на стеблях отдыхающих после зноя трав.
Росинка вздрогнула, обернула к Яське свою кудрявую головку. Разинула рот и машинально сунула в него большой палец.
Тварь у её ног зашипела, словно отвинченный газовый баллон, потом как-то сразу напыжилась и, такое ощущение, увеличилась в размерах.
Росинка рассеянно посмотрела на то, что застыло у её коленей... на то, к чему она только что прикасалась... Затем закатила глаза и жутко завизжала во весь голос.
- Господи! – раздался фальцет. – Она же ещё живая!
- Ненадолго, – отозвался седовласый, отчего крик и впрямь сделался тише. – Малышка потеряла слишком много крови. Её не спасти.
Росинка захлебнулась. Вытаращилась на растущую тварь, как на что-то иррациональное. Хотя как ещё это назвать?
- Росинка, отойди от края! – завопил что есть мочи Яська. – Я сейчас к тебе перепрыгну!
Девочка попыталась подняться на ноги, но тварь не позволила. Она положила свой облезлый хвост ей на плечи и выжидательно зашипела.
Яська шагнул назад, позабыв, что вокруг больше ничего не осталось. В последний момент, он всё же вспомнил, как во всех направлениях воцарилась бездна, но было уже слишком поздно. Он сорвался. В беспамятстве, от сковавшего душу страха, ухватился пальцами за развороченный кафель.
У двери с облегчением выдохнули:
- Кажись, пронесло... И кого только принесло в такой час?
Яська подтянулся, выгнул шею, попытался отыскать взором сестрёнку.
- Мешок! – скомандовал седовласый. – И забыли об этом!
Яська увидел Росинку. Она вновь щекотала пузо гадкого кота, вымахавшего до размеров телёнка. Обоих окружала матовая сфера, на вроде мыльного пузыря, только совсем мрачная и не переливающаяся всевозможными цветами, как та, что обволокла маму и врачей. Повсюду царила муть всеобщего безразличия. Это было оргстекло, что буквально вырезало из реального мира частичку света.
Яська почувствовал, что соскальзывает. Из последних сил он прокричал:
- Росинка!!!
Девочка никак не отреагировала – по всей видимости, сфера не пропускала звук.
Яська понял, что падает.
...В последний миг Росинка всё же оглянулась – ей показалось, что кто-то впервые окликнул её по имени, – но так ничего и не увидела. Такое ощущение, что с той стороны на стеклянную поверхность накинули чёрное покрывало или мешок, смешав цвета и оттенки в грязь. Где-то далеко-далеко угасала еле различимая звёздочка. Росинка потянулась на свет, но кот тут же вырвался из рук и поскакал прочь, будто огромный футбольный мяч.
- Стой же! – крикнула испуганная Росинка. – Мне страшено тут одной! Ну куда же ты?.. – Она развернулась спиной к мерцающей в пол силы искорке и на ощупь двинулась за котом. – Киса-киса-киса...
Кот изредка мурлыкал, чтобы девочка не сбилась с пути.
Спустя миг их обоих не стало...
- Попался, голубчик! – довольно заключил фальцет, затягивая жгут на шее трясущегося в предсмертных судорогах кота. – От медицины не уйдешь!
- Чего кот-то тебе сделал? – послышалось от двери.
- Он мне щёку расцарапал! – обиженно выкрикнул фальцет. – Вот, погляди!
- Хорош вам языками чесать! – выругался седовласый, пытаясь унять ревущего на руках младенца. – Быстренько навели тут порядок и по местам!
- Какой славненький! – ворковала подле окровавленная медсестра.
- Отнесите его в бокс. Мать до утра всё равно не оклемается. И смотрите у меня, чтоб комар носа не подточил! Иначе, сами знаете, что светит... – Он резко развернулся. – Чёрт!
- Что ещё? – не выдержал фальцет.
- Медальон оторвался. Смотрите под ноги!
Хруп.
- Ну что за дела... – расстроился фальцет. – Сегодня точно не мой день.
Седовласый наклонился, что-то подобрал, протянул фальцету.
- В пакет. Скажем, потерялся.
- А не много ли мы на себя берём? – вновь прозвучало от двери.
- На том свете грехи искупим, – отозвался седовласый, снимая перчатки. – А пока нужно жить дальше.

Яська открыл глаза. Уставился на цветастую штору, что развевалась на ветру. Рядом незыблемо поникла белая – дневная. Яська попытался припомнить, была ли открыта форточка, когда он только засыпал. Вроде нет, а бабушка открыть не могла, тем более, после его болезни – сами знаете, чем это всё пахнет. Тогда кто же открыл?..
В сознании разразилась вспышка.
Яська вспомнил сон. Вспомнил Оле Лукойе. Вспомнил ужас в роддоме, – а в том, что это был именно ужас, не было никаких сомнений. Вспомнил смерть Росинки, которая и впрямь была его сестренкой. Она была близняшкой – как и мечтала на своём Пути. Возможно, потому и пришла: чтобы отождествиться, получив имя.
