Бремя Игры

Расчет вероятности не возможен в связи с не стандартными характеристиками корабля противника.
- Не понял... Поясни!
- Исходя из плотности щита и особенностей произведенного по нам залпа, предполагаю: на стандартный крейсер класса Аман были установлены излучатели и щиты  линкора класса Абадон. Принимая во внимание тот факт, что для приведения в готовность щитов и излучателей данного класса необходимо гораздо большее количество энергии, чем располагает крейсер класса Аман, можно сделать вывод, что противник затратит непропорционально большее количество времени на подготовку. Частота залпов будет минимальна – не более трёх. Пробитие щита крейсера возможно,  лишь при условии мощного внешнего воздействия.
- Слушай! А ты попроще объяснить не можешь? – Попросил у корабля Семен.
- Перефразирую ответ: корабль противника будет готов к следующему залпу в течении пятиста двадцати восьми секунд. Для уничтожения щита потребуется энергия сравнимая с детонацией энергетической установки корабля.
- Понял... Всего девять минут... – Головнин задумчиво покачал головой, - значит, у нас шансов нет?
- Вопрос не конкретный, ответ невозможен, - голос корабля был сух и беспристрастен.
- Хорошо. Каковы возможные действия противника?
- Объективно, существуют два сценария. Первый – в случае продолжения боя, крейсер уничтожает корабли нашей эскадры и выходит на орбиту Земли. Второй – в случае уклонения от боя, остатки эскадры Авер, с вероятностью около ста процентов, не предпринимают преследования и выходят на орбиту Земли для ее уничтожения.
- Что в лоб, что по лбу... – Прошептал Головнин.
- Алле, Сэм! – Вмешался в разговор Куус, - я правильно понял, что у нас шансов нет, и «Палачи» все равно пойдут к Земле?
- Но как же так, сэр? Мы же должны что-то делать?! – Тут же вскричал фальцетом Тони.
- А что мы можем, малыш? Максимум -  перехватить сбежавший корвет. Ну, не пробиваю я этот клятый крейсер! Ну, никак! – Семен в отчаянии сжал голову руками, - Значит так, идем к Луне, там осмотримся, может Куусу удастся починить пушки, ну и... Будем делать, что сможем. А там... А там, как бог даст... - А что он даст, бог-то этот? Головнин, лихорадочно пытался найти хоть какой-нибудь выход из сложившейся ситуации. Неужели это конец? Еще девять минут, пока зарядятся орудия крейсера, и... И все... Бежать? Но куда? Да и насколько хватит автономности кораблей? Месяцами блуждать в пространстве зная, что дома уже нет. Нет ничего, что он любил и ненавидел, нет мест, где бывал, нет людей, среди которых прожил всю жизнь, нет ничего... Только пустота... Не  выход это, нет – не выход. Будем драться. По крайней мере – попытаемся.
- Слушайте, я хочу вам сказать за моего Фиму, - голос тети Фани прервал ход его невеселых мыслей. – Он очень талантливый мальчик! Но у него слабое горло. Фима должен... Обязательно должен не забывать носить шарфик! Я вас очень прошу – проследите за этим!
- О чем Вы, тетя Фаня? Какой шарфик? – Семен недоуменно уставился на ее озабоченное лицо в зеленоватом пространстве коммуникационного куба. И в ту же секунду, боковым зрением, заметил, как изображение ковчега в правом от него квадрате координатной сетки, осветилось пронзительными синими всполохами включенных ускорителей. Гигантский корабль дрогнул, слегка рыскнул из стороны в сторону, и понесся, все больше и больше ускоряясь в направлении висящего в зеленоватом коконе крейсера.
- Вы куда, тетя Фаня?! Наза-а-ад! Немедленно наза-а-ад! – Головнин орал до звона в ушах, до хрипа в сорванном горле, - Вернись! Вернуться немедленно!!!
- Бросьте, Семале. Не кричите Вы так, иначе у Вас тоже будут проблемы с горлом. Скажите Фиме, что... – связь оборвалась на полуслове, схлопывая коммуникационный куб.
- Корабль! Связь с ковчегом!
- Ковчег отключил внешние контуры, связь невозможна.
- Твою-то мать! – До хруста сжав зубы, Семен, следил за тем, как огромный диск, оставляя за собой шлейфы рвущегося из пробоин воздуха, стремительно приближается к крейсеру. «Зонтик медузы» расцвел сотнями оранжевых вспышек. Очереди импульсных батарей, пунктирами прочертили пространство, скрестившись на корпусе, несущегося на него корабля. Во все стороны понеслись куски вырванной взрывами обшивки, протуберанцы пламени рванулись из пробоин, мгновенно тая в безвоздушном пространстве. Ковчег дергался под сотнями мощных ударов, но продолжал свой путь, неуклонно сокращая дистанцию. Ближе, еще ближе, касание... И вспыхнуло солнце! Огромный шар, ослепительно белого цвета, вскипел и опал... Засевая космос, на многие километры вокруг, тысячами раскаленных, до багрового цвета, обломков.
- Внимание, пилот! – Загремел корабельный голос, - щит противника деактивирован. Находимся на дистанции эффективной стрельбы, ожидаю приказа.
- Всю энергию фрегата в залп! Все, что осталось!
- Предупреждение: единомоментное использование всей мощности энергосистемы корабля, приведет к выходу из строя основных узлов и систем на продолжительное время.
- Огонь! Твою мать! Ого-о-онь! – Заревел Головнин. Мощная волна вибрации прокатилась по корпусу фрегата, перерастая в низкий, утробный гул. Похожие на колонны, две струи густого, фиолетового огня, рванулись к кораблю «Палачей». Касание! Удар! И вихрь оранжевого пламени вырвался из середины корпуса крейсера, отрывая все еще продолжающие извиваться «щупальца», испаряя, в льдистый туман, плиты брони, разваливая корпус на множество, разлетающихся во все стороны, кусков. И рухнула тьма. Погасли линии координатной сети, исчезла прозрачность стен, свернулись в едва видимые зеленые точки, коммуникационные кубы, и снова подбросила к горлу желудок, внезапно  навалившаяся невесомость. И тишина... Мертвая, кладбищенская тишина. И только где-то глубоко внизу, под палубами и переборками, слышалось едва уловимое потрескивание остывающего металла. Он висел в этом странном пространстве, где нет ни верха, ни низа, права и лева, где нет ничего, кроме тусклого, неживого, синюшного света аварийных ламп. И не было сил ни на что... Даже думать... Даже скорбеть...
Толчок, гулкий скрежет причальных ферм о корпус – ремонтная платформа причалила к фрегату, обвив его десятками кабелей, шлангов и переходников. Первыми вернулись освещение и гравитация. Поднявшись с пола рубки, потирая ушибленное при падении плечо, Семен уселся в ложемент и вызвал процессор корабля:
- Корабль! – Глухо прохрипел он.
- Слушаю, пилот.
- Доклад о ситуации.
- Проводятся ремонтно-восстановительные работы. По окончании мероприятий, боеспособность корабля будет приведена к пятидесяти трем процентам. Длительность работ – восемнадцать часов. Для полного ремонта фрегата необходимо задействовать ремонтные доки флота. Получен запрос на связь.
- Ясно, давай связь, - над ложементом всплыли лица товарищей.
- Ну, как Вы, Сэм? – Лицо Кууса, еще больше чем обычно стало напоминать истуканов острова Пасхи. Угрюмо сжатый рот, мрачный, тяжелый взгляд глубоко посаженных глаз.
- Да как, как... Нормально, со мной все, жив...
- Как же так получилось-то, Сэм? Как же так? Мы живы, а она...
- Да не знаю я, как! Не знаю! – В отчаянии воскликнул Головин, - Не смог я ее остановить! Просто не смог!
- Да я не виню Вас, побойтесь Бога. Просто хочу понять, а я смог бы так, или нет...
- Алле! Алле! Фрегат - центру управления! Вы нас слышите? – Прервал их разговор громкий голос, и в правом кубе возникла картинка центра управления полетами, с приплясывающим от нетерпения адмиралом Викерсом, на переднем плане.
- Парни! Вы герои! Вы просто – герои!!! Мы наблюдали за боем! Класс, это просто класс! Спасибо вам от лица всего человечества. Ваш имена будут навсегда... – в этот момент из соседнего куба послышались частые всхлипывания и тонкий, совсем детский плачь.
- Что это у вас? Это что за звуки? – оборвал свою речь Викерс.
- Это пилот Фицпатрик, господин адмирал, - ответил Семен.
- И что это с ним? Чего это вдруг?
- Он стал взрослым, - глухо произнес Куус.
- Хм-м... Не понял... Неважно... – Адмирал на мгновенье задумался, и снова расплывшись в улыбке, продолжил: - Парни! У вас запланирована пресс-конференция с главами государств. Вы даже не представляете, как все хотят вас поздравить! Так что, готовьтесь! Сначала – телемост, а после посадки – торжественное чествование героев в Генеральной Ассамблее ООН! За вас, парни, - адмирал откуда-то выудил высокий бокал с пузырящимся в нем вином, - За вас, герои!
- Корабль, отключить связь! – Приказал Головнин, прерывая речь Викерса. Он не хотел, да нет, просто физически не мог сейчас ничего слышать. Никого и ничего. Видимо, наступил какой-то своеобразный предел возможностей мозга воспринимать окружающий мир. Слова адмирала вызывали просто физическую боль, словно кто-то невидимый, но жутко упорный, не переставая колотил по вискам тупым, тяжелым камнем. Устал. Выжат. До последней капли. Выжат на столько, что нет сил даже пошевелиться, даже уснуть – нет сил...
- Внимание! – Голос корабля с трудом пробился через ватное безразличие, - Учитывая психофизиологическое состояние организма, пилоту настоятельно рекомендуется не менее восьми часов отдыха. Повторяю – пилоту надлежит пройти в каюту!
Собрав остатки сил, Семен, сполз с ложемента, и, опираясь на стены, вяло переставляя ногами, побрел из командной рубки. С шипением уехала в сторону дверь, и он ввалился в первую же попавшуюся каюту,  где, не раздеваясь, рухнул на узкую, жесткую койку. И отключился. Не уснул, а именно – отключился. Сознание выключилось, как выключается лампочка- раз! И темнота... Небытие...