Яська резко поднялся под жалобный скрип пружин, ухватился за лицо, силясь собрать мысли в кучу. Получилось не сразу. В голове крутилось много всего: жалость к погибшей сестрёнке, злость в отношении бездушных врачей, а ещё лютая неприязнь к самому себе, что так и не сумел докричаться. Ну кто он такой после всего случившегося?! Жалкий трус, лицемер, самая настоящая «мамина муля»! Нужно было бороться, не взирая ни на что! Не отступать назад, как он это сделал, а стремительно нестись вперёд! Нужно было прыгнуть! Тогда бы он точно успел. Успел бы позвать на помощь. Ведь за дверью кто-то проходил, а в этом случае, возможно, многое бы изменилось. Изменилась бы тогдашняя реальность, а вместе с ней, и нынешняя. Под лучистым солнышком, вне всяких сомнений, нашёлся бы уголок для маленькой девочки Росинки, которая сумела выстоять в схватке с мраком, но... Ничего этого уже никогда не будет, потому что не успел он сам, Яська.
«Нужно было закричать раньше!»
Яська жалобно глянул на полосатые простыни. Какое-то время просто смотрел в одну точку, так что на периферии зрения возникли два коричневых круга – так иногда бывает, когда долго концентрируешься на каком-нибудь отдельно взятом предмете.
Медальон!
Яська кубарем скатился с кровати. Потом, правда, замер, не доходя до двери, и быстро оглянулся. В голове снова запустили карусель – простыня у самой подушки была заметно примята, словно на ней кто-то сидел. Яська почесал затылок. Нет, сам он точно не сидел. Как только вошёл в комнату, сразу же упал плашмя. Сидел кто-то другой.
Но тогда кто же?..
Яська мотнул головой.
«Да какая разница? Скорее всего, бабушка. Смотрела на кричащего во сне внука и думала, как такую бестолочь наставить на путь истинный».
Яська тенью скользнул за дверь. Снова замер. Прислушался. Ничего, лишь размеренный такт ходиков в гостиной.
«Бабушка, наверное, тоже прилегла отдохнуть. Вон, сколько жары под крышей скопилось. Самое настоящее пекло».
Яська пошёл вдоль стены на цыпочках. Сердце трепыхалось в груди, как пойманная в силок птица. Яська проглотил страх и мысленно выругался:
«Ну сейчас-то чего? Откуда взялась эта невразумительная паника, что так и норовит повалить с ног? Ведь я же дома, а тут просто не может быть никакой жути. Не может! Не может! Не может!»
Мысленное самовнушение немного поумерило дрожь. Яська глубоко вдохнул и двинулся дальше. Он медленно прошёл коридор, миновал пустынную кухню, вышел на крыльцо. Тут повсюду царило солнце. Оно протыкало окна насквозь и ползало полосатыми лучиками по расстеленным на дощатом полу половицам.
Яська сначала не совсем понял, что происходит. Потом всё же допетрил, что это тени от раскачивающихся на ветру деревьев. Как подвижная мозаика, что каждую секунду раскладывает новый узор.
Яська осторожно ступил на тёплую поверхность. Зажмурился от удовольствия. Попытался насладиться моментом. Затем открыл глаза и подставил под дружелюбные лучики локоть. Те весело скользнули вверх по руке к лицу и на какое-то мгновение ослепили. Яська снова закрыл глаза, медленно выдохнул и, на ощупь, двинулся вдоль стены. Пальцы рук безошибочно нащупали обструганные перекладины лестницы, ведущей на чердак, – навигатор в голове Яськи вёл именно туда. Семь поперечин отделяли забвение от истины... ну, может, ещё пара-тройка шагов.
Яська глянул в окно – так просто, машинально. Во дворе раскачивались деревья, трещали кузнечики, шалили воробьи. Всё, как и прежде, но с одной-единственной разницей: с запада надвигалась гроза. Надменные тучи плыли размеренно, пачкая небесную сферу серым; молчаливые зарницы вспыхивали всё ближе и ближе.
Яська заставил себя поскорее отвернуться от завораживающей картины. Медленно полез вверх. Раз перекладина, два перекладина, три перекладина... Вот уже запахло пыльной одеждой и опилками. Четыре перекладина... На темень навалилась духота. Пять... Голова уже на уровне пола... или потолка – кто знает, как в таком случае, говорить правильно? Наверное, основание крыши! Шесть... Осталось только за что-нибудь уцепиться, чтобы не полететь вниз тормашками.
Яська спонтанно глянул на мерцающий пол крыльца. Ого! А снизу казалось, и вовсе не так высоко. Сейчас же, наоборот, складывается ощущение, что покорил Эверест, а под ногами осталась не одна тысяча метров. Вот она, дорога в небеса, тропа на ту сторону бытия, или путь в неизвестность – называй, как хочешь, смысла дела это не меняет.
Яська сделал над собой последнее усилие, рывком перескочил через последнюю ступеньку. Он уцепился за брус, подпирающий покатую крышу, подтянул ноги под себя и поскорее отодвинулся от лестницы. Духота повисла над головой запахом сухих опилок. Ладони вспотели, в висках надсадно стучало, хотелось пить.
Яська огляделся по сторонам. Ничего не изменилось. По правую руку – старый комод, разобранная на металлические прутки кровать; за ней накренилось сетчатое основание с ржавыми